Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

Когда все вернулись на свои места, Хамезра раскинула руки в стороны и произнесла что-то невероятно эффектное на своей тарабарщине. Затем настала тишина. На мгновение все замерли.

Тераэт выступил вперед и положил ладонь на рукоять кинжала. Кто-то ахнул.

– Не ты, – сказала Хамезра, похоже, удивленная.

Тераэт покачал головой.

– Я.

– Сейчас не твоя очередь.

– Он чуть не умер из-за меня. Я должен это сделать.

Они долго смотрели друг на друга, а затем Хамезра взяла кинжал у сына и протянула ему рукоятью вперед.

– Да будет так. – Она отошла в сторону, словно снимая с себя ответственность за то, что сейчас произойдет.

Тераэт ткнул кинжалом в воздух над головой и прокричал что-то на этом странном чужом языке. Барабанщики бешено замолотили в барабаны, а собравшиеся в храме затопали в ритм. Тераэт встал под статуей и принялся размахивать руками и ногами. Его движения были такими ритмичными и странными, что я не сразу понял, что он танцует. Его танец был не вызывающим, он не возбуждал: он был мощным, диким и яростным. Темп барабанов увеличился, а с ним ускорился и мой пульс. Тераэт кружился и размахивал клинком так быстро, что я не мог понять, как он еще не порубил себя на куски.

Затем он остановился.

Он встал лицом к зрителям, запрокинув голову, чтобы посмотреть на свою богиню.

Барабаны смолкли.

Он поднял руку и одним изящным движением вонзил клинок себе в сердце.

– Проклятье! – ахнул я.

Хотя акустика зала и приглушила звук моего голоса, меня услышали все.

Одновременно произошло несколько событий. Во-первых, окровавленный Тераэт упал. Во-вторых, несколько сотен людей в черных одеяниях с капюшонами посмотрели в мою сторону. В-третьих, двое барабанщиков подняли головы, и поэтому, благодаря их анатомическим особенностям, капюшоны упали, открыв их лица.

Точнее, их змеиные морды.

Они были в точности такие, как и статуи, которые я видел в зале, только живые. Барабанщики встали.

Я испугался и бросился бежать.

В данных обстоятельствах это показалось мне весьма разумным решением.

Когда Кирин вбежал во двор клуба «Разорванная вуаль», из своих покоев ему навстречу вышла встревоженная Ола с арбалетом в руках.

– Ола, где Морея?

– Ой! Как ты меня напугал! У меня чуть сердце не остановилось. Нет, это я хотела у тебя об этом спросить, милый. Я услышала вопль – и нет, это вопили не от радости. Где твоя девочка? И почему это ты тут бродишь? – Она подбоченилась и возмущенно посмотрела на него.

– На разговоры нет времени. Ее в доме не было?

– Я не видела. А что происходит?

– Дай мне арбалет. – Кирин посмотрел вверх, на лестницу, которая вела в его комнату, и с ужасом подумал о том, успела ли Морея туда добраться.

– Объясни, что происходит, ясноглазый.

– Тебе что-нибудь говорит имя Дарзин де Мон?

Ола посерела и крепко, словно куклу, прижала к груди арбалет.

– Проклятье! Ола, ты должна была мне об этом рассказать.

– Это не то, что ты думаешь!

– Он убил Мягкобрюха, – прошептал Кирин. – И он идет сюда, понимаешь? Возможно, его люди уже здесь.

– О, богиня! – вполголоса выругалась она.

– Бери Роарина, Лесвера и беги. Ничего не бери, просто уходи. Где логово, ты знаешь.

– Что ты собираешься делать?

Кирин вздохнул, собираясь с силами.

– Я возьму твой запасной арбалет и проверю, все ли в порядке с остальными.

Он нырнул в ее покои, прежде чем она успела его остановить.

Гостиная была такой же, какой он ее помнил – экзотичная и сверкающая. В тусклом свете маски казались жуткими. Арфа стояла у двери, именно там, где он ее оставил, все еще в тряпичном чехле. Мореи нигде не было видно.

Он подошел к одному из шкафчиков и достал запасной арбалет и колчан со стрелами.

Кирин хорошо стрелял из арбалета – это был полезный навык для вора. С помощью арбалета было удобно забросить крюк с веревкой или подстрелить сторожевую собаку. Он никогда еще не стрелял в человека, но был почти уверен, что принцип тот же.

Он взвел механизм арбалета. Вставив стрелу, он услышал тихий шорох – звук кожаной подошвы, скользящей по плитке. Возможно, это Морея в спальне – возможно, она все еще притворяется спящей. Возможно.

Но Кирин так не думал.

Он подошел к занавеске из бусин, раздвинул ее нити и заглянул в комнату.

Комната тоже выглядела как обычно. За окнами сияла Завеса Тиа, расписывая простыни на кровати сине-зелеными, розовыми и сиреневыми полосами. Кирин нахмурился. Под простынями лежали два комка, похожие на людей.

У него что-то сжалось внутри. Ола не могла это не заметить. Она наверняка должна была проверить.

У Кирина сдавило горло. Он осторожно подкрался к постели и откинул простыню.

На кровати лежали Морея и Сурдье.

Их уложили очень тщательно – скрестили им руки на груди, закрыли им глаза. От этого еще заметнее казались глубокие разрезы на их глотках, совсем такие же, как раны Мягкобрюха. Простыня под телами стала черной от крови.

Они убиты.

Кирин посмотрел на них. Нет. Нет, этого не может быть . Ему наверняка это мерещится. Она была жива. Они оба были живы. Его отец был жив. Он всего лишь зашел к Мягкобрюху и вернулся. Они были живы!

Кирин прижал руку к горлу. Камень на его шее был ледяным.

В отличие от Мягкобрюха, ни Сурдье, ни Морею не пытали.

В этом не было необходимости. Убийцам нужно было просто подождать, пока появятся жертвы. И они все еще ждали.

Кирин мог не заглядывать за Первую завесу – он и так чувствовал, что люди все еще ждут в засаде.

Какой-то человек вышел из тени и замахнулся большой булавой. Кирин отпрыгнул назад, едва уклонившись от удара, который проломил бы ему голову. Он вдруг ощутил странное спокойствие, рассчитывая свои шансы. Четверо врагов в броне, с оружием наготове. Один встал у него за спиной, перекрывая путь к отступлению.

Кирин прицелился из арбалета в громилу, прячущегося за занавеской из бусин. У него был только один выстрел.

Стрела попала человеку в грудь; смертельная рана. Это было бы достаточно, будь он один, но убийца привел с собой троих друзей. И эти друзья не дураки, они не дадут Кирину снова зарядить арбалет. Трое убийц двинулись на него, уверенные в неизбежной победе.

Если Кирин когда-либо и оказывался в более скверной ситуации… ну, правда, еще днем он был в лапах Ксалтората, принца демонов.

Но на этот раз никакой главнокомандующий не придет к нему на помощь.

Кирин взял за лезвие один из кинжалов и метнул его в веревку, которая удерживала балдахин над кроватью Олы. Кинжал попал точно в цель и перерезал веревку и завязки.

Несколько десятков ярдов сатина упали, словно сеть.

Эти люди вооружены дубинами и палицами, но у них нет ничего, что могло бы разрезать ткань. Может, у них и есть ножи в сапогах, но удивление помешает им вовремя их выхватить. Убийцы завопили, пытаясь стряхнуть с себя балдахин.