Михаил Ланцов - Николай Хмурый. Западная война

Никакой КПП. Никаких сцеплений. Никаких фрикционов. Даже карданного вала нет. Технически очень простая схема, позволяющая пусть не быстро, но легко возить все свои семь тонн веса. Пятнадцать километров в час по шоссе машина развивала вполне уверенно. А больше и не требовалось. При этом работать могла на любом жидком топливе – бензине, керосине, газойле, сырой нефти, подсолнечном масле, спирте… да на всём, что горит. Просто залил, отрегулировал форсунки в камере сгорания и поехал.

Аммиак – штука рисковая. Однако его особенности позволяли использовать котел высокого давления с малым запасом рабочего тела, исключающим неприятности. Считай, этакий вариант на тему двигателя Добл [105], только лет на десять раньше и с рядом недоступных братьям фишек и решений. Что и не удивительно. Ведь над этим направлением силовых установок не частные энтузиасты работали, а специально организованные КБ с мощным финансированием и стимулированием, да вот уже как два десятилетия не только ведя свой поиск, но и отрабатывая удачные идеи из будущего, творчески их осмысляя. А Император хоть сам и не был силён в технике, но идей из пула разного рода технологий мог накидать массу. Языком вертеть ведь не мешки ворочать. Что, впрочем, хуже не делало, позволяя категорически ускорять научно-исследовательские процессы благодаря уменьшению бесплодных попыток и вариантов…

Эти машинки были сблокированы по две в отделение. По восемь во взвод. Три таких взвода сводились в танковую роту, по три роты в батальон, а три батальона уже в полк. Никаких сложностей. Никаких необычностей или «гостинцев» из эпохи Второй мировой. Почти всё в рамках Первой мировой, во всяком случае на уровне философии. Император был уверен: лишнего пока показывать не нужно – самому пригодится. Поэтому он решил применить танки самым банальным и подходящим для эпохи вариантом – в качестве средств поддержки пехоты в наступлении.

И применил.

Шутка ли? Двести шестнадцать танков! И у каждого плотность огня – ух! Считай, передвижной пушечный дзот… с дополнительным ручным пулемётом: тот тоже немало дел мог наделать.

А за ними двигались пехота Имперской гвардии. Как могла. С личным составом, конечно, провели беседы. До всех офицеров и унтеров довели тактику, а те её проговорили по несколько раз с нижними чинами. Но для них всех танки были в новинку. И взаимодействие с ними оказалось чем-то крайне диким. Даже такое примитивное. Но немцам это не помогло. Вообще. Никак.

Танки выкатывались из-за гребня складки местности всей толпой и шли вперёд малым ходом. Достаточным для того, чтобы пехота за ними поспевала. Шли и вели на ходу огонь из своих орудий и пулемётов, стремясь подавить вражеские позиции и не давать им стрелять по сопровождающей их пехоте.

Подходили на дистанцию в полсотне метров и останавливались, пропуская пехоту вперёд и поддерживая её огнём. А та, прорываясь к траншеям, закидывала немцев гранатами и добивала плотным стрелковым огнём в упор.

И сразу продвигались дальше.

Сапёры устанавливали заряды в стенках траншей.

Взрывы.

И танки один за другим перекатывались по этой канаве с пологими стенками на другую сторону. Благо гусеничный двигатель и паровая машина позволяли очень здорово тянуть на малом ходу. Ни один ДВС не сравнится. Так что пёрли они как… как танки.

И снова в бой.

Танки выкатывались вперёд, открывая огонь из своих орудий на подавление противника, пехота пряталась за ними и шла следом, готовясь атаковать рывком следующую «полосу препятствий». Причём само собой как-то получилось, что пехотинцы не рассеивались по фронту, а сбивались в кучи за танком, используя его как щит. Ведь идти приходилось в полный рост, чтобы успевать.

Немецкая оборона сыпалась и крошилась, разваливаясь. Ведь у Кайзерхеер не было никаких средств противотанковой обороны. Даже винтовочных патронов с бронебойными пулями. Да, имелись 37‐мм гранатомёты, сделанные по аналогии с русскими образцами, но они своими снарядами ничего пробить не могли, ибо те были не бронебойными, а либо осколочными, либо шрапнельными. И их 15 мм подобной брони, особенно наклонно, уверенно держали. Имелись и пушки – калибров и в три дюйма, и больше. Но совершенно не пригодные для стрельбы по малоразмерным подвижным целям. Тем более что располагались они, учитывая опыт Русско-Японской войны, на закрытых позициях.

Какие-то потери, конечно, происходили. То гаубичный фугас слишком близко взорвётся и сорвёт гусеницы или повредит катки. То крупным осколком или близким взрывом заклинивает башню. А то уничтожает машину прямым попаданием. Но в целом это были редкие частности. Немцы были удивлены. Немцы были шокированы. Немцы были сломлены.

Фланговый удар? О да! Его попытались нанести.

Только не успели.

Наступление танкового полка, подкреплённого дивизией Имперской гвардии, сумело за день боёв вскрыть и разгромить хорошо эшелонированную линию обороны глубиной в десять километров. Это 6 июня. И уже 7 июня окончательно опрокинули всякую германскую оборону на участке. А потом развернулись и 8 июня встретились лоб в лоб во встречном сражении с теми двумя германскими дивизиями, что пытались ударить во фланг и тыл наступающим русским. Благо запас хода позволял такие манёвры проводить.

Конечно, уничтожены или разбиты оказались далеко не все части и соединения тех двух германских корпусов, что были сосредоточены против русских. Но их оборона была пробита. И они в беспорядке отходили, стараясь избежать ударов во фланг и тыл уже себе. Ведь за дивизией Имперской гвардии шли четыре дивизии Имперского резерва.

Так или иначе, но к исходу 8 июня русская группировка в Померании разбила немцев в сражениях у Ратебура и Фридланда, после чего достигла Пренцлау. Что вынудило немцев спешно отводить свои войска из Восточной Померании для защиты Берлина: до него оставалось всего каких-то девяносто километров…

Вечерело.

Кайзер Вильгельм II тихо и вульгарно пил коньяк из эмалированной кружки, сидя в беседке недалеко от своего дворца в Потсдаме. Его семья спешно эвакуировалась в Баварию, в Мюнхен, дабы не рисковать. Он же решил остаться в Берлине. Ну… рядом с ним.

Начальников Генерального штаба и разведки, что десяток дней назад кормили его обещаниями, он велел расстрелять. Сначала хотел повесить, но его отговорили. Всё-таки офицеры. Но его отговаривали только от формы казни, но не от неё в принципе. Никто из высшего генералитета не сомневался: это поражение в Восточной Померании – начало конца. Тем более что седьмого июня русские дирижабли совершили ночной налёт на понтонную переправу и разбомбили её в пух и прах. Утром, когда офицеры попытались оценить потери, оказалось, что не осталось ничего. Вообще ничего. Бомбы не только растерзали понтоны, но и повредили немало различных объектов на берегу.