Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Лет сто тому назад, когда гурки завоевали Даву, оттуда бежало множество южан. Некоторые переплыли море и обосновались здесь. И в благодарность за свое спасение возвели храмы. Вестпорт — столько же часть Юга, сколько часть Стирии. И часть Союза к тому же, с тех пор как градоправитель выбрал наконец сторону, к которой примкнуть, и подкупил верховного короля своей победой над гурками. Город этот называют Перекрестком миров. Те, кто не зовет его притоном лжецов, конечно. Здесь есть переселенцы с Тысячи островов, из Сулджука и Сиккура, из Тхонда и Старой империи. Даже северяне.

— Ох уж эти глупые ублюдки…

— Дикари все до единого. Некоторые, я слышала, носят длинные волосы, как женщины. Но здесь способны завлечь каждого. — Рукой в перчатке она показала в дальний конец площади, где на невысоких помостах в ряд стояло множество людей, казавшихся чертовски странным сборищем даже для этого города.

Средь них были молодые и старые, высокие и низенькие, худые и толстые, одни в причудливых одеяниях и головных уборах, другие полуголые, с разрисованными телами. На лице у одного Трясучка заметил костяные украшения. За спинами у некоторых — расписанные буквами самых разных видов вывески, на коих подвешены были бусины и еще какие-то безделушки. И все эти люди танцевали, прыгали, глазели в небо, падали на колени, плакали, смеялись, пели, кривлялись, завывали, пытаясь перекричать друг друга на таком количестве языков, какого он и представить себе не мог.

— Что за уроды, дьявол меня побери? — проворчал Трясучка.

— Святые люди. Или сумасшедшие — смотря кого спросишь. В Гуркхуле ты должен молиться так, как велит пророк. А здесь каждый может поклоняться богу, как ему хочется.

— Так они молятся?

Меркатто пожала плечами:

— Похоже, они скорей пытаются убедить всех остальных, что знают истинный путь.

Перед помостами толпились зеваки. Некоторые слушали и кивали. Другие качали головами, смеялись и что-то выкрикивали в ответ. Третьи просто стояли со скучающим видом. Один из святых людей — или сумасшедших — вдруг обратился к Трясучке, проезжавшему мимо, с речью, из которой тот не понял ни слова. Бедняга даже встал на колени и простер к нему руки, моля о чем-то хриплым, сорванным голосом. И по глазам его с красными воспаленными веками видно было, что ничего важнее этого для него в мире нет.

— Прекрасное, наверно, чувство, — сказал Трясучка.

— Какое?

— Когда думаешь, что знаешь все ответы… — Он придержал коня, пропуская женщину, которая вела за собой на поводке мужчину, высокого, чернокожего, в блестящем ошейнике, тащившего, устремив глаза в землю, в каждой руке по мешку. — Вы видели это?..

— На Юге почти все люди или владеют кем-то, или сами принадлежат кому-то.

— Ну и мерзкий обычай, — проворчал Трясучка. — Вы же вроде как сказали, что здесь — часть Союза.

— А в Союзе очень любят свободу, это правда. Там никто не может сделать человека рабом. — Она кивнула в сторону еще нескольких человек, которые смиренно следовали за хозяевами. — Но если ты уже раб, тебя никто не освободит, будь уверен.

— Чертов Союз. Этим ублюдкам, похоже, надобно все больше земли. Добрались уж и до Севера. Весь Уфрис заполонили, как войны начались. И для чего им земля? Видали бы вы тот город, который они уже заполучили. По сравнению с ним это место смотрится деревней.

Она бросила на него проницательный взгляд.

— Адуя?

— Она самая.

— Ты был там?

— Ну. Сражался с гурками. Заполучил вот это. — Трясучка задрал рукав, показал шрам на запястье. И, когда снова встретился с ней глазами, заметил, что теперь она смотрит на него иначе. Чуть ли не с уважением.

На душе у Трясучки потеплело. Давненько на него так не смотрели… все больше с презрением в последнее время.

— Ты стоял в тени Дома Делателя? — спросила она.

— Да эта тень весь город покрывает, где с утра, где вечером.

— И каково в ней?

— Темнее, чем снаружи. С тенями оно всегда так, по моему опыту.

— Хм. — На лице ее впервые появилось подобие улыбки, и Трясучка счел, что это ей идет. — Всегда мечтала там побывать.

— В Адуе? Что ж вам мешает?

— Шесть человек, которых нужно убить.

Трясучка надул щеки.

— А. Это. — Сердце беспокойно трепыхнулось, и вновь явилась мысль: какого черта он согласился? — Всегда был себе худшим врагом, — пробормотал он.

— Держись в таком случае меня. — Улыбка ее стала чуточку шире. — Обзаведешься вскоре куда худшими. Что ж, вот мы и на месте.

«Место» своим видом не радовало. Узкий переулок, темный как нора. Нависшие над ним угрюмые дома с обвалившейся с сырых кирпичных стен штукатуркой. Гнилые ставни с облупившейся краской. Трясучка направил коня вслед за фургоном в темный арочный проход. Меркатто, ехавшая последней, закрыла за собой скрипучие двери и задвинула ржавый засов.

Во дворе, заросшем сорняками и усыпанном битой черепицей, Трясучка спешился, привязал коня к прогнившей коновязи. Поглядел на квадрат серого неба высоко вверху, на облезлые стены, окружавшие двор, перекошенные ставни, висевшие на одной петле.

— Дворец, — проворчал. — Сразу видно.

— Для нас расположение важно, — сказала Меркатто, — не красота.

За входом оказался темный коридор, из которого пустые дверные проемы вели в пустые комнаты.

— Эка сколько тут комнат! — сказал Трясучка.

Балагур кивнул.

— Двадцать две.

Все двинулись вверх по гнилой лестнице, отчаянно скрипевшей под сапогами.

— С чего вы собираетесь начать? — спросила Меркатто у Морвира.

— Уже начал. Рекомендательные письма отосланы. Завтра утром мы вверяем Валинту и Балку свои немалые средства. Столь солидные, что внимание главного служащего нам гарантировано. Я отправляюсь в банк со своей помощницей и вашим… Балагуром. Изображаю купца с компаньонами. Встречаюсь с Мофисом и ищу удобный случай его… убить.

— Так просто?

— От случая в нашем деле порой зависит все. Но если возможность не представится сама собой, я займусь закладкой фундамента для более… организованного подхода.

— А мы туда не пойдем? — спросил Трясучка.

— Нашу нанимательницу могут узнать. У нее запоминающаяся внешность. Что до тебя, — Морвир, оглянувшись, насмешливо ему улыбнулся, — в глаза ты бросаешься, как корова среди волков, и пользы от тебя не больше, чем от нее. Слишком высокий рост, слишком много шрамов, одет как деревенщина. А уж волосы…

— Фи, — сказала Дэй, качая головой.

— Что это значит?

— Что слышишь. Просто от тебя так и веет… — Морвир повел рукою в воздухе, — …Севером.

Меркатто отперла облупившуюся дверь, к которой привел последний лестничный пролет, пинком распахнула ее. В глаза ударил солнечный свет, и Трясучка, щурясь, шагнул вслед за остальными через порог.