Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Наши отравители! Живы… какая жалость. Что произошло у Кардотти?

Морвир поморщился.

— Нам было поручено устранить стражников на верхнем этаже. Что мы и сделали — вполне успешно и незаметно. Оставаться после этого в доме нас не просили. Наоборот, велели убраться. Нанимательница наша, не вполне нам доверяя, опасалась, как бы у Кардотти не случилось… поголовного истребления.

Коска пожал плечами.

— Истребление по определению своему не бывает выборочным.

— Как бы там ни было, но вы тоже сделали свое дело. И думаю, никто не станет возражать, если позволите себе принять это…

Морвир шевельнул рукой, вниз полетело что-то блестящее. Коска инстинктивно поймал сей предмет, не дав ему упасть на пол. В руках оказалась металлическая фляга с плещущейся внутри жидкостью, точь-в-точь такая, какая была когда-то у него самого. Которую он продал… где-то она сейчас? О, чудесный союз холодного металла и жгучего напитка… при воспоминании рот мгновенно наполнился слюной. Выпить, выпить, выпить…

Он успел наполовину отвинтить крышечку, прежде чем опомнился.

— Один из важнейших жизненных уроков — не торопиться принимать дары отравителей.

— Единственный яд, что там содержится, ничем не отличается от того, который вы принимаете всю жизнь. И никогда не перестанете принимать.

Коска поднял флягу.

— Ваше здоровье. — Перевернул ее и, вылив содержимое на пол, швырнул в угол комнаты. Но проследил, куда именно она упала, — на случай, если внутри все же осталось несколько капель. — Никаких известий о нашей нанимательнице? — спросил у Морвира. — И ее северном щенке?

— Никаких. Пожалуй, нам следует рассмотреть возможность, что их уже и не будет.

— Он прав. — В проеме двери, ведущей в кухню, встала черным силуэтом Витари. — Слишком велики шансы, что оба погибли. И что мы будет делать в таком случае?

Дэй посмотрела на свои ногти.

— Что до меня, я зальюсь слезами.

У Морвира, однако, были другие планы.

— Нам следует подумать, как разделить деньги, которые Меркатто оставила здесь…

— Нет, — сказал Коска, которого предложение это по неведомой причине изрядно раздражило. — Подождем.

— Здесь небезопасно. Кого-то из лицедеев могли схватить, и он, вполне возможно, уже рассказывает в данный момент, где мы скрываемся.

— Волнующая мысль, правда? Я сказал, подождем.

— Ждите, если вам угодно, но я…

Коска легким движением выхватил нож. Клинок, сверкнув во тьме, вонзился с глухим стуком в деревянную стену и завибрировал в каком-то футе или двух от лица Морвира.

— Это вам маленький подарочек от меня.

Отравитель поднял бровь.

— Я не испытываю благодарности к пьяницам, мечущим в меня ножи. Что, если бы вы попали?

Коска усмехнулся:

— Я попал. Мы ждем.

— Для человека, печально прославившегося своим непостоянством, подобная верность женщине, которая предала его однажды… кажется мне чем-то невероятным.

— Мне тоже. Но я всегда был непредсказуемым мерзавцем. Может, решил измениться? Дал торжественную клятву быть трезвым, верным и исполнительным во всех своих делах с этого момента.

Витари фыркнула:

— Великий день!..

— И долго мы будем ждать? — спросил Морвир.

— Пока я не скажу, что можно уйти.

— А если… я захочу… уйти раньше?

— Вы отнюдь не так умны, как вам кажется. — Коска уставился ему в глаза. — Но не делать этого ума у вас хватит.

— Успокойтесь, вы оба! — рявкнула Витари голосом, в котором звучало что угодно, только не спокойствие.

— Я не намерен исполнять приказы какого-то полоумного пьянчуги!

— Может, поучить вас…

Тут громыхнула дверь, и в склад ввалились два человека. Коска мгновенно высвободил клинок из трости. Звякнула своей цепочкой Витари. Дэй выхватила невесть откуда маленький арбалет и нацелила его на дверь. Но пришельцы оказались не стражниками. То были Монца и Трясучка — мокрые насквозь, в грязи и саже, запыхавшиеся так, словно пробежали, не останавливаясь, половину Сипани. Как оно, возможно, и было.

Коска ухмыльнулся:

— Помяни ее — и она тут как тут! А мастер Морвир предлагал уже поделить твои денежки на случай, если ты сгорела вместе с домом Кардотти.

— Извините, что разочаровала, — прохрипела Монца.

Морвир метнул в Коску свирепый взгляд.

— Уверяю вас, я нисколько не разочарован. Ваша жизнь представляет для меня куда больший интерес, измеряющийся не одной тысячей скелов. Просто… подумал о непредвиденном повороте.

— Лучше быть готовым ко всему, — сказала Дэй, опуская арбалет и принимаясь высасывать сок из апельсина.

— Осторожность — на первом месте, всегда.

Монца двинулась вперед, пошатываясь, подволакивая одну босую ногу. Крепко стиснув зубы от боли. Одежда ее, и раньше-то оставлявшая маловато простора для воображения, была изорвана в клочья. Коска разглядел длинный красный шрам на тощей ноге, еще один — на плече, протянувшийся вниз, к локтю. Правую руку — бледную, костлявую, покрытую гусиной кожей, — Монца прижимала к бедру, словно пытаясь укрыть ее от посторонних глаз.

Ему вдруг стало не по себе. Словно он увидел изуродованную каким-то варваром картину, которой всегда восхищался. Которой втайне надеялся обладать… быть может. Неужто и вправду?.. Он скинул с себя плащ, протянул ей, когда она проходила мимо. Но Монца не взяла.

— Должны ли мы считать, что вы не слишком удовлетворены нашей нынешней работой? — спросил Морвир.

— До Арио добрались. Могло быть и хуже. Мне нужно переодеться в сухое. Мы немедленно покидаем Сипани.

Она заковыляла вверх по лестнице, волоча за собой по пыльным ступенькам подол изорванной юбки, протиснулась мимо Морвира.

Трясучка, захлопнув входную дверь, прислонился к ней и запрокинул голову.

— Вот истинная сучка бессердечная, — пробормотала Витари, глядя вслед Монце.

Коска поджал губы.

— Я всегда говорил, что в ней черт сидит. Но у кого точно сердца не было, так это у ее братца.

— Тьфу. — Витари развернулась и шагнула в кухню. — Это был комплимент.

Монца едва успела закрыть за собой дверь и сделать несколько шагов по комнате, как внутренности у нее скрутило, словно в живот лягнули. Ее вырвало прямо на пол, так обильно, что не было возможности перевести дух.

После этого она, содрогаясь от омерзения, принялась стаскивать с себя одеяние шлюхи. Мокрая ткань липла к телу, покрытому мурашками, тошнота подступала снова от одного только запаха гнилой воды. Онемевшие пальцы с трудом справлялись с крючками и петлями, пуговицами и пряжками. Наконец она, рыча, сорвала эти лохмотья и швырнула на пол.

При свете одинокого фонаря увидела себя в зеркале — сгорбленную, как нищая бродяжка, трясущуюся, как пьяница, с красными шрамами на белой коже, с мокрыми, растрепанными волосами. Восставший из воды труп утопленницы.