Вадим Панов - Столкновение [litres]

И у Земли получилось.

Пролетев с максимальным ускорением положенное время, клипер перешел в режим торможения – это было необходимо для того, чтобы встретиться с инопланетным кораблем на одной скорости, а еще через несколько часов капитан Перес вывела на внутренний монитор кокона изображение лобового стекла кабины, обвела маркером едва различимое пятнышко и доложила:

– Это они, мистер Райли.

И обалдевший от перегрузок Аллан посмотрел сначала на монитор, потом – на лобовое стекло и счастливо улыбнулся. Да, через прозрачный колпак кокона и прозрачный лобовой экран различить малюсенькое пятнышко было невозможно, но сам факт, что опытная Перес отыскала его без помощи радаров, вызывал восторг.

Они долетели.

И скоро своими глазами увидят инопланетный корабль, который радары по-прежнему определяли как астероид с огромным содержанием металлов.

– Хуанита, ты верила, что мы доберемся? – тихо спросил Аллан.

– Мы еще не добрались, мистер Райли, – строго ответила капитан.

Как и все космонавты, Перес терпеть не могла праздновать успех заранее.

– Осталось чуть-чуть.

– Нам предстоят еще две коррекции курса, мистер Райли, и малейшая ошибка будет стоить встречи.

– Не будет ошибок, Хуанита, – произнес Аллан, не сводя глаз с маленького пятнышка на лобовом стекле. – Я знаю – не будет. Мы не имеем права на ошибку.

– Из-за ребят?

– Да, – помолчав, ответил Райли.

– Или из-за технологий? – решившись, спросила Перес. – Что важнее?

Они вели разговор по закрытому каналу, который не слышал даже бортинженер, и только поэтому капитан позволила себе этот вопрос. Очень рискованный вопрос. Перес была уверена, что Райли разозлится, но реакция оказалась на удивление спокойной.

– Ты давно меня знаешь, Хуанита, и прошу тебя, скажи честно: я полетел бы на «Чайковский», если бы он действительно лежал на астероиде?

– Полетели бы, – уверенно ответила Перес. Не чтобы польстить, а потому что не сомневалась в директоре Vacoom Inc.

– Верно, я обязательно полетел бы за ребятами, потому что это я, черт возьми, пригласил их на Луну. Я несу ответственность перед их родителями, а главное – перед самим собой. Я бы сделал все, чтобы их вытащить. И делаю все, чтобы их вытащить, только теперь я получу за это очень приятный бонус. – Райли помолчал и уточнил: – Надеюсь получить приятный бонус.

– А вдруг пришельцы откажутся с нами разговаривать? – тихо спросила капитан.

– Это возможно, – признал Аллан.

– Что тогда?

– Всегда нужно верить в лучшее и гнать сомнения прочь, – твердо ответил Райли. – Ты обратила внимание, что корабль пришельцев летит с очень низкой скоростью?

– Разумеется.

– Я думаю, они устроили нам экзамен: решили проверить, сможем ли мы их догнать. И если сможем – пройдем на следующий уровень: начнем переговоры.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Перес.

Аллан вновь перевел взгляд на лобовое стекло, стараясь разглядеть указанное капитаном пятнышко, и улыбнулся:

– Верь, Хуанита, в вере нет ничего плохого.

Этот день до боли напомнил их самый первый день на инопланетном корабле. Когда они, оглушенные и растерянные, покинули разбитый клипер и разбрелись по ангару. Некоторые в крови. Почти все в слезах. И почти никто не понял, что они только что чудом избежали смерти, – потому что мало кому из ребят доводилось с ней сталкиваться. Мало кто из них стоял на краю. Мало кто чувствовал, как ее холодные пальцы сжимают горло. Мало кто понимал ценность жизни.

До катастрофы большинство ребят воспринимало смерть как строчки некролога, лежащего в гробу дедушку или мрачный репортаж в выпуске новостей, предваряемый просьбой: «Пожалуйста, уберите от экранов детей». Смерть казалась далекой, не особенно опасной, а возможно, и вовсе выдуманной, не имеющей отношения к реальности, а потом… Потом металлический штырь размозжил соседа слева… Потом хмурый Нуцци вытащил из кабины завернутые в полиэтилен тела… Потом веселый Мэйсон, тот самый Мэйсон, с которым ты еще несколько часов назад шутил и смеялся, тот самый Мэйсон, который любил слушать стихи, – Мэйсон остался лежать на полу, окровавленный и бездыханный.

Смерть вошла в их жизнь. Не словом, а делом.

– Скажи, ты верила, что умираешь? – тихо спросила Баджи.

– Нет, – в тон ей отозвалась Сандра. – Не успела, я ведь… я сразу потеряла сознание.

– Верно, извини.

Они говорили очень тихо, сидя на рюкзаках и склонив друг к другу головы. Рядом никого не было: большая часть ребят толклась возле уборных, дожидаясь своей очереди принять душ, другие устроили диспут у галереи, шумно обсуждая инопланетян, третьи расселись неподалеку от шлюза в ожидании ужина.

– А о чем думала ты?

– Мне стало обидно, – ответила рыжая, медленно поглаживая левое предплечье.

– Обидно? – удивилась Сандра.

– Я так много не успела сделать… Я так мало видела… Я… – Баджи грустно улыбнулась. – Я подумала, что моя смерть станет большой несправедливостью, потому что я в самом начале пути.

– Хорошо, что все закончилось именно так, – заметила Конфетка.

– Когда ты потеряла сознание, я чуть не умерла от горя, – призналась Баджи, глядя в зеленые глаза Сандры. – У меня внутри стало так пусто, что я могла провалиться сама в себя. И сейчас… и сейчас на меня иногда накатывает жуткий страх: я боюсь за тебя.

Баджи замолчала, глядя на Сандру в упор и явно ожидая ответа, но та не нашла нужных слов: потянулась, обняла подругу за шею.

– Я никому и никогда не говорила ничего подобного, – тихо сказала Баджи.

– Я верю, – прошептала в ответ Конфетка. – И ты не представляешь, что сейчас творится в моей душе, потому что я впервые услышала столь прекрасные слова.

Вышедшая из уборной Наоми покосилась на поджидавшего ее Вагнера и негромко спросила:

– Ты веришь в то, что нам сделали прививку?

На самом деле Наоми хотела не о пришельцах болтать, а запереться с Павлом в трюме и оставить проклятый день в прошлом, но нужно было заниматься ужином, потом идти на совещание, строить планы на завтра, и в трюме они окажутся в лучшем случае за полночь. И тогда можно будет обсудить ту странную задумчивость, что не отпускала Вагнера все время после пробуждения. Пока же можно поговорить о пришельцах. Чтобы не возвращаться из душа в молчании.

Несколько секунд кадет обдумывал неожиданный вопрос, после чего кивнул:

– Верю.

– Почему? – заинтересовалась женщина.

– Потому что мы в их власти, Наоми, им нет смысла перед нами отчитываться или врать, – объяснил свою позицию Павел. – Я верю, что они отвечают честно.

– Но почему они не показываются? Почему до сих пор не вышли к нам?

– Возможно, мы не готовы.

– Сидим на карантине?