Михаил Ланцов - Николай Хмурый. Западная война

– Чтобы на многие десятилетия прекратить войны в Европе. Вильгельму хватило бы и того, что Николай предлагал. И дальше он бы просто купался в славе. Его старший сын такой же.

– А ты?

– А я достаточно умён, чтобы понять – он скармливает мне Францию, чтобы не дать набрать силу ни мне, ни Франции. Чтобы выиграть время. Он, видимо, не вполне уверен в своих силах завоевать в сжатые сроки Европу. Его чудо-оружие – танковый полк за два напряжённых боя потерял большую часть своих машин. Да, он добился успеха. Но всё. Его больше нет. Значит, палочкой-выручалочкой он работать не может. Хотя, видимо, на него и была сделана ставка, как на «Эроты» на море. Кроме того, его очень больно ударили англичане, ослабив его позиции в Китае и Японии. Статус этих стран теперь висит на волоске, как и его права на владение ими. Да, он их удержит. Но теперь ему точно не до войны. Поэтому он и делает хорошую мину при плохой игре. Не будь этих двух промахов, он бы просто и бесхитростно завоевал сначала Германию, а потом и остальные страны Европы.

– Слава богу! – искренне воскликнула Ирэн и размашисто перекрестилась, скосившись на небо.

– Зря ты радуешься. Он отступил, но он вернётся. Он ещё не так стар и может попытаться дожать Европу, чтобы получить в свои руки Империю, объединяющую всю Евразию и, вероятно, Африку.

– Обалдеть! И ты говоришь, что он не безумен? Как вообще кто-то разумный может желать такого?

– Чего-то подобного желали Александр Македонский и Чингисхан. И уж что-что, а безумием они не страдали. Просто очень амбициозные.

– Мы справимся?

– Шансы есть, – чуть подумав, произнёс супруг и взял в руки отложенные ранее бумаги. – Шансы есть. Но нам нужно будет очень хорошо поработать. Всем нам.

Ирэн задумчиво посмотрела куда-то перед собой. Покивала. И пожелав супругу спокойной ночи, направилась к выходу из комнаты. Лишь у дверей она остановилась и, обернувшись, тихо спросила:

– И каково это?

– Что именно? – вопросительно выгнул бровь Генрих.

– Ты Николаем так восторгаешься. Ты им словно одержим. Он для тебя кумир. И тут такая внезапная и нелепая смерть брата с семьёй. Было бы наивно предполагать, что после той кровавой бани, что Николай устроил англичанам, это сделали они.

– Расследование показало…

– Расследование показало только то, что удобно всем, – перебила мужа Ирэн. – Каково это? Что ты чувствуешь, убив брата и всю его семью?

– Я чувствую скорбь и боль утраты, как и должно чувствовать хорошему брату, потерявшему столько родственников по вине коварных врагов. Как и ты.

– Понятно, – кивнула она и молча, не прощаясь, вышла.

Обстановка в мире стремительно менялась. Буквально каждый день.

Сначала Италия и Великобритания вступили в войну на стороне, казалось бы, побеждающей коалиции из России и Франции. Точнее – Франции, так как переговоры о присоединении к альянсу велись именно с ней, подчёркивая, что она главная в нём, а не Россия. По крайней мере, номинально.

Потом, когда новые страны-участницы объявили о начале войны и что-то там начали, из войны вышел Санкт-Петербург, заключив с Германией сепаратный мир. Но только с Германией. С Австро-Венгрией война продолжалась – однако номинально. Николаю Александровичу был нужен мир из-за нарастающего кризиса на востоке, поэтому он охотно начал нащупывать способы для переговоров с Веной. И это не скрылось от глаз всех окружающих.

Баланс сил изменился? Да. И очень сильно.

И тут в войну вступила Испания… на стороне Германии. Германии, а не коалиции Центральных держав. То есть будучи союзником Аахена, Мадрид оставался нейтрален Вене. Сложная ситуация. Но вполне обычная для европейской политики: та и не такие финты ушами видала.

Но только ситуация успела уложиться в головах европейских обывателей, как случился новый поворот. Да ещё какой! В Австро-Венгрии произошёл дворцовый переворот…

Франц Фердинанд, возглавивший весной 1914 года Двуединую монархию после смерти Франца Иосифа, не желал спешить заключать с Россией мир. Зачем? Он вполне справедливо полагал, что Санкт-Петербургу продолжать военные действия больше невыгодно. Поэтому он хотел просто тянуть время, удерживая оборону в горных районах на востоке. Там ведь ожидалось затишье. Удобный для Вены рельеф местности останавливал русского монарха от наступления: он слишком берёг своих солдат. Император же Австро-Венгрии планировал тянуть время и ждать, пока Николай сподобится к переговорам на выгодных для Вены условиях. А сам тем временем сосредоточился на спокойной и планомерной войне с Италией в надежде вернуть кое-какие области на севере этой макаронной страны.

Конечно, можно было бы и самому пойти навстречу России. Но Франц Фердинанд считал, что в сложившемся раскладе это не в его интересах. По его мнению, России нужен мир. Ей, не ему. А значит, можно в идеале всё свести даже к довоенным границам.

Беда в том, что не все в его окружении так считали. Прежде всего – его тёзка Франц Конрад фон Хётцендорф [128]. Старый соратник этого монарха ещё с 1898 года. Так вот – этот генерал [129]оценил ситуацию совсем иначе. Он был прекрасно осведомлён о германском опыте столкновения с танковым полком. И не тешил себя иллюзиями относительно возможности долго и без проблем сдерживать русских на восточных границах. Конрад фон Хётцендорф, будучи лидером «армейской тусовки», убедил и себя, и других генералов в том, что продолжать войну с Россией смертельно опасно. По крайней мере, сейчас. По его мнению, восстановившись и отремонтировавшись, русские могут ударить танковым полком в верховья междуречья Вислы и Одера. Прорвать австро-венгерский фронт. И, введя в прорыв части Имперской гвардии, выйти к Вене за трое-четверо суток. И парировать это удар нечем. Основной ударный кулак будет действовать сильно западнее, а заслоны в Богемии и на Карпатах не успеют ничего предпринять. Стоящие в Чехии и Моравии войска технически могли бы нанести мощный фланговый удар, но это вряд ли будет возможно из-за того, что русские, безусловно, задействуют на направлении главного удара и флотилию бронекатеров, и довольно мощную железнодорожную артиллерию, и авиацию.

В общем – паники он навёл знатно. Причём не безосновательно. Однако Франца Фердинанда убедить не удалось. Тот отмахивался от этой угрозы, ссылаясь на то, что остановить русские танки несложно. И немцы уже показали, как это делать. И что это всё вздор. И умер… просто умер… причём скоропостижно. То ли маслиной подавился, то ли собственным мнением.

И сразу же началось настоящее веселье.

Его наследник – двенадцатилетний Максимилиан – взошёл на престол Австро-Венгрии. Формально. По букве закона. С регентством, осуществляемым его матерью – Софией Хотек [130]. Однако в Венгрии отказались признавать парня. Ведь Франц Фердинанд сам в своё время поклялся, что его дети не станут наследниками. Да, взойдя на престол, он, под давлением австрийской аристократии, пошёл на уступки. Но то – австрийского. С венграми он договориться не успел. Да и с чехами. Просто не успел. Слишком рано умер.