Катарина Херцог - Фэй. Сердце из лавы и света [litres]

– Оно должно быть таким серым? Я думала, оно зеленое, – мне показалось милым, что он любуется северным сиянием, но я не могла понять, в чем красота. Для меня дымка казалась бесцветной, как облако вуали. И за этим туристы со всего мира прилетали в Исландию? Сфотографировать серую дымку, которую потом можно сделать поярче на компьютере в фотошопе?

– Свет будет зеленым, нужно просто подождать несколько минут. Пойдем в гору. Оттуда вид лучше.

Я не понимала, почему вдруг он стал таким милым. Но мне не хотелось обидеть его – теперь, когда он в таком хорошем настроении и впервые действительно добр ко мне, поэтому я решила пойти за ним.

Арон был прав. Вскоре появилось зеленое свечение, и дымка стала переливаться.

– Смотри, как свет постепенно меняется. Будто кто-то наливает краску в стакан с водой, – я услышала волнение в его голосе, когда он протянул руку и указал на небо. – Сначала он мерцает в одном месте, затем внезапно исчезает и снова появляется в другом. Выглядит так, будто тьма танцует, – я пробормотала что-то в знак согласия, даже не глядя на пылающие огни и все новые изображения, которые они рисовали в небе.

Я смотрела на Арона. На его слегка приоткрытые губы, сосредоточенные брови, сияющие глаза… Зеленоватое мерцание легло на одну сторону его лица, другая, отвернувшись от меня, слилась с тьмой. Свет и тень. Вот и снова этот контраст, который так смутил меня в Ароне… И в то же время так очаровал.

Я закашлялась.

– Ты знаешь, откуда появляется этот свет?

– Ты хочешь услышать объяснение с точки зрения физики или то, как объясняют это местные?

После всего, что я уже знала об Исландии, я не удивилась, что есть несколько вариантов.

– И то и другое.

– С физической точки зрения полярное сияние – это избыточная энергия, которая попадает в магнитное поле Земли и отражается им.

Его слова дошли до меня только через минуту, но я сделала вид, что продолжаю слушать Арона, а затем кивнула.

– Хорошо. А теперь я хотела бы услышать объяснение местных, думаю, я пойму его лучше.

Физика, как и математика, была для меня тайной за семью печатями. А может быть, я просто не могла хорошо сконцентрироваться. Было приятно видеть, что Арон так взволнован.

– Здесь, в Исландии, северное сияние – предвестник гибели, – он приблизился ко мне. – Говорят, что это венки света, сотканные эльфами для защиты людей от злых духов. К сожалению, их силы иногда не хватает.

– Ой! В таком случае я лучше прислушаюсь к физике!

Арон рассмеялся. Из его рта вырвался странный звук. К этому времени почти все небо было покрыто зеленым мерцающим пламенем.

– Тебе нравится?

Я посмотрела на него и кивнула.

– Очень красиво.

Прямо как он. В свете северного сияния его черты лица выглядели немного мягче, чем обычно, и мне было трудно воспринимать его как Арона, который полчаса назад в гневе пинал бедный стул.

– Фэй?

– Да, – мое сердце сильно забилось, я чувствовала его ребрами. Он впервые назвал меня по имени.

– Я должен кое-что спросить у тебя.

– Что?

– Дерево… Я видел, как ты защищала его перед своей матерью и моим дядей. Ты правда так сильно переживаешь за него?

Я кивнула.

– Почему? Ты ведь даже не местная.

– Я не знаю, – почему-то у меня возникло ощущение, что я на допросе. – Думаю, будет обидно, если бузину срубят. Похоже, это дерево через многое прошло. Мария сказала мне, что бузинное дерево – это врата в мир эльфов…

– Ты веришь в эльфов? – он выглядел напряженным, будто его волновал мой ответ.

Я смущенно посмотрела вниз.

– Было бы неплохо, если в нашем мире было бы немного магии, – пробормотала я и почувствовала, что краснею.

Наверное, теперь Арон точно считает меня ребенком. Но он продолжал серьезно смотреть на меня.

Это подбодрило меня, и я продолжила.

– Я слышала, что на самом деле бузина – это Иггдрасиль, мировое древо. А если его срубят… – мой голос сорвался.

– …придет тьма, – закончил Арон.

– Ты знаешь легенду?

– Здесь, в Исландии, каждый ее знает.

– И что его сердце было украдено восемнадцать лет назад … ты слышал об этом?

Арон сначала поколебался, потом кивнул.

– Как ты думаешь, это правда? – я затаила дыхание.

Он пожал плечами.

– Странно, насколько короткими стали дни после того, как бузина стала умирать. И они становятся все короче и короче…

Кажется, Арон верил. Становилось все холоднее, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не застучать ими. Ни света, ни жизни. Тьма, распространившаяся по Исландии, действительно может быть предвестником того, что должно было произойти совсем скоро. Мне нужно найти это проклятое сердце.

– Все это длится до Самайна, – категорически заметила я.

– Да, – подтвердил Арон, и его голос внезапно стал довольно хриплым, прежде чем он продолжил более уверенно через несколько секунд. – И на тот случай, если после этого действительно наступит вечная тьма, не стоит ли использовать оставшееся время так, как нам действительного этого хочется.

Я смущенно посмотрела на него.

– Что ты действительно хочешь сделать?

– Сесть на мотоцикл и объехать все места, которые хоть что-то значат для меня, – ответил Арон, даже не задумываясь.

Несмотря на мой страх, мое сердце сжалось от жалости. Я хотела бы вернуться ко всем людям, которые были дороги мне. Неужели не было никого, кто был бы важен для Арона?

– У тебя есть любимое место? – я хотела бы узнать об Ароне побольше.

Арон ненадолго задумался, а затем кивнул. Он вытащил бумажник из заднего кармана джинсов и достал фотографию, которую осветил дисплеем мобильного. Фотография выглядела помятой, как будто ее просмотрели миллион раз. На снимке был симпатичный темноволосый мужчина, красивая женщина с серебристо-русыми волосами до пояса, пухлый безволосый младенец и малыш, в котором я легко узнала Арона. Они стояли перед обломками самолета на черном пляже. Позади я увидела узкую полосу моря.

– Это твои родители и брат, – я была взволнована.

Арон кивнул.

– Это единственное фото, которое у меня есть.

Я в последний раз взглянула на фото, прежде чем вернуть ему.

– Твоя мама была такой красивой! Не думаю, что когда-то видела настолько красивую женщину, – наши кончики пальцев ненадолго соприкоснулись над фотографией, я хотела взять его за руку, но момент прошел слишком быстро.

Арон положил фотографию обратно в бумажник.

– Ты мне ее напоминаешь.

Ух ты! В самом деле? Я не знала, что на это сказать, но мне и не пришлось, потому что Арон продолжил.

– Каждый раз, когда я иду на место крушения, у меня возникает ощущение, что я рядом с ними, и, как бы глупо это ни звучало, я уверен, что это действительно так… – я чувствовала, что у него стоит комок в горле, – …когда я с тобой, я тоже это чувствую, – его взгляд стал таким пронизывающим, что я почувствовала себя неловко. – И поэтому есть еще одно, что я хочу успеть сделать до Самайна.