Ник Перумов - Когда мир изменился [litres]

Некромант повернулся и ринулся на помощь спутникам.

Пирамида дрожала и распадалась, вершина её провалилась внутрь. Сверху хлынули лучи местного светила; в ало-лиловом сиянии одна за другой возникали крылатые тени.

Лич сломанной марионеткой обмяк в пламенных клещах чудовища. Фесс не успел даже удивиться кажущейся лёгкости, с какой достигнута была победа, а в пролом уже устремились жуткие стражи Города греха.

«Не в этот раз!..» – услыхал он последнее из уст лича, прежде чем челюстные кости ему раздробило смыкающимися клещами.

Сияющее окно в склеп погасло, но что там случилось – Фесс так и не понял. Он бежал, а за ним разваливался каменный мост, свистели крылья настигающих чудищ, и надо было сражаться, как тогда, в Больших Комарах, у Чёрной Башни, на Утонувшем Крабе…

Посох в его руке сделался удивительно лёгок; словно всё время некромант таскал на себе незримый, но тяжкий груз. Волны Хаоса властно ударили в рушащуюся пирамиду, стены её продолжали обваливаться, словно исполинская рука снимала обёртку со сладкой конфеты, любимого лакомства детворы в Долине.

Одноглазый монах подхватил полубесчувственного маэстро, подмигнул вдруг Фессу:

– Вот и встретились наконец, сударь мой!.. Отец Этлау, к вашим услугам!..

Кэр Лаэда лишь потряс головой; крылатые стражи наконец добрались до них, ответить отцу-экзекутору он не успел.

Сотканная из зелёного огня тварь Хаоса, обретя свободу, изломала кости колдуна-лича и сейчас расточалась, таяла, не нуждаясь более в материальном воплощении. Долг уплачен, и более её тут ничего не держало.

Центральный постамент, где остались частично обугленные рёбра, позвонки да фаланги, подломился, рухнул, рассыпаясь на куски, словно стеклянный.

Крылья хлестнули по камню совсем рядом; первая из бестий промахнулась лишь самую малость, нарвавшись на короткий клинок белого света в руках отца Виллема – или, наверное, теперь уже полностью отца Этлау.

– Во имя Господа!

– И Супруги Его, – подхватила Ньес.

Вокруг четвёрки заколыхалось прозрачное облако, налетевшую на него тварь с шипением отшвырнуло в сторону.

– Бежим!

От всей пирамиды остался лишь огрызок той стены, к которой вёл мост от центра. Сверху и сзади валом валили жуткие бестии вроде той, что прорвалась в склеп. Одну, самую шуструю, Ньес уже отбросила щитом в сторону, и та, кувыркаясь, рухнула вниз, издав тонкий рвущий слух вопль, как показалось Фессу – крик ужаса и боли.

Там, внизу, по-прежнему ждали слуги Города. Ждали тех, кто не смог выполнить приказ и, следовательно, оказался не нужен. Кого-то из них придавило рушившимися глыбами, но остальные даже не дрогнули.

– Не уйти… – простонал маэстро. – А я же… я же вас привёл…

Некромант оглянулся.

Заточённая тварь Хаоса исчезла вместе с останками лича; свет померк, закрытый множеством крыл. Ньес держала щит, стоя на одном колене, в руках отца Этлау лежал бело-огненный клинок.

– Слово Господа нашего…

– И воля Жены Его, – вновь подхватила целительница. – Кейден! Кейден великая! Помоги, молю, к тебе взываем!

Сила содрогнулась. Где-то в лиловых небесах родилось движение, острое, пронзающее, резкое. Реальность – или нечто заменявшее её – поплыла, пласты её смещались и смешивались; некромант словно разом оказался в нескольких местах.

Время внезапно замедлилось, мысль опережала; Фесс увидел тот самый склеп, и рыцаря Конрада вер Семмануса, неуверенно, словно после контузии, поднимавшегося на ноги. Бесчувственная дева Этиа лежала как лежала; и над ней вновь поднялось остриё меча. Лич!..

Так вот почему он не стал особо сопротивляться!..

Разумеется, у него уже имелся наготове отнорок и наверняка не один.

Дева Этиа внезапно очнулась, широко раскрывая прекрасные глаза. И закричала.

«Спаси, спаси, спаси, спаси!..»

Волна опаляющего, пламенеющего отчаяния, смешанного с ужасом.

«Спаси и сохрани, Создатель!..»

Создатель. Не к нему должны быть обращены эти слова, однако Фесс воспринимает их совсем не как мольбу к отвлечённому божеству.

Дева Этиа – из Эгеста. Как и Кейден, как и осознавший себя отец Этлау.

Кто мог привести их сюда?…

Только он, Кэр Лаэда, маг Долины, некромант Фесс. Только он мог передать неведомым образом их личности, только он мог дать им новую жизнь в пределах совершенно иного мира.

И лич, овладевший-таки несчастным Конрадом.

Аэсоннэ была права и в то же время – не права. Здешних обитателей надо было спасать от царившей в них самих пустоты. Пустоты, которую может заполнить любой безумный… лич, будем звать его по-прежнему так.

Время стоит. Тело некроманта зависло в стремительном беге, а мысль уже дотянулась до метательной чёрной звёздочки, последнего пристанища девушки-убийцы, в свою очередь, убитой им.

Прошлый раз он сказал ей – «ты свободна», но истинной свободы не дал. На сей раз обратно её будет не загнать, но об этом он подумает после.

Звёздочка развалилась, рассыпалась – то ли наяву, то ли в его странно искажённом сейчас воображении, и рядом с шатающимся Конрадом появился призрак-убийца.

А здесь, в почти разрушенной пирамиде, некромант Фесс поравнялся наконец со спутниками.

– Расступись!..

Глефа зашипела, рассекая воздух. Исчез поставленный Ньес щит, и первая из крылатых тварей налетела прямо на сверкание стального лепестка.

– Амулет!.. – приподнялся маэстро. – Мой амулет!.. туда его, вниз, кидай!..

Фесс не успел исполнить команду, хотя старый маг явно знал, что делает.

Фиолетово-тёмное небо взорвалось слепящим голубым пламенем, и посреди этого сияния возникла крылатая тень, в первый миг показавшаяся громадной.

– Кейден!.. Ты пришла!.. – выкрикнула Ньес, словно в экстазе.

Драконица падала почти отвесно, извергая поток пламени, и бестии Хаоса вспыхивали, словно пучки сухой соломы; те, что поразумнее, спешили убраться с дороги.

Кейден расправила крылья в последний момент, попытавшись опуститься на ещё уцелевший карниз. Неудачно – бронированное тело смело половину остававшейся стоять стены. Кувыркаясь, драконица рухнула вниз, во тьму, и некромант услыхал яростный рёв, полный ненависти и боли.

– Госпожа!.. – вскинулась Ньес, и отец Виллем, он же отец Этлау, едва успел прижать её к камню.

– Амулет… – простонал мэтр Гольдони.

Фесс рванул цепочку, злая вещица взмыла, закувыркалась в воздухе, и некромант увидел, как очередная крылатая бестия ловко поймала её внезапно удлиннившимися когтями. Правда, поймала себе на горе – на неё тотчас кинулись со всех сторон её же собственные товарки.

– Бежим!..

Они скользили, спрыгивали, соскакивали – и за их спинами рушились последние остатки злосчастной пирамиды.

…Однако сам Город греха по-прежнему возвышался вокруг, шеренга за шеренгой, пирамиды, обелиски, зиккураты, жуткие храмы, возведённые неведомо каким богам, да и богам ли вообще? Что ему одно разрушенное здание – всё равно, что для леса один слетевший лист.