Катарина Херцог - Фэй. Сердце из лавы и света [litres]

– Ах, я не могу себе этого представить. Вчера он выглядел нормально. И я ему так благодарна…

– Юлиана, я действительно волнуюсь за тебя, – сказал Карлссон настойчиво. – Сначала вчерашнее ограбление, а теперь этот сумасшедший… Я не буду спускать с тебя глаз ни на секунду, а ночью я поручу Рагнару охранять твой дом.

– В этом действительно нет необходимости.

– Есть! Это я пригласил тебя в Исландию и поэтому чувствую ответственность за вашу безопасность и благополучие, – он поправил волосы обеими руками и улыбнулся. Улыбка, возможно, и была очаровательной, но вышла довольно натянутой. – Кстати, несмотря на ужасное событие вчерашнего вечера, ты, как всегда, выглядишь великолепно.

Иу! Что он несет! Я на цыпочках зашла в свою комнату, взяла пакет, в котором лежал красный носовой платок Карлссона, натертый борщевиком, и открыла окно. Рагнар читал газету, поэтому меня никто не заметит. Замечательно! Вдруг сегодня удача будет на моей стороне.

Я высунулась из окна и бросила платок. Он приземлился недалеко от джипа. Теперь мне оставалось только наблюдать, проглотит ли Карлссон наживку.

После того, как мама нашла достаточно большую вазу для букета (ведро для мытья полов!), они с Карлссоном наконец вышли из дома. Я стояла за занавеской в своей комнате и смотрела, как они вдвоем направляются к джипу.

– Ой! Там твой платок, – сказала мама. Она наклонилась за ним, мое сердце упало в пятки, но Карлссон любезно опередил ее.

– Какая ты внимательная, спасибо, – прошептал он. – Я и не заметил, что он выпал из моего кармана.

Супер! Я счастливо хихикнула про себя. Надеюсь, мама снова взволновала его так, что он вспотеет и воспользуется платком. Но в целом достаточно просто потереть лицо рукой, которой коснулся ткани, чтобы образовалась неприятная сыпь. А лучше всего, если он свалится на несколько дней с высокой температурой. Это вряд ли поможет спасти дерево, но сама мысль грела мне душу.

Я села рядом с Миской на кровать и погладила кошку. Что случилось между Карлссоном и Лаурином? Эти двое вели себя очень странно. Не хватало только того, чтобы они подрались из-за мамы. Похоже, она произвела хорошее впечатление на исландских мужчин. В отличие от меня!

Мой взгляд остановился на прикроватной лампе.

– Давай! – приказала я ей беззвучно.

Она повиновалась.

Я попробовала провернуть этот фокус с мобильным телефоном. Свет на моем дисплее также можно было без проблем включать и выключать.

До этого я надеялась на то, что это всего лишь странный сон. Прямо как тот, в котором я потерялась во тьме в полной панике. Я снова поискала в интернете людей с такими же способностями, как у меня. В конце концов, Мария сказала мне, что в Исландии не только животные и растения, но и люди иногда начинают приобретать необычные навыки. Но поиски были безрезультатны.

– Кажется, я одна такая, – пожаловалась я Миске.

Мой новый талант был довольно крутым. Например, я могу выключить свет на уроке математики у господина Файнколя: математика всегда стояла первым уроком, почему бы не поспать? Никто и не подумает, что это была я, а к тому времени, когда электрик проверит все счетчики, урок уже закончится. А если бы я внезапно превратилась в ведьму, было бы еще лучше, если бы могла летать (желательно на метле). Или становиться невидимой. Тогда бы я ходила за Карлссоном где угодно и изучала его слабые места. Уметь читать мысли тоже было бы неплохо. Тогда я узнала бы, почему мама так странно вела себя здесь, в Исландии. И почему Арон поцеловал меня… а потом сразу же ушел с этой дурацкой Элин.

Миска приоткрыла рот, и я заметила ее маленькие острые зубки. Похоже, она смеялась надо мной.

– Ты абсолютно права, – сказала я ей. – Об этом даже не стоит думать. А мама – ей, может быть, и правда все равно, если через два дня мы будем сидеть в темноте. Но не мне. Нужно сходить к Марии и спросить, знает ли она что-нибудь о сердце Иггдрасиля. Но сначала я позвоню Соне, лучшей подруге мамы. Послушаем, понравилась ли ей выпускная поездка.

Миска согласно моргнула, и я набрала номер Сони.

– Как Нала? – спросила я Соню – Она уже в зимней спячке?

– Медленно в нее впадает, – ответила она. – Очень мало двигалась вчера, когда я была у вас.

– Сократи время освещения в террариуме и снизь температуру до восемнадцати градусов, – попросила я. Затем я сразу же перешла к истинной причине моего звонка. – А знаешь, Исландия действительно великолепна. Я никогда не думала об этом. Тебе понравилась эта страна? Ты с мамой была там на выпускной поездке.

Как я и ожидала, Соня была застигнута врасплох.

– Даааа, – протянула она.

– Мама тогда делала довольно сумасшедшие вещи, – продолжила я. – Просто исчезнуть на целый день …

Моя тактика сработала.

– Она рассказала тебе об этом?

– Да. И еще она сказала мне, что мой отец из Исландии. Я должна была догадаться об этом. В конце концов, я родилась ровно через девять месяцев после вашей выпускной поездки.

Теперь на другом конце провода воцарилась тишина.

– Соня?

– Да. Фэй, мне пора. Уменьшить температуру в террариуме и сократить время освещения, – внезапно сказала она. – Мне еще что-нибудь нужно знать?

Я фыркнула. Она была плохой актрисой. Было ясно, что она старается избежать этого разговора.

– Нет. Но я все же хочу кое-что узнать. Ты же знаешь, кто мой отец, не так ли? – я сразу перешла к делу. Очевидно, другого пути выяснить не было.

Соня тяжело вздохнула.

– Нет, я этого не знаю.

– Но он из Исландии?

– Этого я тоже не знаю.

– Я тебе не верю. Почему бы тебе просто не рассказать мне о нем? Что с ним не так, что ты хранишь такую тайну? Вы когда-нибудь задумывались, что я чувствую, когда ничего не знаю о нем? Я даже не могла сделать чертово генеалогическое древо в начальной школе… – мой голос почти дрогнул от гнева.

– Я очень хорошо представляю, что ты чувствуешь. Мой отец умер, когда мне было пять. Я почти ничего не помню о нем.

– Но он не призрак. Твоя мать, должно быть, рассказывала тебе о нем, и я уверена, что и фотографии есть… Но у меня… ничего, – на последнем слове из моего горла вырвался всхлип.

– Я не знаю, кто твой отец, правда, не знаю, – снова сказала Соня. – Но я думаю, тебе пора серьезно поговорить с мамой о своих чувствах. Может, она просто держит все это в секрете, потому что… хочет защитить тебя.

Защитить меня? Я фыркнула.

– Он же не серийный убийца?

– Поговори со своей матерью. Большего я тебе не могу сказать.

Я повесила трубку, чувствуя, как желудок сворачивается в трубочку. Соня не ответила на мой вопрос отрицательно. Был ли мой отец преступником? Был ли он вообще в тюрьме? Не поэтому ли мама не хотела о нем говорить? Как только она вернется, я расскажу ей об этом и на этот раз не дам ей возможности избегать меня. О боже! Теперь меня не радовала даже мысль о том, что Карлссон, эта глупая обезьяна, скоро будет ходить с пустулами или волдырями на лице.