Джон Толкин - Хоббит [litres]

– Мы знали, что предприятие это отчаянное, – сказал Торин. – Так оно и есть; но я думал и сейчас думаю, что если мы добудем золото, у нас будет достаточно времени для того, чтобы решить, что с ним делать. Что же до вашей доли, господин Торбинс, то поверьте, что мы вам более чем благодарны! Ты сам отделишь свою четырнадцатую часть, Бильбо, как только будет что делить. Ты напрасно так беспокоишься о перевозке. Я понимаю, что трудности будут, и большие, – ведь Пустоши со временем только больше дичают. Но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы тебе помочь, и когда до этого дойдет, разделим с тобой расходы, хочешь – верь, хочешь – не верь!

Потом разговор перешел на само сокровище, на вещи, которые помнили Торин и Балин. Все ли цело до сих пор? Сохранились ли копья, изготовленные для войска великого Короля Бладортина (давно умершего)? Наконечники копий ковались трижды, а на древках были хитроумные золотые узоры, но их так и не успели выкупить. Еще там были щиты, чьи носители давным-давно погибли; был большой золотой кубок Трора, с двумя ручками, с чеканкой и резьбой, изображающей цветы и птиц с глазами и лепестками из драгоценных камней; позолоченные и посеребренные непробиваемые кольчуги; ожерелье Гириона, Правителя города Дейла, из пятисот зеленых, как трава, изумрудов, которое он дал гномам в уплату за кольчугу для старшего сына – гномью кольчугу удивительной работы из чистого серебра втрое прочнее стали. Но самой прекрасной и самой большой драгоценностью был огромный белый алмаз, который гномы нашли под корнями Горы и назвали Сердцем Горы, Аркенстоном Фрайна.

– Аркенстон! Аркенстон! – шепотом повторял Торин, опустив голову в колени, будто в полусне. – Он был похож на шар с тысячью граней; он сиял, как снег под звездами, как Луна, обрызганная дождем!

Но Бильбо освободился от чар кладоискательства и слушал весь разговор вполуха. Вернее, одним ухом, потому что сидел ближе всех к выходу и другим настороженно ловил каждый шорох извне. По мере того как сгущалась темнота, его беспокойство нарастало. Наконец он стал умолять гномов поскорее закрыть дверь:

– Я костями чувствую, что дракон близко! Эта тишина хуже вчерашнего крика. Закрывайте дверь, а то будет поздно!

Что-то в его голосе заставило гномов поторопиться. Торин медленно отряхнулся от мечтаний и, подойдя к двери, ногой выбил камень, который ее заклинивал. Потом они дружно навалились на дверь, и она закрылась с глухим ударом. С внутренней стороны замочной скважины не было. Ничего не было, что бы помогло открыть дверь снова. Они оказались запертыми в Горе!

Правда, успели они вовремя. Они сделали всего несколько шагов по туннелю, когда страшный удар смел со склона все камни и выступы. Скала задрожала, словно великаны с размаху били по ней таранами из целых дубовых стволов, стены потрескались, и на головы посыпались камни. Что было бы с ними, если б они остались снаружи, трудно представить.

Они побежали по туннелю, радуясь, что остались живы, а снаружи грохотал разъяренный Смог. Он дробил камни, разбивая стены и сметая утесы мощным хвостом до тех пор, пока их площадка с опаленной травой, любимый камень Дрозда, стена с улитками и узкий карниз не превратились в лавину обломков, покатившуюся вниз, в долину.

Оказывается, дракон вылетел из логова молча, тихо спланировал к подозрительному склону, а потом обрушился на него, надеясь захватить врасплох непрошеных гостей. Но не найдя ничего и не сумев обнаружить признаков хода, который, он был уверен, находится здесь, змей разбушевался. Излив свою злобу на камни, он немного успокоился и решил, что теперь с этой стороны он в безопасности, – со склона он смел все, что мог, и вряд ли кто-нибудь мог уцелеть, если прятался здесь.

Теперь надо мстить другим.

– Ну, Ездок на Бочке! – гудел дракон. – Твои следы ведут от воды, и по воде ты сюда добрался. Я впервые встретил твой запах, но если ты даже не из жителей Озерного Города, они тебе помогали. Они будут иметь дело со мной и узнают, кто настоящий Подгорный Король!

Он взмыл в небо в клубах огня и дыма и полетел на юг, к реке Руне.

Тем временем гномы сидели в туннеле в полной темноте и почти в полном молчании. Им не хотелось есть и говорить тоже не хотелось; спать они, конечно, не могли. Время шло, но они его перестали замечать. Двигаться боялись, потому что эхо очень далеко разносило по туннелю каждый шорох. Когда удавалось задремать, то забывались ненадолго, а когда просыпались, их окружала та же темнота и тишина.

Так они просидели два дня. Им казалось, что прошло много дней, что они начинают задыхаться в подземелье и больше не выдержат. Они бы, наверное, обрадовались любым звукам, даже шуму возвращающегося дракона. В тишине они ждали нового коварства. Но нельзя же было век здесь сидеть!

Первым заговорил Торин.

– Давайте еще раз попробуем дверь! – сказал он. – Если я не попаду на свежий воздух, то умру. Пусть лучше меня Смог раздерет, чем здесь задыхаться!

Несколько гномов встали и пошли к тому месту, где раньше был вход. Они обнаружили, что верхняя часть туннеля завалена камнями, и что ни ключом, ни чарами дверь открыть уже не удастся.

– Мы в ловушке! – застонали они. – Это конец. Здесь мы погибнем.

Но почему-то, когда гномы пришли в самое черное отчаяние, Бильбо почувствовал непонятное облегчение, словно у него с души свалился тяжелый груз.

– Ну, ну, веселей! – сказал он. – Пока мы живы, есть надежда, и, как любил говорить мой папа, «делу венец – конец». Всегда дается три попытки. Я схожу вниз в третий раз. Я уже дважды спускался, зная, что там дракон, а сейчас, может быть, его там уже нет. Во всяком случае, выйти отсюда мы можем только так, и на этот раз лучше будет, если вы пойдете со мной.

Другого выхода в самом деле не было, поэтому Торин первый согласился последовать за Бильбо.

– Только, пожалуйста, будьте осторожны! – зашептал хоббит, когда они двинулись. – Идите как можно тише. Может быть, там нет дракона, а может быть, есть. Не надо рисковать зря.

Они пошли все вниз, вниз. Конечно, гномы не могли сравниться с хоббитом в осторожности, и пыхтели, и сопели, и спотыкались, и каждый звук многократно усиливался эхом, и то и дело Бильбо останавливался и прислушивался, но снизу никаких звуков не доносилось. Внизу, как и следовало ожидать, хоббит сначала надел Кольцо, а потом уже выглянул из туннеля.

Но Кольцо можно было не надевать – в подвальном зале царила такая кромешная тьма, что все равно ничего не было видно, и хоббит, который шел, держась рукой за стену, почувствовал, как рука попала в пустоту, споткнулся обо что-то и полетел в зал головой вперед!