Джастин Колл - Мастер печали [litres]

– Много лет назад, – ответил, помедлив, священник.

– Что ж, в следующий раз, когда пошлем Дюварека в Квири, попрошу его, чтобы захватил нам немного шоколада.

Джерик кивнул, Содар учтиво поклонился. Тосан дал знак следовать за ним, и они направились к столику.

– В моем кабинете нет необходимых книг, поэтому я решил, что будет уместно встретиться здесь. – Тосан поставил лампу на стол и положил книги. – К тому же здесь так изумительно пахнет.

И улыбнулся так просто и открыто, что губы Аннева, хоть он и трепетал от страха, тоже невольно растянулись в улыбке. Лицо Джерика, стоявшего слева от него, оставалось непроницаемым; по правую руку Содар задумчиво поглаживал бороду.

Аннев не увидел в комнате ни одного стула, что было весьма странно – даже для такого места, как зал для запретного чтения.

Тосан накрыл ладонь тканевой салфеткой, лежащей на столе, и протянул руку.

– Могу я увидеть рукопись? Оригинальную?

– Безусловно.

Содар положил на ладонь древнего внушительную стопку пергаментных листов, которую держал под мышкой.

Тосан принялся внимательно изучать манускрипт, бережно, как и подобает истинному ценителю древних книг, переворачивая страницу за страницей.

– Как долго ты хранил ее у себя? Тридцать пять, сорок лет? И ни разу даже о ней не упомянул, – произнес он наконец. – Зачем было читать ее именно сегодня, перед всеми прихожанами? Почему ты сразу не пришел с ней ко мне?

Все тревоги Содара, казалось, испарились – и Аннев понимал почему: ничто не доставляло старику большего счастья, чем разговор о Спеур Дун – не важно с кем и при каких обстоятельствах.

– Простите меня, старейший Тосан. Дело в том, что ключ к переводу я нащупал лишь десять лет назад, но и тогда смог перевести лишь несколько отдельно взятых слов и сочетаний. Однако все это звучало как бессмыслица – я не имел ни малейшего представления о том, что перевожу. Лишь несколько лет спустя я понял, что рукопись – не что иное, как изложение Падения Кеоса на терранском, но, в отличие от даритской версии, оно состоит из двух частей: первая – Восхождение Фьольдара, вторая – Сокрушение длани Кеоса.

– Почему именно сейчас? – резко спросил Тосан.

– Эта история дополняет повествование о первом Регалее. Когда же еще прочесть ее, если не на праздничной службе?

– Значит, завершенный перевод лежал у тебя уже некоторое время. Сколько? Две недели? Год? Ты должен был принести его в Академию, прежде чем зачитывать всей деревне.

Содар склонил голову:

– Я снова прошу меня простить. Признаюсь, я думал, что этот отрывок вполне нейтрален, и я не мог дождаться момента, когда смогу поделиться им с прихожанами. Но теперь я вижу, что это стало моей ошибкой.

– Так и есть, – подтвердил Тосан. – Ты должен был поставить меня в известность относительно своей работы еще несколько лет назад. На случай если ты позабыл, напоминаю: до того как стать главой Академии, я был Древним в Искусстве Забытых Языков.

– О! – удивленно произнес Содар. – А ведь я и правда об этом забыл.

Аннев поперхнулся от неожиданности – он-то знал, какого нелестного мнения Содар о переводческом таланте старейшего из древних. Тосан метнул на него гневный взгляд.

– Но теперь, когда вы об этом упомянули, – продолжил Содар, – думаю, мы действительно могли бы объединить наши усилия. Я все никак не справлюсь с одним отрывком – смысл его вечно от меня ускользает.

«Еще одна ложь, – подумал Аннев, но на сей раз ничем себя не выдал. – Он перевел Спеур Дун еще прошлой зимой, а с того времени занимался лишь тем, что делал копии перевода».

– Один-единственный отрывок? – переспросил Тосан и хищно улыбнулся. – Разве что какой-нибудь священник-лоботряс сочтет перевод еретических писаний занимательным трудом. Но лично мне видится в этом напрасная трата ресурсов Академии.

– Даже если речь идет о подробностях, связанных с шестисотым Регалеем?

– Ты об Оракуле? – фыркнул Тосан. – В твоем переводе о нем почти ничего нет.

– Но в летописи о нем сказано предостаточно, я уверен. Я нашел упоминание о некоем вместилище.

– И что с того? Я не впечатлен, Содар.

Содар шагнул вперед:

– О вместилище небесной воды, то есть кваира. В нем и был спрятан Оракул.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Слова священника, казалось, поколебали уверенность Тосана. Он провел пальцами по бородке и машинально стряхнул на каменный пол несколько волосков.

– По-твоему, это вместилище… все еще пригодно для использования?

Содар, прежде чем ответить, тоже задумчиво пригладил свою длинную седую бороду.

– Многие артефакты первого и второго веков сохранились до наших дней – взять, к примеру, эту рукопись, – а артефакт, созданный самим Одаром, несомненно, обладает значительно большей силой и постоянством, чем все они, вместе взятые.

Тосан кивнул. Глаза древнего заблестели.

– А я как раз собирался тебя спросить: почему же время оказалось не властно над этими страницами? Но ты только что проговорился. – Тосан улыбнулся. – Это артефакт, не так ли?

Содар нахмурился:

– Думаю, возможность этого не исключена…

– Это самый настоящий артефакт, – веско, не терпящим возражения тоном отчеканил Тосан. – Рукопись заколдована, именно поэтому она не истлела и шрифт до сих вполне читаем.

Содар молчал. Древний, неодобрительно поцокав языком, продолжил:

– Ты укрывал у себя артефакт, Содар, а это непозволительно. Все артефакты должны быть сданы в Хранилище.

– Но, возможно, принимая во внимание природу магической силы, действующей в данном случае…

– Никаких исключений, – отрезал Тосан. – И никаких поблажек. Рукопись останется здесь.

И, словно подводя черту под всем разговором, положил стопку листов на стол.

– Конечно, – поклонился Содар. – Как вам будет угодно.

Тосан ухмыльнулся:

– И это все? Ты не будешь умолять позволить тебе перевести рукопись до конца?

Содар продолжал хранить молчание.

– Ну конечно. У тебя ведь есть ее копия, верно? И хотя ты предпочел бы оригинал – никакой надобности в нем уже нет, я угадал?

– От этой копии вам не будет ровным счетом никакой пользы.

Некоторое время Тосан молча изучал лицо старика, потом перевел взгляд на рукопись:

– Ты действительно считаешь, что Оракул не канул в небытие? Что он все еще где-то там, в Одарнее, ожидает того, кто окажется его достоин?

Старик пожал плечами:

– Исходя из того, что мне удалось понять из рукописи… да, Оракул по-прежнему сокрыт где-то в пустыне.

– Сокрыт? То есть не утерян и не украден?

Содар качнул головой. Тосан недоверчиво хмыкнул.

– Объяснись, – потребовал древний.

Содар взглянул на Аннева и Джерика, глубоко вздохнул и начал: