Александра Лисина - Шестой знак. Том второй [publisher: ИДДК]

Она рыкнула громче и ощетинилась.

– Не дури! – прикрикнула я, так же зло уставившись на нее. – Ему жить осталось несколько оборотов, а ты зубы скалишь! Хочешь его потерять так же, как остальных?! Сколько малышей было в кладке?! Двое? Трое? А остался один! И он умрет, если ты так и будешь тянуть из него силы!

Вот тогда самка дрогнула.

– Отдай, – чуть тише буркнула я, решительно протягивая руки. И почти не удивилась, когда крохотный и еще слепой малыш инстинктивно потянулся навстречу. Слабый, беспомощный, еще не научившийся питаться ничем, кроме чужих эмоций, он тем не менее уже прекрасно знал, где их можно достать, и жадно причмокнул губами, уловив бьющие от меня волны раздражения и неподдельной злости. Даже вякнул недовольно, когда мать попыталась его оттащить, и упрямо задрыгался, всеми силами стремясь туда, где была его единственная возможность выжить.

Наконец, самец повелительно рыкнул, и мать неохотно разжала зубы, позволив мне обнять свое сокровище. Щенок тут же прижался к моей груди. Довольно засопел, торопливо поедая единственную доступную ему пищу. И лишь спустя пару минут счастливо заурчал.

Облегченно выдохнув, я погладила засопевшего карапуза и подняла голову, тут же наткнувшись на напряженный взгляд матери.

– Жить будет, – отмахнулась от вопросительного взгляда самца и продемонстрировала заметно округлившееся брюшко детеныша. – Восстанавливаться, правда, придется долго, но угрозы для него больше нет. Тогда как вам троим следует отмыться и перекусить.

Кахгар непроизвольно облизнулся и оглядел переполненные трибуны.

– Нет, – поморщилась я. – Мы подберем для вас более питательный рацион. На волю, конечно, не пущу – вы не привыкли к солнцу, так что владыке придется отыскать для вас приемлемое помещение на время адаптации, пока я не занялась этим самостоятельно.

– А что мне в этом случае будет грозить? – вдруг осведомился из-за моей спины спокойный голос. – Неужели вы все-таки хотите разрушить мой замок, леди Гайдэ?

О, явился… посмотрите-ка, кто решил показать свою наглую морду?!

Опасно сузив глаза и прижав к себе малыша покрепче, под дружный рык кахгаров и оправившихся охотников , я медленно обернулась. Злая, как разъяренная рирза. Страшная, как исчадье ада. Тихо шипящая сквозь зубы и очень-очень не настроенная на мирные переговоры.

Повелитель спокойно встретил мой бешеный взгляд. Да и вообще, выглядел как человек, которому не за что оправдываться. Более того, он рискнул встать против меня в одиночку. Ни магов, ни стражи, никого поблизости не было… кроме скорчившегося у его ног лысого карлика, оказавшегося незнакомым мне пожилым коарани в нещадно мятой и, я бы даже сказала, потрепанной ливрее.

– Я прошу у вас всего две минки, чтобы все объяснить, – все тем же нечеловечески ровным тоном сказал владыка, не опуская взгляда. – Всего две, миледи… полагаю, это совсем немного.

Я сузила глаза.

– Только не начинайте, пожалуйста, с фразы: «Я об этом не знал».

– Мне очень жаль, что я испортил вам этот день, – послушно не начал с оправданий он. – Мне хотелось сделать его необычным и запоминающимся…

– Не сомневайтесь: я никогда его не забуду.

Повелитель криво улыбнулся.

– Вы сердитесь… я даже отсюда чувствую, как в вас клокочет совершенно справедливое негодование. Но, к сожалению, не могу не признать в этом своей вины: у нас говорят – раз участвовали твои люди, значит, виновен. И я не собираюсь этого отрицать. Просто мне хотелось извиниться за случившееся и предложить посильную помощь в устранении последствий.

Когда он замолчал, уложившись всего в половину оговоренного срока, я какое-то время ждала дополнений и пояснений. Не дождалась, как ни странно, из-за чего моя подозрительность мгновенно выросла до невероятных размеров и не преминула себя продемонстрировать в коротком вопросе:

– И это все?

– Да, – невозмутимо кивнул владыка и снова замолчал.

Я, признаться, озадачилась. Ни возражений, ни споров, ни многословных оправданий… странно для сложившейся ситуации, не находите? У меня все заледенело внутри от искреннего желания все тут раздолбать к Айдовой маме, аж пальцы свело судорогой, Эриол опять потихоньку вылазит наружу, надеясь, что хотя бы сейчас я не сдержусь и прямо-таки ринусь восстанавливать справедливость… но я была бы не я, если бы позволила собой манипулировать. Поэтому вместо того, чтобы шипеть и брызгать слюной, загнала раздражение подальше и попыталась ощутить эмоции повелителя.

Как оказалось, он и правда чувствовал себя виноватым… немного. Однако эта вина не имела ничего общего с теми обвинениями, которые я уже была готова вывалить на его голову. По моим ощущениям, он больше сожалел о том, о чем уже сказал, чем его по-настоящему волновала причина моей злости. А если точнее, владыке было жаль каких-то своих нарушенных планов, тогда как состояние кахгаров, разрушенные замки и сломанные решетки и переманенные охотники его мало волновали.

Впрочем, нет… тот факт, что ЕГО Тени вдруг приняли мой Знак, несколько его раздражал. Но вовсе не тем, что Я СМОГЛА это провернуть перед самым его носом, а, скорее, крутящимся на языке вопросом: «КАК у меня получилось это сделать?!»

Еще он практически не испытывал дискомфорта, находясь поблизости от трех кахгаров. Не испытывал разочарования оттого, что сорвалась славная забава. Не чувствовал отголосков азарта, который еще витал над особо буйными головами. Относился с абсолютнейшим равнодушием к нервно переминающимся поодаль воинам. Совершенно не замечал притихшей толпы на трибунах. Полностью игнорировал моих людей. Но при этом, что непонятно, очень недобро смотрел на дрожащего у него под ногами старика, который умудрился чем-то так насолить своему господину, что тот на полном серьезе обдумывал, каким образом поинтереснее казнить провинившегося слугу.

Причем раньше особой кровожадности я за повелителем не наблюдала. Холодность, высокомерие, надменность – сколько угодно. Но вот чего-чего, а мстительности в нем не было. Да и гнев как таковой я наблюдала лишь однажды, когда впервые без спроса залезла в его охраняемый сад.

А теперь в душе владыки кипела едва уловимая, почти не ощущаемая со стороны ярость. Из разряда тех чувств, которые, единожды вспыхнув, могут невероятно долго тлеть, разъедая разум, тело и дух. Вроде и не бурная, какая-то отстраненная, но упорная и чем-то похожая на котел с годами томящейся отравой, которую постоянно надо подогревать, помешивать, старательно следить, чтобы не выплеснулась через край.

Именно сейчас под этим котлом как раз зажегся огонек. И во что он мог вылиться лет через пять или десять… мне, например, сложно представить.