Крис Райландер - Дар скального тролля [litres]

– Ну… – начал я. – В общем… это сложный вопрос.

– Нет, всё очень просто. Ответом будет простое целое число. Ноль? Один? Может, самое большее пять?

– Я совсем не это имел в виду, – сказал я, думая о том, как сильно рисковал, даже находясь здесь, в этом поезде, в попытке вылечить моего отца, что определённо могло быть расценено как полуэгоистичное занятие. – Для начала нужно быть уверенным, что твое впечатление о человеке соответствует тому, что есть на самом деле. А это почти невозможно. Затем нужно будет дать определение жадности. Потому что если в категорию жадных определять тех, кто просто хочет лучшей жизни, то наберётся довольно большое количество знакомых нам людей. Затем нужно проанализировать, как и почему люди смотрят на мир так, а не иначе, и согласовать это с собственными ценностями, и…

– Ладно, ладно! – Глэм подняла вверх ладони. – Забудь, что я спрашивала! Борода Моргора, Грег! Ты довольно необычный парень, ты это знаешь? Ты всё время кажешься таким спокойным, почти одурманенным. Ты такой… серьёзный. Даже для гнома. И тихий. Но потом я задаю тебе простой вопрос об эльфах и гномах, и ты превращаешься в чёртова философа.

Я ухмыльнулся, пытаясь скрыть, что моё лицо вновь покраснело.

– Ладно, можешь возвращаться к своему потрясающему учебнику, – сказал я. – Мне нужно поспать, прежде чем мы доберёмся до места. Иган поделился с Ари соображениями о том, что нам делать, когда прибудем в город, но она считает, что этого недостаточно. Возможно, мы проведём целый день, бесцельно бродя по городу. Так что тебе тоже лучше немного поспать. Я читал, что из-за жары в Новом Орлеане Чикаго кажется Арктикой.

– Не указывай мне, что делать, – игриво сказала Глэм. – Это позволено только моим усам.

Я рассмеялся, забрался на нижнюю койку и выключил свою лампу для чтения. Тонкий матрас был комковатым и жёстким, но всё же это, несомненно, было лучше, чем обычное сиденье поезда. Лампа для чтения Глэм над моей головой погасла через некоторое время, и остались только темнота и звуки поезда, лязгающего и грохочущего по рельсам.

«Она права насчёт эльфов, ты же знаешь». – Голос Кровопийцы заполнил мою голову.

Он находился на багажной полке рядом с нашим купе, завёрнутый в одеяла внутри хоккейной сумки.

«Я не удивлён, что ты так говоришь», – подумал я.

«Если я продолжу так говорить, может быть, ты мне поверишь в конце концов, – бросил с вызовом Кровопийца. – Эльфы не нужны этому миру. Я знаю. Я живу здесь дольше, чем ты можешь себе представить. То, что я видел, сделало бы историю, которую она только что рассказала, похожей на сказку с глупым концом, где единорог изрыгает радугу радости на кучу хорошо воспитанных детей».

«Да, ты всё время это повторяешь, – подумал я. – Но теперь мир изменился».

«Но это ненадолго. Скоро всё вернётся к тому, что было много лет назад. Теперь магия возвращается быстрее. Я чувствую это и уверен, что ты тоже. Вот почему Совет так перегружен работой. Они не могут за ней угнаться. Этот мир на последнем издыхании. У него осталось мало времени. На самом деле, можно сказать, что оно уже прошло».

«Тсс, ты меня пугаешь, – подумал я, шутя лишь наполовину. – Мне будут сниться кошмары».

«Слушай внимательно. Это подготовит тебя к тому, что ждёт впереди. Во многих отношениях новый мир будет сущим кошмаром».

В которой объединяются замшелые брёвна, пробки на дорогах и безымянный преступник

Когда я проснулся в начале второго, Глэм громко храпела, а на груди у неё лежала раскрытая книга романов.

Мы должны были прибыть в Новый Орлеан около пяти вечера, остальные два купе были пусты, и я подумал, что Лейк, Ари и Головастик, возможно, пошли в вагон-ресторан пообедать. Я направился туда по узким, тесным проходам полупустых вагонов.

Но я остановился, когда добрался до смотровой площадки – вагона поезда, сделанного в основном из окон, чтобы люди могли любоваться пейзажами. Там было почти пусто, если не считать молодой пары, сидевшей в углу бок о бок, делившей бутерброд и хихикавшей над чем-то; старика в центре, смотревшего на проносящиеся мимо деревья и поля; и столика позади него, за которым тихо сидел Головастик.

Он был один и, как ни странно, без наушников. Вместо этого он просто сидел и смотрел в окно. Не на пейзаж за окном, а на само стекло, как будто он смотрел на своё отражение, а может быть, вообще ни на что. Его лицо покоилось на одной руке, обхватившей щёку.

– Могу я присоединиться к тебе? – спросил я.

Он удивлённо поднял глаза. Через несколько секунд, в течение которых я переживал, не зря ли побеспокоил его, он наконец кивнул.

Я сел напротив него.

– Всё в порядке? – поинтересовался я. – Знаешь, тебе не обязательно было идти с нами только потому, что это сделали все остальные. Я бы не держал на тебя зла.

Головастик пожал плечами.

– Я хотел помочь другу, – сказал он. – Но меня всё это не устраивает.

Я ждал, что он скажет что-нибудь ещё, но в случае с Головастиком это могло оказаться напрасной тратой времени.

После долгой паузы он наконец продолжил:

– У меня есть сомнения насчёт этой миссии, – сказал он. Я хотел было снова пуститься в объяснения о том, как важно помешать зловещим планам эльфов, но Головастик поднял руку, останавливая меня. – Я не о самой цели. Остановить злой план, спасти твоего отца – не имеет значения. Я согласился пойти, потому что просто хотел помочь тебе. Меня беспокоят другие особенности нашего предприятия.

– Я не… Я не совсем понимаю… – сказал я, осознавая, что это, возможно, самая длинная фраза за раз, что я когда-либо слышал от Головастика, и мы явно только начали разговор.

– Я наполовину эльф, помнишь? – тихо спросил он. – Ни за что бы не подумал, что по этой причине буду чувствовать себя таким разбитым. Битва за здание Хэнкок действительно выбила меня из колеи. Что касается меня, в ту ночь я не сражался с эльфами напрямую, а значит, по сути не причинял им вреда. Я просто сражался с другим народом. Другими существами. И мне это не нравилось.

– Что ж, если тебе от этого станет легче, я не думаю, что кому-то из нас доставляло удовольствие сражаться с эльфами, кроме, может быть, Глэм. И даже в отношении её я не уверен, действительно ли она наслаждалась битвой или просто притворялась, потому что её так воспитали. Если честно, я думаю, что та ночь не прошла бесследно ни для кого из нас.

– По-моему, ты не понимаешь, – сказал Головастик. Я кивнул, но он решительно покачал головой. – Ты можешь думать, что понимаешь, но это не так. Для тебя, да и для большинства гномов, эльф – это больше, чем просто слово. То же касается слов «тролль», «гоблин», «оборотень» и так далее. Даже если вы готовы судить каждого эльфа, тролля или гоблина в отдельности, вы всё равно начинаете с идеи, основанной на чём-то другом. Вы видите в них представителя расы, а не просто члена общества. Мне становится не по себе, когда гномы смотрят на мир таким образом, а они зачастую именно так и делают. Как существу, выросшему на границе этих миров, мне трудно смотреть на вещи с чисто гномьей или чисто эльфийской точки зрения. И мне нравится, что я не чувствую себя обязанным это делать, даже если из-за этого большую часть времени я ощущаю себя ненормальным.