Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

– Не давай отцу видеть, как ты плачешь, – поспешно сказал Гален. – Он это ненавидит. Говорит, что слезы делают тебя слабым.

Кирин фыркнул, смахнул слезы и вытер рот; губа, разбитая на уроке фехтования, снова стала кровоточить.

– Ты знаешь, что Дарзин – настоящий ублюдок? Пусть кто-нибудь скажет ему, что слабость – это когда ты бьешь своих детей и подсылаешь убийц к старикам и девушкам. – Он подошел к статуе Таэны и провел окровавленным пальцем по стилету. – Если мне когда-нибудь выпадет случай, то, клянусь всеми богами, я проткну его мечом… Ой! – Кирин быстро убрал палец за спину. На нем появилась тонкая полоска свежей крови. – Проклятье! Клинки все еще острые!

– О боги! Ты в порядке?

– Немного опозорился, но так – ничего. Это просто царапина.

Гален прикусил губу. Он никогда особо не увлекался религиями, но произошедшее очень походило на дурное знамение. Комната вдруг показалась ему темнее и страшнее, чем раньше.

Кирин наклонился, чтобы осмотреть клинки.

– Ничего похожего на яд не видно. Пожалуй, все равно зайду к госпоже Мие – на всякий случай. – Он рассмеялся. – А я-то думал, что ножом меня пырнешь ты!

– Я? Я бы ни за что этого не сделал!

– Ну да, теперь я это понимаю, но тогда я этого не знал. Ты приглашаешь меня в какое-то тайное место – возможно, ищешь шанс снова стать первым сыном, понимаешь? – Кирин пожал плечами. – Я ни в чем не был уверен.

– Ох… – Гален почувствовал себя дурно. Ему и в голову не пришло, что его действия могут быть истолкованы подобным образом. А если бы Кирин решил заранее защититься? Кто бы опроверг его слова, кто бы вообще стал свидетелем того, что произошло? Он почувствовал, что совершил колоссальную глупость. Он надеялся, что отец никогда об этом не узнает.

– Не волнуйся, – сказал Кирин. – Ты ничего, хоть и де Мон. Человек, который пишет такие стихи, не может быть закоренелым негодяем.

– Я не… Ну, то есть… спасибо.

Кирин ухмыльнулся.

– Пойдем, разыщем госпожу Мию, пока я не сдох от какого-нибудь древнего яда.

Гален почувствовал, что сам поневоле улыбается.

– Ладно.

– Ваше величество?

Я моргнул и проснулся. Затем я моргнул еще раз и испуганно огляделся.

Я был не в комнате для тренировок.

Дока поблизости тоже не было, так что пнуть его я не мог. Мужчина, который обращался ко мне, был ванэ из Кирписа, с молочно-белой кожей, которая выглядела элегантно, а не болезненно. Из-под блестящего шлема на его голове выбивались мягкие розовые вьющиеся волосы. Глаза у мужчины тоже были розовые. Он бы напомнил мне кролика, если бы не тот факт, что обычно кролики не вооружены до зубов и не выглядят так, словно они бы с радостью искупались во вражеской крови.

Ну да, хорошо, он все равно напоминал кролика, но в тот момент я был слишком расстроен, чтобы посчитать это забавным.

– Ваше величество, – повторил он и, сделав шаг вперед, развернул на столе лист пергамента. На листе была нарисована подробная карта, хотя местность я не узнавал и не мог прочитать надписи. – Это будет славный день. Наши солдаты подтвердили, что королева Хаватц находится в крепости и последний барьер уже охвачен огнем. Сегодня она перестанет править ванэ Манола.

Он выжидательно посмотрел на меня.

Я понятия не имел, что я должен сказать.

Я оказался в какой-то палатке – но не в простой и практичной, как у простолюдина или солдата. Нет, это было сложное сооружение, созданное из шелка и редких пород дерева. Здесь на нитях из платины висели лампы, инкрустированные драгоценными камнями. На полу лежали прекрасные ковры, а в углу на жаровне горели травы, испускавшие сладкий аромат. У стены стоял деревянный манекен – один из тех, на которые обычно вешают доспехи. Рядом с ним находилась стойка с мечами, копьями и луками, покрытыми столь изящной резьбой, что солдат-куурец ни за что не стал бы стрелять из них, а повесил бы на стену, чтобы любоваться.

Господин Кролик все еще ждал моего ответа.

– Отлично, – сказал я. Голос был совсем не похож на мой собственный. – Это… хорошо.

Он заметил мою робость, но неправильно определил ее причину.

– Как вы и приказывали, я отправил гонца. Если что-то пойдет не так, Валатэю и Валрашар увезут в безопасное место.

Я заморгал.

– Постой. Валатэю? – Он же не имеет в виду мою арфу?

– Королеву, вашу жену? – Он, похоже, был сбит с толку.

Я откашлялся, махнул рукой и притворился, что все прекрасно понял.

– Конечно. Спасибо. Я не об этом. – Мне захотелось что-нибудь добавить – например: «Я полностью уверен в тебе». Но чем больше я скажу, тем выше вероятность, что меня разоблачат.

Это – еще одно видение, которое даровали мне боги? Или просто обычное видение, вызванное зельем Дока? Оно казалось слишком складным, чтобы быть галлюцинацией, а для еще одной аллегории Таджи оно было слишком буквальным. Неужели в бессознательном состоянии я всегда буду видеть что-то подобное?

Мои раздумья прервал господин Кролик: он наклонился над столом и внимательно, жестко посмотрел на меня.

– Я знаю, что это не мое дело, ваше величество, но в этом деле обратного пути нет. Королева Хаватц осквернена кровью ворамеров и не имеет права занимать трон ванэ. Она не уважает своих предков. Какие бы чувства вы ни испытывали к Хаватц, она вступила в заговор с куурцами, с этим ублюдком, императором Кандором. Вы действуете во благо народа Кирписа.

Подождите. Эта история мне знакома. Кандор. Атрин Кандор был императором Куура; он покорил Кирпис и выгнал оттуда местных жителей-ванэ, а затем обратил свое внимание на юг, на Манол.

Вторжение в Манол шло далеко не так гладко. Императора убили, и его меч Уртанриэль остался там, в Маноле, – самый дорогой подарок в знак извинения за неожиданный визит.

Обычно славу за убийство Кандора приписывают Хаватц, королеве ванэ Манола.

Однако Келиндел, король бежавших из Кирписа ванэ, объединил свои войска с армией королевы Хаватц. Он помог ей объединить ранее враждовавших друг с другом ванэ Манола и Кирписа. Он не пытался ее убить. Напротив, он женился на ней, объединив обе королевские семьи и создав новую династию. Я ни разу не слышал о том, что она не была чистокровной ванэ.

Мне показалось самым разумным подыграть Кролику, пока я не пойму, что происходит.

Я кивнул.

– Все хорошо. Мы это сделаем.

Он еще раз задержал на мне взгляд – скорее всего потому, что я сказал пять слов там, где ванэ произнесли бы десять. Затем он кивнул и вышел из палатки. Я, предположительно, должен был последовать за ним.

Я остановился, поискал вокруг себя зеркало, но ничего не нашел. Очевидно, король Келиндел не тратил время на подобные глупости. Однако на одной из стоек висел блестящий щит, и он заменил мне зеркало. Я посмотрел на «себя».