Александра Лисина - Шестой знак. Том второй [publisher: ИДДК]

Но если ты все-таки считаешь себя разумным, то и ответственность за свои поступки неси как разумный. Не прячь звериное нутро за красиво разрисованной маской. Ведь от того, что ты отвернешься от зеркала, в действительности ничего не изменится. Подлость не станет доблестью, предательство не будет считаться подвигом, страх не превратится в мужество, а бесчестие – в добродетель.

Но искренне недоумевающий толстяк, кажется, даже не понимает, о чем идет речь.

– Я же хотел как лучше, – заискивающе улыбнулся он, беспрестанно кланяясь владыке. – Вы ведь знаете – я молиться на вас буду за вашу доброту… век не забуду вашей милости… все сделаю… все отдам… вплоть до последнего исподнего… лишь бы вы были мной довольны, господин. Ну что с того, что я решил немного поэкспериментировать? Люди ведь не пострадали, правда? Никого и не ранило почти! А зверям и подавно ничего не сделается – поедят и все, раны сами и закроются. Им ведь все равно, что потом будет. Они наших забот не разумеют. Жить или помереть – им в итоге все едино. Лишь бы помирали ради нашей пользы, не так ли? А если даже и помрут они раньше времени, то что мы новых себе не выведем? Небось, невелика забота. Ради вашего удовольствия, да? И покорности их тут же научим, господин, не сомневайтесь. Мы уже немного привыкли к ентому делу – руку, так сказать, набить успели… это ничего, что немного товар попортили – потом новых достанем, и все будет замечательно! Научимся не оставлять следов! Никто даже не поймет, что их воспитывали…

– Р-р-рам! – не сдержавшись, взревел кахгар, царапнув изуродованной лапой землю.

– Гр-х-ра! – чуть не встали на дыбы его взбешенные самки.

– Ах ты, тварь… – невольно вырвалось у меня, а Эриол требовательно ткнулся в руку.

Ненавижу… честное слово, ненавижу лизоблюдов, готовых на любые поступки, чтобы выслужиться и получить одобрение своего персонального «бога». Такие умеют лишь угождать… одному конкретному хозяину. И вот за него – да, они будут готовы на все. Такой кинжал в спину воткнет с точно такой же заискивающей улыбочкой. Еще до того, как хозяин прикажет. Боготворить его будет, бездумно повиноваться, согласится на роль послушной марионетки… покорной во всем, безотказной, безвольной. Одному будет руки целовать и в грязи ползать ради малейшего проявления благосклонности, а другого сам по горло втопчет и потом еще сверху попрыгает, чтобы несчастный поглубже утоп.

Ненавижу!

И, кажется, не только я.

– Господин, я служил и служу вам верой и правдой, – скороговоркой пролепетал толстяк, когда брови повелителя сдвинулись еще больше. – По первому вашему приказу… по первому знаку… все, что хотите! Захотите себе новых тварей – на аркане притащу! Собственноручно! Захотите от них избавиться – лично им глотки перережу! Кто я такой, чтобы ослушиваться ваших приказов?

Меня явственно передернуло.

– Г-господин? – с надеждой вскинул голову толстяк, когда на Арене воцарилась оглушительная тишина. – Господин, что прикажете? Только велите, и я все-все сделаю…

– Пошел вон, – ровно сообщил побледневшему, как полотно, толстяку владыка. Причем таким тоном, что даже мне показалось, что в этом что-то есть. Тогда как у распорядителя не только сошла вся краска с лица, не только явственно задрожали пухлые руки, но еще и ноги подогнулись. – И чтобы больше тебя в Элойдэ-шаэрэ не видели.

С каким-то звериным воем распорядитель бухнулся на колени и, уткнувшись носом в сапоги владыки, горестно взвыл:

– Господин, я ведь всего лишь выполнял ваши приказы-ы-ы!

– Ты незамедлительно покидаешь город, – сухо приказал повелитель, брезгливо отодвинувшись.

– Г-господи-и-ин… з-за что-о?! Что я такого сдела-а-ал?!

– Я даровал тебе долгую жизнь, – негромко обронил владыка. – Я дал тебе свободу, статус, положение. Открыл дар предвидения… достаточно сильный для того, чтобы не совершать подобных ошибок. А что сделал вместо этого ты?

Толстяк всхлипнул.

– Все, что вы приказали…

– Ты меня подвел, – холодно ответил повелитель, безжалостно чеканя слова. – Сколько таких боев ты провел, пока я не видел? Сколько поединков с нежитью прошло, когда меня не было на Арене?

У распорядителя дрогнули щеки.

– Н-немного… и только для поднятия духа толпы! И им понравилось, знаете? Им на самом деле очень понравилось, хотя поначалу они и возмущались, что я решил изменить правила. Но это же по вашему приказу… ради вашего же блага…

– Пошел вон, – устало отвернулся владыка, больше не желая слушать этот бред. – Еще раз увижу – уничтожу. А дар я у тебя забираю – с этого момента пользоваться магией ты не сможешь. Ниг!

– Да, мой господин! – моментально выскочил из пустоты наш прыткий «дворецкий».

– Уведи его отсюда.

– Куда, господин?

– Куда хочешь. Но так, чтобы шансов на возвращение не осталось.

– Будет сделано, – коротко поклонился Ниг и, цапнув за руку ошеломленно замершего распорядителя, мгновенно исчез, прихватив с собой возмутителя спокойствия.

– Мне жаль, что так получилось, леди, – глухо обронил повелитель, мельком покосившись на тревожно порыкивающих кахгаров. – Для них подготовят помещение и доставят туда все необходимое. Обращаться по вопросам размещения ваших питомцев можно напрямую к илэ Мариоло или к его помощникам. Если пожелаете, остальных Тва… созданий мы разместим там же. Так вы сможете убедиться, что с ними обращаются приемлемым образом. Хотя если у вас получится убедить их более спокойно отнестись к нашим магам, я буду вам благодарен. У вас остались ко мне какие-то вопросы?

Я прижала спящего щенка и, тщательно взвесив все аргументы, качнула головой.

– Нет, сударь.

– Вам требуется какая-либо помощь? – такой же мимолетный взгляд скользнул по моей окровавленной рубахе.

– Я справлюсь.

– В таком случае, я вас покину. Еще раз прошу извинить за испорченный вечер.

Я только рот раскрыть успела, как он тут же создал телепорт и бесследно в нем растворился. А следом за этим собравшиеся у бортиков ристалища стражи тихо отступили в сторону и последовали за своим повелителем. Какое-то время над нашими головами мелькали многочисленные вспышки порталов. Затем на Арене снова потемнело, и мы остались почти они. Если не считать пораженных до глубины души горожан, которые таращились на нас с трибун, как на диковинных животин.

Впрочем, кахгары для них и были диковинкой. Как и одна наглая леди, посмевшая испортить владыке праздник. Правда, в отличие от меня, его слов они, слава богу не слышали, но исчезновение с ристалища главного распорядителя незамеченным не осталось. Так что расходился народ медленно, задумчиво перемывая нам кости. Правда, обсуждали они случившееся негромко – лишь легкий гул чужих голосов какое-то время витал под накрывшим Арену куполом. Потом постепенно смолк и он. Озадаченные сегодняшними событиями люди разошлись. Стража тоже исчезла. Попеременно оглядываясь, убрались с Арены и неудачливые претенденты, которым я, возможно, сломала своим появлением блестящее будущее.