Медина Мирай - Межвремье [litres]

– Кто вы такой? – спросил мужчина. – Это вы заперли его здесь?

– Надо же, Самния прислала к тебе помощника, наверное, навеяв ему видения.

Мужчина в недоумении разглядывал парня, что был меньше его в два раза и младше не меньше чем в три.

– Я сейчас же звоню в полицию!

Он демонстративно вытащил телефон из кармана, и Кален, не успев предостеречь его от неверного шага, стал свидетелем умопомрачительной жестокости бывшего друга: тот быстро достал из кармана складной нож и ударил мужчину в плечо.

Мучительный вопль, раздавшийся в ангаре, не всколыхнул в Тревисе ни одной эмоции. Новомодный телефон тут же был раздавлен решительным ударом его ноги. Кален убедился, что рана не смертельна.

– Я не буду убивать его как свидетеля, но он видел слишком много и может все передать полиции. А вот если…

– Ты спятил! – Кален вскочил на ноги, едва не набросившись на него, когда вспомнил о своей слабости. Накинется, чтобы сразиться за свободу, – останется гнить избитым в ангаре.

«Бежать». Лишь это стремление теперь занимало все его мысли, но мужчина, который еще несколько минут назад был спасителем, теперь сам нуждался в его помощи.

На ум пришел лишь один выход.

В ту секунду, когда Тревис наклонился к раненому, чтобы вытащить нож, Кален бросился к открытой двери так резко и быстро, что был замечен лишь из-за звука шагов. Погоню не пришлось ждать долго. Плотно росшие друг к другу одинаковые деревья замедляли его бег.

«Вечно это длиться не будет». Кален готовился к тому моменту, когда тело начнет отказывать и бок прошьет игла боли. Стоило подумать об этом, как так и случилось, и теперь им двигала лишь жажда свободы и дикое нежелание возвращаться в душный плен, полный истязаний. А после такого дерзкого побега удары кулаками покажутся ему благословением.

Приближающиеся шаги становились все громче, как и дыхание Калена. Уверенность в возможности улизнуть стремительно покидала его, когда каждый вдох стал отдаваться болью. Но он пока не уступал подкрадывающемуся отчаянию: даже если его нагонят, Кален будет сопротивляться до последнего.

Но вот он наступил на скользкий пучок травы – жизнь подбросила ему очередную подлянку. Он неудачно рухнул на спину: голова гудела от удара о выступающий корень дерева.

Шаги приближались.

«Неужели это конец? Я снова проиграл?» – Кален ударил бы по злосчастному корню, но сил уже не осталось. Он покорно ждал, когда Тревис нависнет над ним, схватит за волосы, чтобы поднять и взглянуть на его скорбь по ускользнувшей свободе, и потащит обратно к ангару.

Шаги стихли внезапно. Сменились загадочным шепотом деревьев. Сквозь пелену перед глазами Кален увидел, как ветер играет тонкими ветвями и зеленоватыми листьями.

Шагов все не было слышно. Ни быстрых, ни медленных. Казалось, мир оборвал их или создал вокруг Калена вакуум, проникнуть в который мог лишь ветер.

Он решился присесть и оглянуться назад. Его окружали равные что по толщине, что по длине и расстоянию друг от друга деревья с торчащими над землей массивными корнями.

Тревис словно растворился.

«Я что, сам себе придумал, что он бежит за мной?» – Хоулмз был так запутан и испуган, что готовился поверить даже в это, но внезапно вспомнил о предостережении Самнии: избегать деревьев. Особенно леса. Особенно когда ослаблен.

С дрожащими от слабости ногами Кален встал и оперся о дерево. Путь позади ничем не отличался от пути впереди, справа и слева. Дорогу к трассе не найти, и даже откройся она сейчас перед Каленом, признался юноша себе, он не смог бы найти путь домой. И с этим горьким осознанием Хоулмз сел, поглядывая на небо.

Деревья шептались все громче. Казалось, можно было понять, о чем они говорят: с… н… т… да…

От усталости Кален не придал этому значения, списав все на свою фантазию, но буквы превращались в слоги, а те – в слова, и вот уже слышалось: «Свобода не так далеко».

Сомнений в правдивости слов Самнии не осталось. Заточенная в дерево ведьма нашептывала ему слова, и, хотя в эти минуты Кален готов был принять любую помощь, он помнил о том, что его родственница сотворила с этой ведьмой.

– С чего бы тебе мне помогать?

Он не надеялся на ответ, когда внезапно, отчетливо, словно над самым ухом, услышал: «Ты нужен мне живым» .

Фраза насторожила Калена, и по его телу пробежали мурашки.

«В первую очередь я сам нужен себе живым».

Именно так. И после собственной мысли он уже знал несколько вещей: ему пока не желают зла, ему готовы помочь и он хочет жить. Остальное неважно.

Собрав волю в кулак, отпустив осторожность, он произнес, стараясь, чтобы его слова не прозвучали как постыдная просьба:

– Тогда покажи мне дорогу домой.

Ведьма словно ждала этого: ветер вновь заиграл ветвями, но не хаотично, а точно и разумно. Теперь ветви колыхались лишь в одну сторону – влево от Калена, – и он поплелся, следуя знаку.

День лениво сменялся вечером, и теплый ветерок похолодел, заставляя ежиться.

«Осталось чуть-чуть» , – заботливо шептала ведьма.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил Кален, поглядывая на верхушки деревьев. – Или ты из тех злодеев, которые сначала подкармливают своих жертв, чтобы те стали полнее, а потом съедают их?

На несколько секунд ветер вновь зашевелил тонкие ветви, и Кален понял, что ведьма рассмеялась.

«Мне… ни к чему… съедать тебя… полностью».

– Звучит зловеще, – ответил Хоулмз быстро, но больше не испытывал страха. За все время пути он ни разу не споткнулся, не сбился и не чувствовал той опасности, от которой его предостерегали. Странная ведьма оберегала его.

«Чтобы потом самой же убить». Кален больше усмехнулся этой мысли, чем испугался ее. Главное – что его выведут к цивилизации, рядом нет сумасшедшего Тревиса, и скоро это закончится, чтобы дать возможность начаться его новой кошмарной жизни.

– Надеюсь, тот мужчина успел сбежать…

«О да, сбежал».

– Как так вышло, что… Тревис бежал за мной, а потом исчез?

«Я его немного запутала».

– Спасибо…

Впереди показались огни.

– Дошел.

Последние силы Кален вложил в те несколько минут непрерывного бега на пути к богатому району родного городка. Вот высокий кованый забор, огораживающий богатеев от остального мира, вот вычурные дорогие дома, в одном из которых жила семья Ионы, а вот главные ворота, впускавшие жильцов, и будка охранника, с которым Кален когда-то успел повздорить.

– Эй! – позвал он охранника, подбегая к двери его поста.

В свете уличных ламп ободранный и грязный парень выглядел особенно подозрительно.

– Ты же тот… – Мужчина вышел из будки с дубинкой и фонариком. – Не говори мне, что пришел в таком виде к Крассам. Тебя будто обваляли в земле и напоследок избили.