Макс Мах - Черная луна [litres]

За время подготовки к отъезду Герда не только близко сошлась с самой виновницей торжества, но и сумела твердо поставить себя, отстояв свое особое место при княжеском дворе и незаметно превратившись из компаньонки в конфидентку. Компаньонка – это кто-то вроде приживалки. Не служанка, разумеется, но и не кто-то равный тебе. Совсем другое – конфидент. С наперсницей можно говорить практически обо всем, потому что ей можно доверять. Она не просто подруга, она может стать даже названой сестрой. И Герда сейчас как раз находилась на полпути между «сердечной подругой» и «названой сестрой». При дворе княгини этого не понимали только дураки, но им все объяснили умники. Поэтому Герду иначе как конфиденткой княгини никто уже не называл. Соответственно, изменилось и отношение к ней.

Однако самые любопытные изменения касались Эмиля де Валена. Герда не сомневалась, что если граф в нее и не влюблен, то уж точно не на шутку увлечен конфиденткой Шарлотты де Ла Тремуй. На самом деле, это было очень приятно, потому что он ей тоже нравился. Причем настолько, что она всерьез уже подумывала о том, чтобы сделать его своим первым мужчиной. Жениться не женится, – Герда, к слову, по этому поводу нисколько не переживала, – но в любовницы возьмет и еще будет ноги целовать. То есть будет кому отдаться, не испытывая стыда за собственную неразборчивость, да и вообще, пора бы уже. И так уже в девственницах засиделась!

Впрочем, их отношения с графом были куда как сложнее, чем простая увлеченность. В какой-то мере они были также соперниками, поскольку пытались – каждый на свой лад – доминировать при дворе княгини. Однажды они даже поговорили начистоту. Ну или почти начистоту.

– Я знаю, что вы делаете, – сказал ей Эмиль де Вален.

– Что именно, по-вашему, я делаю? – кокетливо улыбнулась в ответ Герда.

– Вы хотите получить влияние на княгиню и этим устроить свою жизнь, – практически без запинки выпалил граф, видно давно держал это в себе.

– Допустим, – усмехнулась Герда. – Но чем тогда я отличаюсь от вас, Эмиль? Ведь это вы контролируете каждый шаг княгини. Решаете, что для нее хорошо, а что плохо. Кому быть рядом с ней, а кого стоит удалить… Если бы я не была такой наивной, какой являюсь на самом деле, я бы рискнула предположить, что вы собираетесь на ней жениться.

– Жениться?! – неожиданно всполошился граф. – Да что вы такое говорите?! Вы, вообще, в своем уме?

– Я думаю, – решила дожать Герда, – вы не надеетесь получить благословение императора на этот брак и пытаетесь подчинить себе юную неопытную девушку, чтобы сделать ситуацию необратимой. Я не права?

– Вы издеваетесь?

– То есть вы не собираетесь совращать княгиню?

– Нет!

– А выглядит так, как если бы собирались.

– Послушайте, Агнесса, – де Вален взял себя в руки и говорил, по видимости, совершенно спокойно, – не знаю, что вы себе вообразили, но если это то, о чем вы думаете, то поверьте, вы ошибаетесь!

– Поклянетесь? – подняла бровь Герда.

– Зачем вам это?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Возможно, просто хочу хоть какой-нибудь определенности.

– Определенности… – повторил он за ней. – Хорошо, Агнесса, вот вам определенность. Я. Не. Собираюсь. Совращать. Княгиню . Этого достаточно?

– Посмотрим, – улыбнулась Герда, которая на самом деле ни на мгновение не поверила своим собственным словам. – Поглядим.

– Да, кстати, – «вспомнила» она вдруг, – не могли бы вы, Эмиль, проводить меня к ювелиру?

– Да, разумеется, – ответил он, но, судя по всему, гадал сейчас, за каким бесом ее понесло к ювелиру.

Дело в том, что за прошедшие дни «общим местом» для него стал тот факт, что княгиня не только одела свою конфидентку с ног до головы во все новое, но и завалила ее всевозможными драгоценностями. Что было отчасти правдой, поскольку княгиня, будучи еще совсем молодой девушкой, не слишком хорошо понимала границы разумного и готова была тратить на Герду едва ли не столько же, сколько на себя. В этой ситуации Герда, конечно, не хотела злоупотреблять, но и отказываться от подарков тоже не считала нужным. Однако сейчас она умышленно позвала де Валена пойти с ней к ювелиру. Она шла получать свой собственный заказ и хотела, чтобы граф увидел, что она и сама по себе не нищая приживалка. Ну, он и увидел.

Затянувшаяся подготовка к отъезду позволила Герде заняться и своими собственными делами. Их было немного, но они у нее были. Прежде всего, она реализовала свои самородки, обменяв их на семьсот золотых марок. Продала она и часть камней, выручив за них еще пятьсот монет. Но кроме того, она нашла молодого, но крайне талантливого ювелира и заказала у него сапфировый гарнитур, пустив на него большую часть оставшихся после продажи камней. Частью для самого гарнитура и еще несколько средних размеров сапфиров в оплату работы. В результате сегодня на глазах у графа де Валена она получила от ювелира колье – крупные сапфиры и мелкие бриллианты – и сапфировые же аграф для прически, серьги и перстень с большим резным камнем.

– Поздравляю вас, Агнесса, – сдержанно «восхитился» граф, – все это будет великолепно смотреться на вас. Даже боюсь спрашивать, сколько могут стоить эти камни.

– Не беспокойтесь, Эмиль, – усмехнулась Герда, довольная произведенным эффектом, – это мои собственные камни. За бриллианты и работу я тоже заплатила сама, из собственных денег.

– Вы не устаете меня удивлять, – вот и все, что он смог ей на это ответить.

До границы княжества Борго добирались пятнадцать дней. Дорога была отличная, в карете совершенно не чувствовалось тряски и в ней можно было не только сидеть, но и лежать. На двух остановках, где не сыскалось приличной гостиницы, Шарлотта и Герда оставались в ней спать. Это было лучше, чем разбивать шатер, и уж точно лучше, чем кормить клопов на захудалом постоялом дворе. Отношения у девушек – друг для друга они уже стали просто Каро и Аниз – к этому времени перешли от дружеских едва ли не в сестринские, поэтому спали они в одной постели, устроенной в княжеском дормезе. Кое у кого из статс-дам от этого перекашивало физиономии, но Герда уже привила юной княгине вкус к власти, и та не упускала случая этой властью воспользоваться, поставив «наглых выскочек» на свое место.

Надо сказать, что отношения, сложившиеся у нее с княгиней де Ла Тремуй, были для Герды первым опытом искренности. Никто никогда с ней так не дружил, и в какой-то момент она поняла, что рядом с Каро отступают в сторону любые соображения, основанные на корысти и эгоизме. Она искренно привязалась к Шарлотте де Ла Тремуй, но и та платила ей той же монетой. В тот вечер – перед тем, как пересечь поутру границу княжества Борго – они снова заночевали в карете. Было тихо и тепло. В изножье импровизированной кровати горел фонарь «летучая мышь», бросая неясные отсветы на их лица.