Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Хорош тот вечер, когда можно сюда заглянуть, — сказал он хозяину харчевни, снимая шляпу и стряхивая с нее воду размашистыми движениями, наверняка стараясь привлечь внимание.

Только глубоко запавшие глаза старой духолюдки следили, как Шай крадется вдоль стены, но она не намеревалась поднимать шум.

— Немного дождливо, не правда ли? — отозвался трактирщик.

— Если дождь усилится, сможешь зарабатывать на переправе через улицу.

— Если будет прибыль, займусь обязательно, — человек за стойкой невесело глянул на малочисленных гостей. — Я слышал, люди толпами валят через Ближнюю страну, но почему-то здесь их не бывает. Хотите выпить?

Кроткий стянул перчатки и бросил их перед трактирщиком.

— Хорошо бы пива.

Хозяин схватил железную, до блеска начищенную кружку.

— Нет, мне в эту, — возразил Кроткий, указывая на большую глиняную на верхней полке. Она выглядела очень тяжелой и старомодной. — Люблю держать в руках то, что я могу почувствовать.

— Мы говорим о кружках или о бабах? — поинтересовался трактирщик, привставая на цыпочки, чтобы достать ее.

— А почему не о том и другом вместе? — усмехнулся Кроткий.

Как он сохранил способность улыбаться?

Взгляд Шай все время возвращался к мужчинам, сидевшим за другим концом стойки, молча сгорбившись над выпивкой.

— Издалека путь держите? — спросил хозяин.

— С востока. — Кроткий словно не замечал, что с плаща стекает вода. — С северо-востока. Из окрестностей Сквордила.

Один из троих, рыжий, оглянулся на Кроткого, фыркнул и повернулся к своим.

— Ого! Не близкий путь. Это ж сотня миль, не меньше.

— Как по мне, так больше. Дорога на проклятой телеге, запряженной волами, превратила мою задницу в отбивную.

— Если намерены двигаться дальше на запад, советую серьезно подумать. Множество людей, охочих до золота, идут в ту сторону. А я слышал, в пустошах зашевелились духолюды.

— Да ну!

— Не сомневайся, приятель! — вставил человек в шубе, высовываясь из нее, словно черепаха из панциря. Он обладал самым сильным и самым противным из всех голосов, слышанных Шай, а она в свое время общалась с множеством необычных людей. — Они кинулись в Дальнюю страну, как муравьи, если разворотить им кучу. Злые, собравшиеся в большие стаи и ищущие человеческие уши, как в стародавние времена. Я слыхал, Санджид выкопал меч войны.

— Санджид? — Трактирщик пошевелил головой, как если бы воротник внезапно стал ему тесен.

— Император равнин собственной персоной. — Шай догадалась, что старый ублюдок просто наслаждается своими страшилками. — Его духолюды вырезали целый обоз. Недели две назад, в пустошах. Человек тридцать погибло. Они отрезали их уши и носы. И я заставляю себя не задумываться — а вдруг они им и концы отрезали?

— Для чего они им, дьявол меня раздери?! — воскликнул фермер, уставившись на старуху-духолюдку и содрогаясь всем телом.

Она не ответила. Даже не пошевелилась.

— Если вы собрались ехать на запад, я посоветовал бы найти хорошее общество. Желательно, чтобы у вас был настрой на победу и добрая сталь в запасе. Вот что я скажу… — И снова нырнул в шубу.

— Дельный совет. — Кроткий поднял кружку и неторопливо сделал маленький глоток. Шай невольно сглотнула, пожалев, что у нее пива нет. Черт возьми, ей хотелось убраться отсюда. Или уж начать делать то, ради чего они пришли. В то же время Кроткий сохранял невозмутимость, как если бы пахал поле у фермы. — Но я не уверен, что хочу отправиться туда во что бы то ни стало.

— А что занесло вас так далеко?

Кроткий неторопливо закатал влажные рукава рубахи, обнажая могучие предплечья, покрытые седыми волосами.

— Я кое-кого преследую.

Рыжий снова оглянулся. Целая буря подергиваний пробежала по его лицу и плечам. На этот раз он не отвел взгляда. Шай позволила ножу выскользнуть из рукава и спрятала его за рукой, сжимая в потной и горячей ладони.

— Зачем? — спросил трактирщик.

— Они сожгли мою ферму. Украли моих детей. Повесили моего друга, — проговорил Кроткий без всякого выражения и поднял кружку.

Повисла такая тишина, что было слышно, как он глотал. Один из торговцев даже обернулся, его брови поползли на лоб. «Шляпа» придвинул свою посудину, и Шай заметила, как напряглись сухожилия на его запястье. В этот миг вошел Лиф и остановился на пороге, растерянный и напуганный. Но все, не отрываясь, глазели на Кроткого, поэтому пропустили появление парня.

— Плохие люди, вне всяких сомнений, — продолжал северянин. — Они похищали детей по всей Ближней стране и оставляли за собой след из повешенных. За последние несколько дней я похоронил, пожалуй, дюжину.

— И сколько этих ублюдков?

— Человек двадцать…

— Может, собрать парней и попробовать их отыскать? — спросил трактирщик, хотя казалось, что он-то как раз останется и будет продолжать натирать кружки. Но у кого повернулся бы язык обвинить его?

— А смысл? — Кроткий покачал головой. — Они уже далеко отъехали.

— Правда? Ну ладно… Но я уверен, правосудие рано или поздно догонит их. Как говорится, возмездие неотвратимо.

— Правосудию придется удовольствоваться тем, что я от них оставлю, когда догоню. — Кроткий наконец-то закатал рукава так высоко, как хотел, и привалился боком к стойке, глядя прямо на тех троих. Шай ожидала всякого, но только не беспечно болтающего, беззаботно улыбающегося Кроткого, которого вроде как ничего и не тревожило. — Когда я говорил, что они далеко отъехали, то слегка слукавил. Трое из них отбились от остальных.

— Это точно? — спросил «Шляпа», вмешиваясь в беседу с трактирщиком так нагло, как вор срезает кошелек в суматохе.

— Точнее не бывает. — Кроткий твердо встретил его взгляд.

— Три человека, ты говоришь? — Рука Красавчика поползла вдоль пояса к топору.

В воздухе тяжелым облаком повисло ожидание грядущих неприятностей.

— Эй, погодите, — сказал хозяин постоялого двора. — Мне не нужны разборки…

— Я тоже не хотел разборок, — согласился Кроткий. — Но ветер дует вопреки нашему желанию. И у всех неприятностей привычки такие же. — Он откинул влажные волосы с лица. Широко распахнутые глаза северянина сияли, рот приоткрылся, дыхание участилось. Он улыбался. Но не как человек, ищущий решение сложной задачи, а как человек, который занимается любимым делом или получает удовольствие, скажем, от вкусной еды. Внезапно Шай совсем по-иному оценила шрамы, испещрявшие лицо отчима, и ощутила холодок, расползающийся вдоль хребта в руки и ноги и заставляющий стать дыбом каждый волос на теле.

— Я выследил этих троих, — проговорил северянин. — Встал на их след и гнался два дня.

Воцарилась томительная пауза. Трактирщик отступил, не выпуская кружку и полотенце из рук. Призрачная тень улыбки еще цеплялась за его лицо, но остальные уже поняли все. Трое преследуемых развернулись к Кроткому и слегка расступились, оказавшись спиной к Шай, и она осознала, что крадется вперед, словно протискиваясь через мед и цепляясь дрожащими пальцами за рукоять ножа. Каждое мгновение растягивалось длиною в век, а дыхание раздирало глотку.