Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Ваэрдинур дышал часто и неглубоко, одежда пропиталась кровью, сломанная рука висела плетью, а Ро вцепилась в другую, откуда до сих пор торчала стрела Шай.

— Это — я, — прошептала Шай, стараясь говорить негромко, чтобы не спугнуть сестру, шагнула к ней, протянула руку. — Ро, это я.

Девочка не отпустила руку старика. Но он пошевелился и мягко высвободил кисть. Подтолкнул к Шай, проговорив какие-то ласковые слова на своем наречии. Потом толкнул настойчивее. Еще несколько слов, и Ро, понурив голову, со слезами на глазах двинулась прочь от него.

— Мы старались сделать для них как лучше. — Ваэрдинур смотрел на Шай горящими от боли глазами.

Она опустилась на колени и обняла сестру. Ро показалась ей худой и жесткой, совсем не той сестрой, которую она знала давным-давно. Вряд ли Шай мечтала о такой встрече. И тем не менее воссоединение произошло.

— Мать вашу! — Никомо Коска стоял у входа в пещеру, не сводя глаз с дракона и его ложа.

Сержант Балагур, следовавший за ним по пятам, вытащил из-под плаща тяжелый тесак, сделал один шаг по хрустящему основанию из золота, костей и бумаги, которые сминались под его подошвами, и, потянувшись, ударил дракона по морде.

Послышался звон, будто он бил по наковальне.

— Он механический, — сказал он, хмуря брови.

— Наиболее священное из всех творений Делателя, — прохрипел Ваэрдинур. — Восхитительное, могучее…

— Само собой! — Коска вошел в пещеру, обмахиваясь шляпой, будто веером. Но он глядел не на дракона, а на его подстилку. — Сколько тут золота, как думаешь, Балагур?

— Очень много, — сержант поднял бровь и выдохнул носом. — Можно мне посчитать?

— Думаю, чуть позже.

Балагур казался слегка разочарованным.

— Выслушайте меня… — Ваэрдинур попытался приподняться. Кровь текла из раны на его плече, заливая блестящее золото. — Мы близки к тому, чтобы пробудить дракона. Очень близки! Работали столетиями. Возможно, в этом году… или в следующем. Вы представить себе не можете, на что он способен. Мы могли бы… Мы могли бы владеть им вместе!

— Опыт показывает, что из меня никудышный совладелец, — скривился Коска.

— Мы изгоним чужаков из предгорий, и мир вновь станет правильным, как в Старые времена. И у вас… У вас будет все, что бы вы ни пожелали!

Коска послал улыбку дракону, уперев руки в бока.

— Конечно, это очень любопытно. Великолепный пережиток прошлого. Но что он может против того, что сейчас на равнинах? Против легионов тупиц? Торговцев и фермеров, ремесленников и бумагомарак? — Он взмахнул шляпой. — Подобные творения так же бессильны против них, как корова против муравьев. В мире скоро не останется места, где можно применить волшебное, загадочное, удивительное. Скоро на ваши священные земли явятся люди, которые построят… лавки готового платья. Бакалейные лавки. Конторы стряпчих. Они сделают обезличенные копии чего угодно. — Старый наемник почесал сыпь на шее. — Вам, может быть, жаль, что это происходит. Мне, может быть, жаль, что это происходит. Но от этого не убежать. Я устал от неудач. Время таких людей, как я, проходит. А время таких людей, как вы? — Он вычистил немного засохшей крови из-под ногтей. — Оно прошло так давно, что кажется, будто его и не было.

— Вы просто не понимаете, что я предлагаю! — Ваэрдинур попытался приподняться. Его рука, сломанная в предплечье, вывернулась, кожа натянулась на осколках костей.

— Нет, я понимаю. — Коска наступил одним сапогом на позолоченный шлем, выпавший из общей кучи, и улыбнулся Деснице Делателя. — Возможно, вы удивитесь, но я получал множество самых заманчивых предложений. Тайные клады, места силы, наивыгоднейшие условия торговли вдоль всего побережья Кадира, а однажды — целый город, хотя, по общему мнению, он оставался не в лучшем состоянии. Я понял наконец… — Он вгляделся в морду дракона. — И это понимание достаточно болезненное, поскольку я, как прочие люди, склонен мечтать. — Генерал поднял одну монетку и поднес ее к свету. — Одна марка стоит дороже тысячи обещаний.

Сломанная рука Ваэрдинура медленно сползла вниз.

— Я хотел сделать… сделать как лучше.

— Конечно. — Коска поклонился со всей искренностью, бросил монету обратно в кучу. — Верите вы этому или нет, но мы тоже. Балагур?

Сержант подался вперед и деловито разрубил голову Ваэрдинура тесаком.

— Нет!!! — закричала Ро и рванулась так, что Шай едва удержала ее.

Коска выглядел слегка раздраженным, что его отвлекли.

— Лучше бы тебе забрать ее отсюда. В самом деле это не место для ребенка.

Они возвращались веселой толпой, улыбаясь и хохоча, поздравляя друг друга с успехом, хвастались трофеями — золотом и кусками плоти, срезанными с поверженных врагов. Ро никогда не думала, что может повстречать человека хуже, чем Грега Кантлисс. А теперь они окружали ее, куда ни повернись. Один завладел свирелью Акарина и наяривал безыскусную мелодию, состоявшую всего из трех нот, а остальные приплясывали и прыгали от радости по долине. А их одежду покрывала кровь соплеменников Ро.

За спиной остался Ашранк в руинах. Резные фигуры изрублены, от Сердцедрева остались лишь дымящиеся угли, бронзовые листы выдолблены, а Длинный дом сожжен священными углями из очага. Смерть царила везде. Ограблены даже священные пещеры. Дракона свалили, чтобы завладеть сокровищами его ложа. Вход в пещеру завалили, а мост взорвали огненным порошком, и сама земля содрогнулась от богохульства.

— Лучше себя обезопасить, — сказал убийца Коска, наклонившись к старику по имени Савиан. И спросил: — А ты нашел своего мальчишку? Мой стряпчий спас нескольких детей. У него просто талант к этому.

Савиан покачал головой.

— Обидно. Будешь и дальше искать?

— Я дал слово, что дойду сюда. Но не дальше.

— Ладно. У каждого человека есть свой предел прочности. — Коска дружески хлопнул его по плечу, потом потрепал Ро по щеке. — Не надо унывать — волосы отрастут, сама не заметишь!

Ро смотрела, как он уходит, жалея, что у нее недостаточно отваги, или силы духа, или ярости, чтобы схватить нож и пырнуть его. Или вцепиться в глаза ногтями. Или укусить.

Выдвинулись в путь они довольно быстро, но вскоре замедлились, уставшие, раненые и пресыщенные погромами. Пыхтели и потели под тяжестью мешков с награбленным, с карманами, набитыми монетами. Скоро они начали задирать друг друга, ругаться и спорить по пустякам. Один наемник отнял свирель и разбил ее о камень, музыкант ударил его, а здоровенный темнокожий мужчина развел их, объясняя, что Бог все видит. И Ро подумала: если Бог может видеть, то почему он не наведет порядок?

Шай все болтала и болтала. Она сильно изменилась. Исцарапанная и бледная, оплывшая, будто свеча, сожженная, как головня, измочаленная. Словно побитая собака. Ро едва-едва узнала ее. Она напоминала женщину, давным-давно виденную во сне. Болтала без остановки, натянув на лицо глупую улыбку, похожую на маску. Она попросила девятерых детей назвать свои имена. Некоторые назвали старые, некоторые — новые, потому что уже забыли, как именовались прежде.