Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

Это был удар ниже пояса. Шок на лице Кирина едва не разбил сердце Тишар. Отчаяние и стыд в его взгляде смешались с ужасом и отвращением.

– Это не… Это не то…

– Знаю. Ее избил не ты. Вскоре после этого из твоих покоев вышел Дарзин. Подозреваю, что он сам излечил раны Алшены, чтобы избежать сплетен среди лекарей. А что заставило Дарзина избить жену – избить жестоко даже по его меркам… Служанка, застилавшая твою кровать, считает, что все довольно очевидно.

Румянец, который только что покрывал щеки Кирина, мгновенно исчез.

– Что вам нужно? – отрешенно спросил он после долгой паузы.

Мальчик быстро учится. Ну конечно, он подозревает, что его станут шантажировать.

Тишар вздохнула.

– Я хочу, чтобы ты ответил на вопрос. – Она подняла руку. – Сначала послушай. Видишь ли, я подозреваю, что когда-то сама оказалась в подобном положении, но, возможно, я ошибаюсь. У меня свои воспоминания о таких вечерах. Все начинается с какой-нибудь причины, чтобы выпить. Тот, кому ты доверяешь, улыбается и продолжает подливать тебе вино в бокал. А затем ночь идет своим чередом, и все превращается в размытое пятно. В приятное пятно, если честно. Но вот потом… Потом, когда человек не обращает внимания на то, что ты говоришь «нет», когда одежда снята, а руки лезут туда, где они быть не должны… – Тишар многозначительно постучала пальцем по носу. – Мой милый мальчик, у меня только один вопрос: ты хотел, чтобы это произошло?

Кирин отвернулся.

– Все это – ужасная ошибка. Цепочка случайностей… Я бы все это отменил, если бы мог. Утром Дарзин нас нашел. Я думал, он ее убьет. Возможно, он все еще собирается это сделать.

– Кирин, – сказала Тишар. Она потянулась, чтобы взять его за руку, но остановилась, увидев, как он вздрогнул. – Кирин, – повторила она. – Я знаю, какой заманчивой может показаться мысль о том, чтобы во всем обвинить себя или даже сказать, что никто не виноват. Но запомни одну вещь: вчера вечером в твоей спальне взрослый человек был только один.

Кирин фыркнул и закатил глаза.

– Мне почти шестнадцать.

– Если ты дожил до определенной даты в календаре, это не значит, что ты чудесным образом обрел мудрость. Тебе почти шестнадцать. Ей вдвое больше. Подумай вот о чем: если и есть навык, который мы, особы королевской крови, старательно оттачиваем – так это умение пить . Алшена могла бы перепить моргаджа, поэтому если прошлой ночью произошла «цепочка случайностей», то лишь потому, что Алшена сама этого хотела. И вот вопрос: хотел ли этого ты? Если хотел, так и скажи, и тогда мы навсегда об этом забудем.

Кирин не мог смотреть ей в глаза. Он смотрел на свои руки, на край ее аголе, на покрытые драгоценными камнями узорчатые стены кареты.

Тишар ждала.

– Нет… – прошептал он. – Нет, я этого не хотел. – Он откашлялся и заговорил громче. – Кажется, она пыталась мне помочь.

– И она помогла?

Кирин поморщился.

– Нет. Клянусь всеми богами, нет!

– Значит, мне придется ее навестить. Она уже несколько месяцев ведет себя странно. Пора поговорить с ней об этом.

– Я не хочу неприятностей! – запротестовал Кирин. – Ей и так сильно досталось.

Карета свернула на дорогу, ведущую к Восьмиугольнику.

Тишар фыркнула.

– Погоди, это я еще с ней не разобралась.

Я восхищен тем, что тебе хватило смелости рассказать правду, Коготь.

С другой стороны, какая тебе разница? Соблазнение подростка – не худший из твоих поступков в жизни, верно?

В общем, план Тьенцо… Короче, все было не так прекрасно, как мы надеялись.

Для начала, Хамезра отказалась нам помогать.

Ее мы нашли на следующее утро, и, честно говоря, я рассчитывал на то, что она согласится. А почему бы и нет? Она – верховная жрица Богини Смерти, по сравнению со странностями, которые были обычным делом для ее религии, наша просьба казалась мне совершенно нормальной. Тьенцо умрет. Я получу урок магии. Хамезра вернет Тьенцо к жизни. Все просто.

Но, как оказалось, все совсем не просто.

Тьенцо откашлялась, бросила на меня взгляд, словно прося прощения, и снова повернулась к Преподобной матери Черного Братства.

– Я прошу только об одном – немного изменить ритуал «Маэванос» и дать нам несколько часов, прежде чем возвращать меня в этот мир.

– Тьенцо считает, что у нас все получится, – добавил я.

Наше предложение, похоже, привело старуху в ярость.

– Это все из-за Фаэллена, да?

Я понятия не имел, кто это, но Тьенцо побледнела.

– Кто такой Фаэллен? – спросил я.

Тьенцо скрестила руки на груди.

– Фаэллен де Эринва. Он… он был призраком, который научил меня. – Она глубоко вздохнула. – Это не важно. – Тьенцо снова посмотрела на Хамезру. – Я не думала, что ты знаешь про него.

– Я знаю всех , кто умер, – сурово ответила Хамезра.

– И это совершенно не приводит меня в ужас, – сказал я. – Я не в восторге от мысли о том, что кто-то в меня вселится, но еще меньше мне нравится сидеть здесь, в ловушке Старика. И если есть какая-то причина, почему Тьенцо не может это сделать – помимо того, что она нарушит правила «Маэваноса», – пожалуйста, назови ее, и тогда я начну обдумывать свой следующий безумный план. – Я щелкнул пальцами. – Вот, готово. Не знаешь, где тут можно купить пять ящиков с ежиками?

– Тебе вообще нельзя покидать остров. Ты еще не закончил обучение.

Я вздохнул и подавил в себе желание сказать какую-нибудь гадость.

– Мне не нравятся клетки. И особенно мне не нравится то, что Старик собирается со мной сделать.

– Призрак – не просто мертвый дух! – яростно воскликнула Хамезра. – Если душа лишилась тела, которое ее питало, она не должна оставаться по эту сторону Завесы. После смерти все мертвые, в том числе те, кто танцевал «Маэванос», проходят через Вторую завесу и попадают в загробный мир. Чтобы стать призраком и остаться здесь, мертвый должен быть слишком слабым, слишком рассерженным или привязанным к этому миру. Это опасно. Нижняя душа утекает прочь, и если ты проведешь слишком много времени в этом состоянии, то ты – точнее Тьенцо – не сможет вернуться в наш мир или отправиться в Страну Покоя и, следовательно, никогда не возродится. – Хамезра жестко посмотрела на Тьенцо. – И не забывай: тебе еще нужно пройти «Маэванос». Никто не гарантирует, что тебе разрешат вернуться.

– Я не участвовала в нем, потому что… – Тьенцо облизала губы.

– Потому что подозреваешь, что тебя сочтут недостойной, – закончила за нее Хамезра. – А если ты права? Дитя мое, твоя жизнь не была безгрешной.

– Я знаю, что я сделала. – Тьенцо посмотрела мне в глаза. – Но это важно.

Я поморщился. Я знал, что она хочет искупить свою вину передо мной, что ее мучает совесть за мой гаэш. И я еще не простил ее за это, верно? Но хочу ли я, чтобы смерть Тьенцо – настоящая смерть – была на моей совести?