Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Увы, крошки у нас не в счет.

Жужело мягко провел ладонью по острию лезвия, отер его остатком хлебной корочки и сомкнул ножны.

— Прогресс может быть и болезненным, — пробормотал он, посасывая порез.

— Вождь? — И вид, и голос Дрофда, смутно различимого в белесом полусвете, выражали беспокойство. — Что-то Брек подниматься не хочет.

— А ну глянем, — Зобатый подошел к громоздкой фигуре, лежащей на боку в складчатом коконе одеяла.

— Брек, — потыкал он его носком башмака, — Бре-эк.

Татуированная сторона лица у Брека была вся в бисеринах росы. Зобатый положил на нее ладонь — холодная. Будто не живой человек вовсе, а и впрямь мясо с волосами, как сказал Жужело.

— А ну подъем, боровок, — взялась понукать Чудесница. — Или Йон всю твою жратву…

— Он мертв, — сказал Зобатый.

Финри и сама не могла бы сказать, сколько просидела без сна на дорожном сундуке, сложив руки на холодном подоконнике и уместив на запястьях подбородок. К северу на фоне темного неба плавно очертилась ломаная линия пустошей, а из молочного тумана жемчужными проблесками проглянула быстрая река, и смутно различались леса на востоке. Теперь, если хорошенько присмотреться, угадывалась еще и зазубренная стена вокруг Осрунга, в окне единственной башни там мерцал слабый огонек. В нескольких сотнях шагов по черному полю между Финри и городком тянулась ломаная цепь мерцающих факелов, обозначая позиции Союза. Еще немного света в небе, чуть разборчивей черты этого мира, и воинство лорд-губернатора Мида ринется на штурм города. Сильный правый кулак армии ее отца. Финри прикусила кончик языка так, что тот занемел. На душе было разом и боязно и волнительно.

Потянувшись, Финри через плечо оглянулась на неприбранную комнатушку. Сумбурная попытка прибраться увенчалась вялым осознанием, что быть хозяйкой дома — дело довольно пафосное и не каждому по плечу. Интересно, что же стало с владельцами постоялого двора. Или хотя бы как он назывался. Кажется, там возле ворот стоял столб, но вывеска с него исчезла. Вот что делает война. Обдирает с людей и мест отличительные черты, превращает их в шеренги врагов; в позиции, которые предстоит занять; ресурсы, что необходимо поставить. Безымянные бесхозные вещи, которые можно бездумно крушить, воровать и сжигать без тени вины и раскаяния.

Одним словом, война — это ад. Но полный возможностей.

Финри прошла к кровати — вернее, соломенному тюфяку, который был у них на двоих, и нагнулась над Гаром, изучая его лицо. Совсем молодой, глаза закрыты, а рот приоткрыт, под щекой смялась простыня, дыхание посвистывает. Молодой, невинный и, как всегда, чуть глуповатый.

— Гар, — шепнула она.

И нежно пососала его верхнюю губу. Дрогнули веки, он томно потянулся для поцелуя, но тут увидел мутный свет в окне и, откинув одеяло, вскочил.

— Проклятье! Надо было разбудить меня раньше.

Он плеснул себе в лицо воды из треснутой чашки, наспех отерся куском холстины и стал натягивать вчерашние штаны.

— Да все равно еще рано, — сказала Финри, оперев голову на согнутую в локте руку и наблюдая, как одевается муж.

— Ты же знаешь, мне надо поспевать вдвое раньше.

— У тебя был такой умиротворенный вид. Просто рука не поднималась будить.

— Я должен помогать согласовывать приступ.

— Что ж. Кому-то, видно, надо заниматься и этим.

Он на секунду застыл, надевая рубаху.

— Возможно, — голова Гара наконец вынырнула из горловины, — тебе имеет смысл сегодня оставаться в ставке отца. Большинство жен отбыли обратно в Уфрис.

— Если б вместе с этими старыми кошелками можно было отправить еще и Мида, у нас бы, глядишь, появилась надежда на победу.

Гар продолжал упорствовать.

— Из всех жен здесь остались только ты и Ализ дан Бринт, и я беспокоюсь за тебя…

Болезненная раздвоенность мужа была как на ладони.

— Ты беспокоишься, что я буду донимать твоего осла-начальника? Ты это хотел сказать?

— В том числе и это. Где мой…

Она толкнула к нему меч по половицам, и Гару, чтобы его поднять, пришлось нагнуться.

— Вообще позор, что человек вроде тебя вынужден пресмыкаться перед таким, как Мид, получать от него приказы.

— Мир полон позора. И это еще далеко не самое худшее.

— С ним надо что-то делать.

Гар возился с поясом.

— Не остается ничего лучше, чем выжимать из этого как можно больше пользы.

— А если упомянуть, что он поливает грязью короля?

— Позволь тебе на всякий случай напомнить, что мой отец и король давно в ссоре. И в глазах его величества я стою не ахти как высоко.

— Зато хорошо стоит твой славный друг полковник Бринт.

— Фин, это низко.

— Кому какое дело, высоко оно или нет, если это позволяет тебе получить то, чего ты заслуживаешь?

— Мне есть до этого дело, — бросил он, застегивая пряжку. — Жить надо правильно. Усердной работой, верностью, послушанием. Нельзя жить… жить…

— Чем?

— Тем, чем ты вот сейчас занимаешься.

Ей вдруг нестерпимо захотелось его ударить. Сказать, что она легко могла бы выйти замуж за человека, у кого отец не является самым гнусным изменником эпохи. Подчеркнуть, что нынешнему месту Гар целиком обязан покровительству ее отца и ее бесконечным льстивым ухищрениям, а так бы усердие и верность он проявлял затюканным лейтенантишкой где-нибудь в провинциальном гарнизоне. Хотелось сказать, что человек он, может, и хороший, но мир устроен не совсем так, как по наивности полагают хорошие люди. К счастью, первым заговорил Гар:

— Фин, прости. Я знаю, ты хочешь только того, что нам же лучше. Знаю, ты уже сделала для меня очень многое. Я тебя не заслуживаю. Просто… позволь мне поступать по своему разумению. Пожалуйста. И обещай, что не будешь предпринимать ничего… опрометчивого. Всего-навсего.

— Обещаю.

Само собой, вершить дела она будет только по здравом размышлении. Или так, или ей придется нарушить обещание. Слишком уж всерьез она его, понятно, не воспринимала.

Он улыбнулся с некоторым облегчением и наклонился ее поцеловать. Финри без особой пылкости ответила ему, а когда плечи мужа поникли, она вспомнила, что сегодня ему грозит опасность, и вложила чуть больше чувства: легонько потрепала его по щеке.

— Я люблю тебя.

Разве не из-за этого она притащилась с ним сюда, в такую даль? Месила грязь с солдатами? Чтобы быть с ним. Поддерживать. Направлять в нужную сторону. Судьбе ведомо, насколько он в этом нуждается.

— А я тебя еще сильней, — сказал он.

— Это не состязание.

— Вот как?

И он ушел, застегивая по дороге мундир. Она любила своего Гара. Правда-правда. Но если дожидаться, пока он заслужит то, чего достоин, честностью и добротою характера, то можно ждать до конца света.

А в планы Финри не входило встретить старость какой-то там полковничьей женой.