Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Доу прищурился.

— Во как? Ай да сюрприз. И что у нас за стратегия, принц Кальдер?

— Повернуться к Союзу спиной и бежать, — сказал за него Железноголовый, вызвав волну смешков.

— Повернуться к Союзу задом и подставиться, — съязвил Тенвейз.

Кальдер лишь улыбался, дожидаясь, когда уляжется смех.

— Мир, — коротко сказал он.

Зобатый зажмурился. Проще влезть на стол и призвать к целомудрию в борделе. Сразу захотелось отойти в сторону, как от кого-нибудь, кто облился маслом вблизи открытого огня. Но как назвать человека, который отступается от друга только потому, что тот не в фаворе? Даже если человеку этому грозит вот-вот превратиться в огненный шар. И Зобатый остался стоять с ним плечом к плечу, прикидывая, что это, черт возьми, может быть за игра, поскольку Кальдер на ухищрения был горазд как никто другой. Постоянно что-нибудь на уме. После ошеломленной паузы взметнулись складки плащей, заплясали огни факелов, отбрасывая дикий свет на круг нахмуренно застывших лиц.

— Ах ты поганый негодяй, трус драный! — вскинулся Бродд Тенвейз.

Его физиономия, казалось, готова лопнуть от гнева и презрения.

— Ты моего брата негодяем назвал?! — выпучив глаза, заорал Скейл. — Да я тебе, мразь, гусиную твою шею сейчас сверну!

— А ну тихо! — призвал к порядку Доу. — Если шею и сворачивать, так это мне решать, кому. Принц Кальдер известен умением обращаться со словом. Я за тем его сюда и позвал, чтобы услышать его мнение. Давайте же его выслушаем. Ну, Кальдер? Так зачем нам мир?

— Осторожней, Кальдер, — стараясь не размыкать губ, проговорил Зобатый. — Осторожней.

Но принц если и расслышал предостережение, то откровенно плевал на него.

— Потому что война — пустая трата времени, сил, денег и жизней.

— Ах ты трус, драть тебя в задницу! — снова гаркнул Тенвейз.

На этот раз даже Скейл на него не рявкнул, а встал и непонимающе уставился на брата. Поднялась буря негодования, по громкости сопоставимая со скандированием здравиц Доу. Но чем неистовей она становилась, тем шире улыбался Кальдер. Как будто бы от ненависти он цвел как роза на помойке.

— Война — способ промысла, — сказал он. — А если он не несет добычу, то какая от него польза? Сколько мы уже без толку петляем по горам да долам?

— Ты уже допетлялся до петли у себя дома, собака! — гавкнул кто-то.

— Вот-вот, и это твои разговоры о мире тебя сюда завели, — напомнил Железноголовый.

— Хорошо, а сколько ты, в таком случае, ходишь-бродишь здесь впустую?

Кальдер пальцем бесстрашно ткнул в вождя:

— Или ты?

Он указал на Золотого:

— Или вот он?

Большой палец Кальдера показал на Зобатого. Зобатый нахмурился, не желая к этому приобщаться.

— Месяцы? Годы? Маршируете, скачете, уклоняетесь, лежите под звездным небом со своими страхами, недугами, ранами. На ветру, в холоде, а ваши поля и стада, мастерские и жены с детьми остаются заброшенными, без присмотра. За какую такую поживу? Что вы добыли? Какие барыши, какую славу? Если в этом сонмище найдется хоть сотня таких, кто на этих мытарствах разбогател, я хер свой сожру без соли!

— Трусливая, драть ее лети, болтовня! — Тенвейз в сердцах отвернулся. — Слышать ее не могу!

— Трусы от правды как раз и отворачиваются, убегают от нее. А ты, я вижу, Тенвейз, слов боишься? Хорош герой, нечего сказать.

За это принц сорвал куш в виде разрозненных смешков. Тенвейз, задетый за живое, повернулся обратно.

— Мы сегодня одержали победу! Каждый тут не человек, а легенда!

Кальдер в ответ хлопнул по рукояти меча.

— Сегодня, победу? Да только победа-то вышла скромная.

У всех на виду долину заполоняли бесчисленные огни вражеского становища.

— Вон Союз, и еще далеко не весь. Завтра битва будет ожесточенней, а потери тяжелее. Гораздо тяжелее. И победа, если мы ее одержим, будет лишь в том, чтобы удержаться на прежнем пятачке. Только с уймой свежих мертвецов в придачу.

Кое-кто по-прежнему тряс головой, но большинство слушало.

— А насчет того, что кланы Севера не способны сражаться сплоченно или что Союз не победить в силу его числа, так эти вопросы пока остаются без ответа.

Кальдер отправил плевок в костер, совсем как Черный Доу.

— А плеваться вот так каждый может.

— Ты говоришь мир, — пробурчал Тенвейз, вынужденный в конце концов прислушаться. — Мы тут все знаем, каким любителем мира был твой отец. А не он ли первым начал войну с Союзом?

Кальдера этот вопрос не застал врасплох.

— Он. И это стало его концом. И я, возможно, научился на его ошибке. Ну а ты, позволь тебя спросить?

Он обвел собравшихся взглядом.

— Если хотите знать, вот мое мнение: рисковать жизнью из-за того, что решается обычным разговором, — глупость.

Воцарилась удрученная, виноватая тишина. Лишь хлопали под ветром полы плащей да взвивались снопики искр над костром. Доу на троне подался вперед, подбородок по обыкновению положив на гарду меча.

— Что ж, принц Кальдер, огонь мой ты обоссал на славу.

Опять колкие смешки, общая задумчивость схлынула.

— Ну а ты, Скейл? Ты вот хочешь мира?

Секунду-другую братья смотрели друг на друга, Зобатый потихоньку от них отстранился.

— Нет, — ответил Скейл. — По мне, так лучше сражаться.

Доу поцокал языком.

— Вишь, что выходит. Похоже, ты даже собственного брата не убедил.

Вновь хохоток, к которому неохотно присоединился сам Кальдер.

— Хотя, надо отдать должное, словом ты владеешь как надо. Может, настанет время, когда мы и вправду захотим поговорить с Союзом о мире. Тогда я непременно за тобой пришлю, — он оскалил зубы. — Но не нынче.

Кальдер церемонно поклонился.

— Как прикажешь, протектор Севера. Ты у нас вождь.

— Вот уж точно, — прорычал Доу. — Точнее некуда.

Однако Зобатый заметил: задумчивых лиц средь разбредающихся в ночи воителей прибавилось. Должно быть, размышляют о невозделанных полях или неотделанных женах. Возможно, Кальдер не такой уж безумец, каким представляется. Оно понятно, воевать северяне любят. Но любят они и пиво. А войны, как и пива, больше живота не выхлебаешь.

— Сегодня мы были вынуждены потесниться. Но завтра все будет наоборот.

Манера маршала Кроя излагать мысль не оставляла возможности для несогласия.

— Завтра мы перенесем удар на врага, и победа будет за нами.

Комната зашуршала крахмальными воротниками в едином преклонении голов.

— Виктория, — прошептал кто-то.

— К завтрашнему утру все три дивизии выйдут на исходный рубеж.

«Даром что одна разгромлена, а две другие всю ночь были на марше».

— Мы превосходим их по численности.

«Сокрушим их своими трупами!»

— Удача у нас под боком.

«Хорошо тебе. А то мой весь в синяках». Впрочем, остальных офицеров эти банальности воодушевляли. «Как оно часто бывает с идиотами». Крой повернулся к карте, указуя на южный берег отмели — то самое место, где еще поутру сражался Горст.