Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

– И это осталось безнаказанным? – возмутилась Эльза.

– А кого-нибудь наказали за то, что ты теперь не загораешь? – спросил Денис. – Я был там, и поверьте, второй раз встречаться с этим вампиром не захочу ни за какие коврижки. Взгляд чуть не выжег мне полголовы.

– Но ты вроде соображаешь, – заметила Эльза.

– Спасибо, – хмыкнул он. – Я на четверть оборотень. Косуля. Я не могу оборачиваться и раньше думал, что все бонусы от животного во мне – это неподверженность простудам да осторожность. Но оказалось, что на меня еще и не действует вампирское внушение. Если бы не мой дедушка, обогативший наш генофонд, то я бы сейчас искал себе другое занятие, как бабуля. Может, увлекся бы вязанием или стал бы разводить бегонии… А ведь еще год назад она мечтала о нобелевке.

Денис помрачнел, но тут в гостиную вошла бабушка, сунула ему в руку печеньку, потрепала по светлым волосам и уселась во второе кресло, разглядывая гостей.

– Мы бы хотели узнать о происхождении вампиров. Вы знаете о Бальтазаре, первом вампире? – спросила Эльза.

– Понятия не имею, – ответил Денис. – Я не слишком увлекаюсь историей. Но могу вам сказать, что вампиры – это совершенно уникальная форма жизни. Аналогов на земле нет. Подобная жизнеспособность есть разве что у медузы Turritopsis nutricula, которая не может умереть от старости, а погибает, только если ее сжирают или разрывают на части.

– Бальтазара как раз разорвали, – сказал Брун.

– Тут я не в теме, – ответил Денис, рассматривая Эльзу. – У вас сильный голод? Прошло уже месяца два?

– Три, – ответила она. – Но вас мне кусать не хочется, не бойтесь. У вас звериный запах, а оборотни кажутся мне менее привлекательными.

– Как пища, – уточнил Брун, взяв ее за руку.

– Белла Эдгаровна пахнет куда аппетитнее, – виновато улыбнулась Эльза, и Брун сжал ее ладонь крепче.

– Если бы вы попались мне раньше, когда я работал у бабушки, я бы вас на атомы расщепил. Вы сейчас представляете собой уникальный научный интерес!

– Что ж, мне повезло, что вы там больше не работаете, – ответила Эльза.

– А негде работать. Лабораторию прикрыли. Я перешел на специализацию оборотней.

– Вернемся к вампирам, – предложил Брун.

– Да… Бабушка разрабатывала гипотезу о том, что вампиризм – это вирус, облигатный паразит. Он получает полный контроль над носителем, который становится его питательной средой. Укус – способ размножения.

– Скажите, а нет ли какой-нибудь возможности приостановить обращение? Излечить человека от вампиризма?

Эльза удивленно посмотрела на Бруна.

– Я о таком не слышал. От вируса вампиризма нет лекарства, он совершенно уникальный.

– Чем же?

– Фактически он заменяет одно живое существо на другое. Отпечаток бывшей личности постепенно стирается, остается слабым отголоском. Вампиры помнят о своем прошлом, когда они были людьми, могут общаться с родственниками. Но у них свое общество с жесткой иерархией. Вампиры беспрекословно подчиняются альфе – тому, кто их обратил. Словно дети, слушающиеся строгого родителя. В одной статье бабушка сравнивала альфу с пчелиной маткой, только он не откладывает яйца в ячейки сотов, а впрыскивает вирус вампиризма в людей. Вирус изменяет органы, активизирует нервную систему, но главное происходит в сердце.

– Что с ним? – Эльза непроизвольно прижала руку к груди.

– Оно полностью перерождается. Становится иным органом, с функциями, которые до сих пор не ясны. Моя бабушка исследовала сердце молодого вампира. К сожалению, оно попало к ней в плохом состоянии. После умерщвления процесс разложения у вампиров идет очень быстро. В общем, по гипотезе бабушки, которую так и не удалось доказать или опровергнуть, сердце вампиров – это орган своеобразной коммуникации, объединяющий их в единую сеть.

– Скажите, а можно ли как-то замедлить обращение? – спросил Брун.

– Теоретически… – задумался парень, снова изучающе рассматривая Эльзу. – У вас сейчас идет замедление кровообращения, обезвоживание, снижение температуры тела. Пульс все слабее. Так?

Эльза отвернулась, словно заинтересовавшись кроваво-красной бегонией.

– Так, – ответил вместо нее Брун. – Что можно сделать? Конкретно.

– Препараты железа, чтобы поддержать гемоглобин. Двигательная активность. Питание… Что она ест?

– Пьет томатный сок литрами, с солью, и больше практически ничего.

– Что-то вроде плацебо, – кивнул Денис. – Красное, густое и соленое. Еще хорошо бы мозг нагрузить дополнительно. У вампиров некоторые участки неактивны – особенно те, что связаны с эмоциями. И они не способны на созидательную деятельность. Больше новых впечатлений, навыков. Поддерживать высокий пульс. Не давать сердцу останавливаться. Я даже не знаю. Честно, мне бы хотелось помочь, но я не могу вас обнадежить. Лекарства нет.

– Вампиры открыто живут рядом с нами, а до сих пор остались не изучены! – возмутился Брун. – Почему?

– Потому что после того, как был принят закон об уравнении в правах, для исследования вампиров требуется их согласие. А они его ни разу не давали, – вздохнул парень. – Нам во многом приходилось опираться на старые труды ученых и эксперименты, проводимые до двадцать второго года. А вы сами понимаете, какая тогда была научная база.

– Но сердце ведь вы получили откуда-то, – заметил Брун.

– От охотника, – безмятежно ответила Белла Эдгаровна.

Эльза вскрикнула от боли, вырвала руку из сжавшейся ладони Бруна. Он менялся: заострились клыки, на скулах проступила бурая шерсть, когти вытянулись, почернели.

– Брун! – Эльза стиснула его предплечье.

Он глубоко вдохнул, трансформация замедлилась, когти втянулись.

– Вы медведь? – догадался Денис. – Я пишу диплом на тему «Влияние животной сущности на человеческую личность оборотня». Вы бы очень мне помогли, пройдя тест.

Брун вынул из кармана визитку, протянул Денису.

– Я скину его вам на е-мейл, – сказал парень, положив визитку на журнальный столик.

– Что за охотник? – спросил Брун, с трудом разжав челюсти. Клыки медленно уменьшались.

– На вампиров, – ответила бабуля. Она вытащила из-за кресла корзинку с вязанием, перебрала мелкие яркие клубки, похожие на разноцветных цыплят. – Его я хорошо помню. Может, потому, что нас связывали личные отношения. – Она хихикнула, вытащила спицы с кривым вязанием, узор на котором покосился и напоминал повалившийся забор. – Раньше, до закона, охотников много было. У Феликса и отец, и дед истребляли вампиров. И он по их стопам пошел. Нескольких кровососов успел упокоить.

– Его поймали? – спросил Брун.

– И посадили, – вздохнула Белла, щелкая спицами. – Но он давно уже вышел. Звонил мне как-то. Эх… – Она подняла глаза к потолку. – Не каждая женщина может похвастаться, что мужчина подарил ей сердце, пусть и вампирское.