Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— И куда привел след? — спросил «Шляпа» осипшим голосом, почти беззвучным на последнем слове.

Улыбка Кроткого растянулась от уха до уха. Словно он сегодня отмечал свой день рождения.

— Прямо под ваши гребаные ноги.

«Шляпа» откинул плащ. Ткань еще парила в воздухе, когда он потащил из ножен меч.

Северянин запустил в него тяжелой кружкой. Удар пришелся прямо в лоб, и «Шляпа» упал, облитый пивом.

Стул противно заскрипел, когда фермер, пытаясь отшатнуться, перевалился через него.

Рыжий шагнул назад, освобождая место для драки или от страха, а Шай, обхватив его левой рукой, прижала нож к горлу.

Кто-то закричал. Кроткий пересек комнату одним прыжком, поймал запястье Красавчика, когда он почти вытащил топор, выкрутил руку, в то же время вытащил нож у него из-за пояса и воткнул в пах. Двинул лезвие вверх, вспарывая живот. Брызги крови полетели во все стороны. Красавчик издал булькающий вопль, ужасно громкий в замкнутом помещении, и упал на колени, выпучив глаза и пытаясь удержать вываливающиеся кишки. Стукнув черенком ножа по затылку, Кроткий «вырубил» его и положил конец крику.

Женщина-купец вскочила, открыв рот.

Рыжий задергался в объятиях Шай. Она сжала его покрепче и прошептала в ухо, усиливая давление ножа: «Успокойся!»

«Шляпа» с трудом поднимался на ноги. Из рассеченной кружкой кожи на лбу текла кровь, заливая глаза. Кроткий схватил его за шею и, приподняв легко, как тряпичную куклу, ударил лицом о барную стойку. И еще раз. Череп трещал, как глиняный горшок. Потом опять. Голова «Шляпы» безвольно болталась. Капли крови попали на передник трактирщика, на стену за его спиной, даже на потолок. Кроткий высоко поднял нож. Его лицо все еще озаряла та самая безумная улыбка. Потом лезвие расплылось, превращаясь в поблескивающее пятно, и прошло сквозь спину человека, пригвождая его к стойке, которая раскололась вдоль. Он так и остался висеть, не доставая ногами до пола. Только башмаки скребли по доскам. А кровь растекалась, словно пролитая выпивка.

По мнению Шай, все это заняло времени не больше, чем три вдоха-выдоха, если бы она не затаила дыхание. Ее бросило в жар, голова кружилась, мир заиграл слишком яркими красками. Она моргнула, не вполне отдавая себе отчет, что же произошло. Но не двинулась с места. Она не шевелилась, и никто не шевелился. Только Кроткий шагал вперед — глаза блестели от слез, одна половина лица изуродована шрамами и забрызгана кровью, губы растянуты в безумной улыбке, обнажая зубы. На каждый выдох он издавал приглушенный рык, будто занимаясь любовью.

— Мать вашу, мать вашу… — хныкал Рыжий.

Шай прижатием лезвия ножа к кадыку снова утихомирила его. Здоровенный тесак, размером почти с меч, был засунут у него за пояс, и свободной рукой она вытащила оружие. Подошедший вплотную Кроткий, который едва не касался головой низких стропил, протянул руку и, сграбастав Рыжего за ворот рубахи, вырвал его из ослабевшей хватки Шай.

— Говори!

Северянин дал парню пощечину, настолько сильную, что мог сбить с ног, но сам же и удержал его.

— Я… — проблеял пленник. Кроткий ударил его снова. От громкого звука вздрогнули купцы в дальнем конце комнаты.

— Говори!

— Чего тебе?

— Кто у вас главный?

— Кантлисс. Его так зовут. — Рыжий торопливо заговорил, захлебываясь слюной и путаясь в словах. — Грега Кантлисс. Я не знал, что они настолько плохие. Просто хотел перебраться отсюда в те края. И заработать чуток деньжат. Я работал на востоке, на переправе. А потом после дождя паром смыло… Я… — Удар. — Мы не хотели этого. Поверьте мне… — Удар. — Среди них есть полные отморозки. Северянин по кличке Рябой. Он стрелял в старика. А все смеялись…

— Ты видел, чтобы я смеялся? — Кроткий шлепнул его снова.

— Я тоже не смеялся! — Рыжеволосый попытался прикрыться слабой рукой. — Мы не хотели участвовать во всех этих убийствах. Потому и ушли от них! Кантлисс обещал нам, что просто ограбим кого-нибудь. А оказалось — мы крадем детей…

Удар Кроткого прервал его словоизлияния.

— Зачем он крал детей?

И подстегнул желание говорить еще одной пощечиной. Лицо парня перекосилось и раздулось с одной стороны. Из носа текла кровь.

— Он говорил, у него есть покупатель. Мы станем богатыми людьми, если доставим детей к нему. Говорил, что дети должны быть невредимы. Требовал, чтобы в пути они не нуждались…

— Путь куда? — Очередной удар Кроткого.

— Для начала в Криз, он говорил.

— Это в верховьях Соквайи, — сказала Шай. — Ехать через всю Дальнюю страну.

— Кантлисса ожидает лодка. Он поднимется вверх по реке… вверх по реке…

— Очень смешно. Потом куда?

Рыжий обмяк, едва ли не потеряв сознания. Веки едва трепетали.

— Не говорил. При мне не говорил. Может, Тэвернер знал… — Его взгляд скользнул по трупу, прибитому ножом к стойке бара.

«Вряд ли он что-то способен рассказать», — подумала Шай.

— Кто покупает детей? — спросил Кроткий.

Рыжий качал избитой головой, будто пьяный. Кроткий шлепнул его снова, снова и снова… Одна из купчих спрятала лицо в ладонях. Вторая глядела твердо, но мужчина, сидевший рядом, насильно усадил ее на стул.

— Кто покупает?

— Не знаю, — шепеляво ответил парень, пуская розовые пузыри с разбитых губ.

— Стой на месте.

Кроткий отпустил Рыжего, вернулся к «Шляпе», вокруг башмаков которого натекла алая лужа, снял меч с его пояса, вытащил нож из-под плаща. После перевернул ногой Красавчика, который вперился безжизненным взглядом в потолок, в то время как его кишки вывалились из живота. Северянин взял его мокрую от крови веревку, вернулся к пленному и начал обвязывать один конец вокруг его шеи. Шай наблюдала за этим, оцепенев и ощущая противную слабость. Немудреные узлы, но вполне надежные. Потом Кроткий потащил парня к двери, а тот поплелся за ним, как побитая собака.

Но далеко они не ушли.

Трактирщик выбежал из-за барной стойки и загородил выход, подтверждая истину, что с первого взгляда никогда нельзя судить о способности человека на поступок. Он комкал в руках тряпку, будто мог защититься ею от зла. Шай не верила, что это чем-то поможет, но не могла не испытывать уважение к его кишкам. Оставалось надеяться, что Кроткий не разложит их рядом с потрохами Красавчика, которые валялись на окровавленных досках.

— Это неправильно, — сказал хозяин заведения.

— И каким образом, умерев, ты сумеешь это исправить? — Голос Кроткого звучал мягко и не содержал ни тени угрозы. Ему не нужно было кого-то пугать. Два мертвеца отлично справлялись с этой работой и без него.

Глаза трактирщика забегали, но не нашлось ни одного героя, чтобы встал рядом с ним. Все выглядели напуганными, словно Кроткий являлся олицетворением самой смерти. Только старая духолюдка сидела, выпрямившись и внимательно наблюдая за событиями, да ее спутник, одетый в шубу, закинул ногу за ногу и, не делая резких движений, подливал себе выпивку.