Гарт Никс - Ангел-Маг [litres]

Между двумя такими линиями обороны с запада и востока и разместилась экспедиция, и здесь в самый первый раз оказался бескомпромиссно выдержан план расположения отрядов.

Шатры Дартаньян и Рошфор поставили в самом центре площадки, тот и другой – в окружении палаток избранных бойцов, назначенных телохранителями. Большая часть палаток мушкетеров и поборников выстроилась в полусотне шагов от западной линии укреплений. Оттуда ждали опасности: дальше шел спуск в глубину истарских земель. Здесь же поставили четыре из шести фальконетов. Их устроили повыше на склоне, каждый – на насыпи из утоптанной земли и камней, укрепленной кольями, которые остались от палисадов.

Палатки гвардейцев короля поднялись с другой стороны, обращенной к Сарансу, вытянувшись вдоль восточной стены и палисада. Два фальконета перекрывали направление, откуда нападений ждали в последнюю очередь.

Бойцы городской стражи не были заняты в обороне укреплений. Их палатки виднелись в середине, недалеко от командирских шатров. Они окружали большую площадку, отведенную под ночлег отверженцев… Если, конечно, тем удастся заснуть без палаток и какого-либо иного укрытия, лишь под грубыми одеялами, которых выдали аж по две штуки на душу.

Госпиталь и складские шатры развернули в северной части стоянки, на плоском месте, прямо под почти отвесной скальной стеной. Пороховой склад устроили в южном конце, под нависшим утесом. Артиллерийские часовые прохаживались в полусотне шагов. Эту черту никто не должен был пересекать с зажженными спичками, курительной трубкой или длинными, чиркающими шпорами. Сюда не допускалось ни открытого огня, ни чего-либо способного высечь искру.

Когда были воздвигнуты, увязаны и укреплены последние части двух палисадов, людям раздали дрова. Вскоре там и сям в лагере затрещали, замерцали костры. Начались в целом добродушные споры о том, кому и что именно предстояло готовить, люди потянулись за провиантом. Составлялся и переделывался порядок дозорной службы – и принимался с той или иной степенью недовольства.

Все вроде шло своим чередом – оборона организована, лагерь разбит споро и с соблюдением всех правил… и все-таки над перевалом витал дух смутной тревоги. Особенно загрустили поборники: здесь они не могли разжечь костры привычным способом, с вызовом Зимитаэля. Или призвать Хорсинаэля, чтобы подсушить волдыри на сбитых ногах. Равно как и проделать еще очень многое, в чем они давно полагались на ангельскую подмогу.

Всех загодя известили, что ангелы перестанут отзываться за рекой, обозначавшей границу. Однако неприкрытая правда, сообщенная Дартаньян и Рошфор, в понимании людей за время похода превратилась в некую вероятность. И вот теперь уроженцы Саранса с неудовольствием убедились: их ангелы вправду больше не могли до них дотянуться.

Доротея, конечно же, нашла такое положение дел весьма интересным. Пока Симеон руководил обустройством той части полевого госпиталя, за которую отвечал, Агнес со своим отрядом охраняла отверженцев, строивших палисад, и высматривала монстров, Анри же тайком помогал расчету одного из фальконетов вместо того, чтобы ведать раздачей дров, – Доротея укрылась в их общей палатке в расположении мушкетеров и принялась экспериментировать со своими иконами. Благо Рошфор вернула их ей вместе с книгой Сесили Дженкинс.

Ни Драмиэль, ни Хорсинаэль так и не отозвались ей, как она ни старалась, какую технику вызова ни применяла. Образа оставались всего лишь разрисованными прямоугольничками, лишенными жизни. В конце концов Доротея отложила их и принялась мысленно просматривать именослов небожителей, пытаясь вычленить какого-нибудь истарского ангела. Однако она, похоже, никогда не видела даже имени такого ангела, исключая, конечно, самого Паллениэля. Это, в свою очередь, заставило ее призадуматься, каким же образом вызывали ангелов самые первые маги. Они ведь не знали ни имен, ни сфер влияния – и понятия не имели об иконотворчестве. Ну и как же им все-таки удавалось?..

Наверное, она так и задремала бы, утомленная размышлениями, но тут неподалеку резко прокричала труба. Послышались крики, топот бегущих ног, а потом – гулкий выстрел ближайшего фальконета, беглый огонь множества мушкетов… и стремительная барабанная дробь, призывавшая: «К оружию!»

Доротея высунула голову из палатки. Расчет ближнего фальконета, где наравне с артиллеристами вполне предсказуемо суетился Анри, торопливо чистил дымящуюся пушку, готовя ее к новому выстрелу. Часовые-мушкетеры, только что стрелявшие, – среди них находилась и Агнес – перезаряжали мушкеты, яростно орудуя шомполами. Десятки других мушкетеров со всех ног неслись к палисаду. Отверженцы мчались в противоположном направлении. Дым, грохот, неразбериха!

Доротея подбежала к насыпи фальконета и взобралась наверх, постаравшись при этом никому не попасться под ноги. Помощник канонира спрыгнул вниз мимо нее и убежал к пороховому складу, что-то крича. Анри даже не взглянул на Доротею. Он смотрел на западный склон, прикрывая ладонью глаза от красного закатного солнца.

Разведчики, так уверенно пустившиеся в путь несколькими часами ранее, возвращались бегом. Они летели вверх во всю прыть, с невероятным проворством перелезая через валуны, одолевая рытвины. Похоже, что их надежда спастись заключалась в скорости, и только в ней. Ни мушкетов, ни иного оружия при них не было видно. Доротея быстро пересчитала бегущих. Уходило двенадцать человек, возвращалось всего восемь.

Причина отчаянного бегства, равно как и пропажи четырех людей, виднелась в какой-то сотне шагов за спинами разведчиков.

Сущий прилив монстров…

Десятки чудовищ лезли по склону. На двух ногах, на четырех лапах, даже один многоногий. Иные выглядели даже крупнее Симеона – больше либо длиннее где-то на треть, но большинство сохраняло более-менее человеческие габариты. Двигались там и мелкие, особо юркие, жилистые. И все обладали челюстями не по размеру, утыканными множеством острых зубов. Мелькали когти наподобие звериных и птичьих, всевозможные шипы и шпоры, острые, зазубренные…

Вся эта волна завывала, вопила, шипела, стремительно приближаясь. Звуки, издаваемые монстрами, были не человеческими и не звериными. Они больше напоминали шипение раскаленного металла в воде, скрежет зубов по кости… только в тысячу раз громче и во столько же раз страшнее.

Трое разведчиков, бежавшие самыми последними, слишком отстали. Сразу несколько монстров схватили их, тотчас разорвали в клочья – и передрались над окровавленными кусками. К пирушке присоединялись все новые людоеды. Сплошная орущая, клубящаяся куча-мала оказалась великолепной мишенью для всех мушкетов и четырех фальконетов. Разразилась ружейная стрельба, последовали четыре громовых удара, взвилась густая туча белого дыма…