Виталий Храмов - Темные тропы [litres с оптимизированной обложкой]

А зачем уничтожать их Души? Не только приговорённых к Очищению, но и невыявленного Тёмного?

Наместник бросил взгляд на нужный абзац доклада – ведь он перечитывает свиток не первый раз. Глава следственной группы прямо пишет, что установлены связи погибшего почитателя тёмных ритуалов, ведётся расследование. То есть след есть. А о результатах говорить ещё рано.

Кто этот незнакомец? Маг? Неизвестный маг, применивший незаметно для магов и служб Церкви неведомую магию, способную мгновенно убивать группы людей? Незаметно? Причём – единовременно убивать, но – выборочно, убив одного-единственного человека в плотной людской толпе. Что само по себе показательно. И способ убийства – мгновенный паралич всей нервной системы. За мгновение человек стал бездушным телом. Прямо – стоя. Никто ничего понять не смог. Окружающие подумали, что человеку стало плохо от криков жертв. Пытались помощь оказать. Бывает же – поплохело человеку! Сердце прихватило. Но сердце было – в порядке. Внезапная смерть без причины. Ни одного повреждения. Будто Душа была мгновенно изъята из этого тела. Как защититься от подобной атаки?

Никак!

Взгляд Наместника вернулся к докладу. Проверка зрителей, спешно покидающих площадь, всеми силами Церкви и привлечённых людей стражи княгини ничего не дала. Ни один из задержанных подозрительных не подходил под неведомого незнакомца.

Наместник опять уткнулся в свиток с докладом о вдове Медногорского Владыки. Глава следственной группы почему-то дважды упоминает о ней. И о её спутниках. Сначала описывает нападение на поезд Медногорской, пересказывает слухи о повелителе Бродяг. Потом упоминает о нападении на её ребёнка в самой Медной горе и тут, в Доме наёмников. И это двойное упоминание непричастных к работе группы людей в докладе о работе Руки Чистоты не могло быть случайным.

Эти события как-то связаны с неизвестным магом? Как? Лилия Медногорская, в отличие от своего супруга, явного полудемона по крови, причём – явно – Высшего, и их детей – полный бездарь. Её спутники? Наместник очень внимательно присматривался к ним на приёме Волчицы. Девочка – очень слабый и неумелый Одарённый. Её даже магом называть – рано. Страж? Обычный боец, каких тысячи. Тот уродец, которого стеснялись показывать людям?

Наместник раскатал всё время сворачивающийся доклад.

На площади этого уродца не было. В момент нападения на искалеченного ребёнка Медногорской его тоже не было. Наместник раскатал ещё свиток – при нападении банды на поезд его тоже не было. Он как раз и появился после, разогнав банду.

Этот урод? Всю банду? Вырезавшую всю стражу Порубежников, что рождаются с топором в руке и с амулетом Посмертия на шее?

Наместник Триединого невольно покачал головой, поражаясь хватке главы ищеек Инквизиции. Если бы не его тонкая настойчивость, Наместник так и не заметил бы ничего странного. Хотя…

– Что это ты головой качаешь, как конь загнанный? – спросила, входя, Волчица.

– Удивляюсь спутникам твоей новой подруги, – ответил Наместник.

– И правильно делаешь, – воскликнула Волчица, легкими шагами, несмотря на все прошедшие годы и роды, подбежавшая к Наместнику, обнявшая его, сидящего за столом, заглядывая в доклад через его плечо.

По многолетней привычке, Наместник тут же перевернул исписанный мелкими значками свиток. Но, усмехнувшись сам над собой, перевернул обратно – письменами вверх.

– Ой! – отмахнулась Волчица. – Больно надо! Сам всё расскажешь! А то, что удивляешься – верно. Это Северная Башня загнулся, убившись об тех демонов. И муженька её, полукровку, ваши святоши прикончили. Вот если бы они были живы, за эту скромняшку – целочку-припевочку – на камни разнесли бы половину Империи. Чему ты удивляешься? Что Красная Звезда возбуждается в её присутствии? Надо тебе напоминать, чьё детище эти Краснозадые? И почему они красно-медные? Лучше иди сюда! Я что-то так устала сегодня. Этот цветочек медногорский только с виду – тёлочка. А мне не уступит, Старой, битой и тёртой Волчице!

И сама же смеётся. При всей внешней статности и величественности в кругу близких Волчица любила выражаться показательно грубо и пошло. Этим показывая, что вся положенная по её статусу важность и степенность – наносное, лишь внешняя мишура. А сама она так и осталась той отчаянной, полудикой и страстной, даже – пошлой, сучкой, вскружившей голову величественному Старому Волку.

– Она тебе понравилась, – кивнул Наместник, поднимаясь.

– И не только мне. Её детинушка медноголовая охомутала не только Волчонка, но и Малую Волчицу. Но девочка соскочила с его медного… жезла! Ха-ха! Ты бы, светоголовый мой, не трогал эту семейку! Очень уж вокруг них хитрые игры происходят. Игры богов.

– Даже так? – удивился Наместник, расстегивая пояс и ставя меч к изголовью ложа.

– А ты думал? – горестно усмехнулась Волчица. – Я вот тоже не понимала. Как я грызлась с Волком, как лаялась на него, за его позицию невмешательства, а тем более – за тайную помощь этому дерзкому Медному Хрену! А как я возненавидела медногорцев, да что там, всех порубежников, когда я заплатила за это решение Волка самим Старым Волком, его жизнью, и сыном – Молодым Волком! И это ведь твои, – не отводи глаза, Белый, – твои святоши убили их! Думаешь – не знаю?! Не прощу!

Волчица помолчала, воюя с нарядным платьем, из которого без помощи Наместника не смогла бы выбраться.

– И только приняв дела Волка, поняла… – пропыхтела Волчица, оглаживая бока, передавленные утягивающим корсетом платья.

– И что ты поняла? – спросил Наместник, скидывая свой костюм.

– Что это – не самая высокая цена, которую мы могли бы заплатить. И Дом Гороха – тому пример. Я заплатила двумя любимыми, Медный Цветочек – большим количеством кусков сердца. Но Дома наши стоят. Потому как Старый Волк и Медный Властитель выбрали честь, а не – жизнь. А Горох потерял всё. Вообще всё. Не стой на их пути!

И Волчица прыгнула на перины, блаженно застонав.

– Кого – «их»? – спросил Наместник, присаживаясь рядом и стягивая сапоги.

– Откуда я знаю, кого «их»? Их! Ну, светлоголовый, не томи! Давай! Погладь меня! И включай свои светлые, мать их Триединого за ногу, мозги! Ты часто слышал о таких сущностях, как повелители Мёртвых?

Настоятель промолчал. Результатом того, что всплыло само это словосочетание, была внутренняя проверка служб. Очень тщательная и очень безжалостная. И широкие подвижки молодых служителей Триединого по освобождаемым ступеням службы. Так и он сам оказался в этом городе, бросив свой пост боевого командира Ордена после бесчестного позора Орденов на западных рубежах, но возвращённый к службе в стезе Настоятеля настойчивым предложением священников, которым не мог отказать…А после гибели Старого Волка – оказавшийся и в постели Волчицы.