Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

Кирин покачал головой.

– Нет, я.

– Зачем?

Юноша пожал плечами.

– Иногда мне так нравится.

– Хм. Ну да, у каждого свои вкусы, но от этого фетиша я советую отказаться. Делать себя уязвимым – плохая идея. Связывай своих партнеров, если хочешь, но не позволяй им делать этого с тобой. – Дарзин отхлебнул воды, а его сын тем временем выбрался из постели. – Кстати… Я вижу, что нам нравятся одни и те же женщины. Это не удивительно, но не забывай об основных мерах предосторожности.

Кирин прищурился.

– Я не дурак. У меня есть кольцо из синего дома…

Дарзин закатил глаза.

– Я говорю о том, что их не надо убивать.

В глазах юноши снова появился ужас.

– Убивать?!.

– Я видел, что ты сделал с Алшеной. Да, она сама любит пожестче, и, я уверен, что она подзуживала тебя всю дорогу. Но не отрицай – в тебе тоже есть темная сторона, и боль тебе нравится так же, как и наслаждение.

Кирин отвернулся.

– Нет! Я… – Но слова, похоже, застряли у него в глотке.

– Если зайдешь слишком далеко, у тебя могут возникнуть неприятности, – ласково сказал Дарзин. – Я знаю, я сам попадал в такие истории. Будь нежным с чужими женами и приберегай свою страсть для рабынь. Их судьба никому не интересна. Знаешь… пожалуй, я даже окажу тебе услугу. Сегодня днем я отправляю в Восьмиугольник партию рабов для перепродажи. Большинство из них немного потасканные – но только по моим стандартам. Девушки прелестные и хорошо обученные. Я дам тебе парочку. Выбирай любых.

Юноша посмотрел на него с такой надеждой и отчаянием, что Дарзин едва не рассмеялся. Честное слово, парнишка сам облегчает задачу. Но затем эти голубые глаза стали ледяными, и Кирин сказал:

– Отец, чужое старье мне не нужно. Меня привлекают только чужие жены.

Дарзин разрывался между желанием расхохотаться и желанием ударить его. В Кирине было столько…

Столько от де Мона. Он был так похож на самого Дарзина, что тому иногда казалось, что он смотрится в зеркало. «Нет, – поправил себя Дарзин, – он похож не на меня, а на Педрона. На воскресшего Педрона». На миг Дарзин похолодел и едва сдержал дрожь, но затем все-таки отогнал от себя мрачные воспоминания.

– Как знаешь, – улыбнулся Дарзин. – Ты, похоже, любишь учиться на собственном горьком опыте. – Дарзин направился к двери, по дороге обогнув лужицу крови [96] Я всегда пытался понять, как мимикам удается это сделать, ведь обычно кровотечения у них не бывает. . – А, кстати, – добавил он, остановившись у двери. – Пожалуй, об этом не стоит и напоминать, но я все равно скажу: если ты еще раз притронешься к Алшене, то я убью не тебя, а ее. – Он ухмыльнулся. – Мне давно пора поменять ее на жену помоложе, так что я буду только рад получить повод.

Он ушел. Сын смотрел ему вслед; его глаза были плоскими и холодными, словно поверхность далекого озера.

Совсем как Педрон. С этим мальчишкой придется действовать осторожно.

Темная сторона, о да.

Я продолжил учиться у Дока. Времена года быстро сменяли друг друга, пока я тысячу раз умирал и воскресал в иллюзиях, созданных Разрубателем цепей. Все это время я тщетно пытался найти способ, который помог бы мне проскользнуть мимо Старика. Теперь я понимал, что ему не обязательно меня убивать: он предложил мне участь, которая хуже смерти. Каких бы успехов я ни добился на уроках Дока, ни один меч не освободит меня от дракона [97] Это не так, но, пожалуй, можно сказать, что ни один из мечей, которые были доступны Кирину, не помог бы ему сделать это. .

– О, если бы у меня было больше способностей к магии! – однажды пожаловался я Тьенцо за обедом. Теперь я видел ее только за столом: когда занятия с Доком стали более напряженными, мои уроки у Тьенцо сошли на нет. – У меня совсем нет таланта!

– Талант у тебя есть, иначе ты бы не смог заглянуть за Первую завесу, – фыркнула Тьенцо. – У большинства бедняг это вообще не получается.

Год, который Тьенцо прожила на Инистане, пошел ей на пользу. Ее кожа, загрубевшая за годы, проведенные в море, стала более мягкой. Ее волосы, ставшие ломкими и сухими от соленых брызг, теперь заблестели. Она набрала вес благодаря регулярному питанию, а тяжелые тренировки сделали ее более мускулистой. На ее лице появился румянец.

Да, ее нос по-прежнему был острым, словно лезвие ножа, а подбородок напоминал наконечник копья, однако морщины на лбу в основном исчезли. Думаю, никто так не удивился подобным превращениям, как сама Тьенцо. Ее ставило в тупик, что какие-то члены Братства ищут ее общества – и не только для того, чтобы брать у нее уроки.

– Я знаю одно заклинание. Одно! И на Старика оно не действует. Я пробовал, но он все равно меня видит.

Нахмурясь, Тьенцо поболтала ложкой в миске.

– Суть магии не в том, чтобы заучивать заклинания, а в том, чтобы научиться видеть и думать по-другому. Тогда ты заставишь мир измениться так, как тебе нужно. На тысячу людей может не найтись ни одного, кто способен применить простейшее заклинание. – Она уронила ложку. – В общем, драконы – не существа, которые разбираются в магии, они и есть магия. Хуже того, они – вихри магического хаоса. Обмануть одного из них с помощью волшебства совсем не просто.

– Доку это удалось.

– У Дока есть артефакт. Твой тоже подействует на дракона, но результат тебе не понравится.

– Тьенцо, если ты пытаешься меня подбодрить, то у тебя это хреново получается. – Я оттолкнул свою миску. – А ты как училась? Годами смотрела на свечу или пыталась сдвинуть лист?

К моему удивлению, Тьенцо побледнела и со вздохом отвела взгляд.

– Нет.

– Тогда как?

Она встала.

– Мой метод тебе не поможет. Не советую тебе к нему прибегать.

Я наклонил голову и удивленно посмотрел на нее. Сколько я знал Тьенцо, она ни разу не оставляла вопрос без ответа и не упускала ни одной возможности прочитать мне целую лекцию, посвященную моей глупости.

Я вцепился в ее сорочку.

– Тьенцо, что-то не так?

Она высвободилась и уже собиралась что-то ответить, но потом передумала.

– Забудь, – устало сказала она и понесла свою миску на кухню, чтобы вымыть.

Неделю спустя Тьенцо пришла в мою комнату после захода солнца. Нет, не за этим. Более того, со мной была женщина-ванэ по имени Лонорин. Тьенцо грубо выставила ее за дверь.

– Значит, тебе нравится кровать, усыпанная красивыми цветочками-ванэ?

Я вздохнул и завернулся в простыню.

– Тьенцо, кажется, мы уже договорились о том, что я не в твоем вкусе.

– Ты не только не в моем вкусе, но я еще и в матери тебе гожусь, а эта мысль приводит меня в ужас. У меня, в отличие от бессмертных ванэ, есть принципы. – Тьенцо подняла корзину, накрытую черной тканью. – В общем, я принесла чай. Клянусь, я ничего в него не подмешала.