Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Перрин скакал следом за Фэйли и Лойалом, держа в поводу свою вьючную лошадь. Больше всего ему хотелось, чтобы мохнатый конь огира скакал быстрее. Или чтобы он сам мог пустить Ходока во всю прыть, обогнать Лойала и умчаться подальше от притяжения та’верена, пытавшегося заставить его, другого та’верена, повернуть назад. Они неслись вскачь по улицам Тира навстречу восходящему солнцу, почти не сбавляя аллюра даже при виде встречных подвод и карет. Прохожие – мужчины в узких кафтанах и женщины в пышных передниках, еще не пришедшие в себя после подземных толчков, – изумленно таращились на них и шарахались в стороны.

За стенами внутреннего города каменные мостовые уступили место разбитым, грязным улицам; кафтаны и сапоги попадались теперь редко. Прохожие здесь были по большей части босы, а мужчины, носившие мешковатые, подпоясанные кушаками шаровары, к тому же обнажены по пояс. Они тоже шарахались к обочинам, поскольку Перрин гнал Ходока во весь опор, пока всадники не вылетели за внешнюю городскую стену и вихрем не пронеслись мимо лавок и лачуг предместья – подальше от города и притяжения та’верена. Только оказавшись среди полей с разбросанными то там, то сям фермерскими домишками, Перрин натянул поводья и перешел на шаг. Он дышал так же тяжело, как и его почти загнанный бешеной скачкой конь.

Уши Лойала напряженно торчали. Фэйли облизала губы и растерянно переводила взгляд с Перрина на огира. Лицо ее было бледно.

– Что случилось?.. Это… он натворил? – спросила наконец девушка.

– Не знаю, – ответил Перрин. Он солгал ей, мысленно прощаясь с другом: «Я должен идти, Ранд. Ты это знаешь. Ты смотрел мне в глаза, когда я говорил тебе о своем решении, и ты сам сказал, что я должен сделать то, что считаю нужным».

– А где Байн и Чиад? – спросила Фэйли. – Им ведь, наверное, потребуется не меньше часа, чтобы догнать нас. И почему они не захотели ехать верхом? Я предлагала купить для них лошадей, но они, по-моему, даже обиделись. Впрочем, подождем. Нам все равно надо выгулять лошадей шагом, чтобы они остыли.

Перрин сдержал желание указать девушке на то, что она не очень-то много знает об айильцах. Оглядываясь назад, он видел городские стены и горой возвышавшуюся над ними громаду Твердыни. Он мог различить даже изгибы тела диковинного змея на знамени и метавшихся вокруг вспугнутых птиц – никто другой не способен был это увидеть. И уж конечно, ему было совсем нетрудно разглядеть трех человек, мчавшихся по дороге легкими, широкими, стелющимися шагами. Он ни за что не смог бы бежать с такой скоростью – во всяком случае долго, айильцы же преодолели весь путь от самой Твердыни, почти не отстав от всадников.

– Думаю, нам недолго придется их ждать, – заметил Перрин.

Фэйли недоверчиво посмотрела в сторону города:

– Ты что, думаешь, это они? – Девушка обернулась к Перрину, ожидая ответа, и тут же нахмурилась, сообразив, что, обращаясь к нему, как бы признает Перрина своим спутником. – Глаза у него острые, с этим не поспоришь, – сказала она Лойалу, – но башка дырявая. Иногда мне кажется, что без моих напоминаний он по ночам и свечу зажечь бы забывал. Наверняка он принял за айильцев каких-нибудь бедолаг, улепетывающих из Твердыни, решив, что началось землетрясение.

Лойал неуклюже повернулся в седле и, тяжело вздыхая, пробормотал что-то насчет рода человеческого, причем, как показалось Перрину, отнюдь не лестное. Фэйли, разумеется, пропустила это мимо ушей.

Правда, всего через несколько минут девушка вновь посмотрела на Перрина, и на сей раз с немалым удивлением. Айильцы приближались, и теперь их уже невозможно было не узнать. Фэйли, однако, ничего не сказала. Сейчас она не признала бы его правоту, даже если бы Перрин взялся утверждать, что небо – голубое. Еще минута – и айильцы поравнялись со всадниками. Никто из них даже не запыхался.

– Жаль, что нам не пришлось бежать дольше. – Байн обменялась улыбкой с Чиад, и обе искоса глянули на Гаула.

– Не то мы бы вконец загнали Каменного Пса, – подхватила Чиад. – Каменные Псы потому и дают клятву никогда не отступать, что у них кости каменные, да и головы тоже, – тяжеловаты они для бега.

Гаул ничем не ответил на насмешку, но Перрин заметил, что он следил за каждым движением Чиад.

– А знаешь, Перрин, – сказал Гаул, – почему Дев Копья чаще всего посылают в разведку? Потому что они лучше всех бегают. А бегают они так хорошо потому, что боятся воздыхателей, желающих стать их мужьями. Чтобы избегнуть подобной участи, любая Дева готова пробежать сотню миль.

– Я нахожу это весьма разумным, – ядовито заметила Фэйли. – Вы не хотите отдохнуть? – спросила она Дев. Те отказались, и Фэйли, хоть и удивилась, тут же обратилась к Лойалу: – А ты готов? Вот и прекрасно. Найди мне эти Путевые Врата, Лойал. Мы и так слишком долго здесь задержались. Если позволить приблудному щенку отираться поблизости, он, чего доброго, вообразит, что его решили взять с собой, а этого не будет никогда.

– Фэйли, – запротестовал Лойал, – мне кажется, ты ведешь себя вызывающе.

– Лойал, я буду вести себя так, как сочту нужным. Ну, где же эти Путевые Врата?

Уныло повесив уши, огир вздохнул и повернул лошадь на восток. Перрин дал им отъехать примерно на дюжину шагов, затем он и Гаул двинулись следом. Он обязался играть по ее правилам, и тут уж ничего не попишешь. Но уж во всяком случае вести себя, как она, юноша не собирался.

Чем дальше всадники скакали на восток, тем реже встречались фермы – невзрачные усадебки с домами из грубого тесаного камня. В таких убогих хибарах Перрин и скотину не стал бы держать. Все меньше попадалось и рощиц, а вскоре исчезли и фермы, и рощи, осталась лишь холмистая травянистая равнина. Только трава, насколько хватало глаз, с редкими купами кустов на холмах.

Среди изумрудно-зеленых волн то здесь, то там паслись табуны великолепных лошадей знаменитой тайренской породы. Каждый табун – большой или маленький, из десятков или сотен животных, – находился под присмотром одного-двух босоногих мальчишек, носившихся по равнине на неоседланных скакунах. С помощью длинных кнутов, которыми они ловко пощелкивали в воздухе, юные пастухи не позволяли коням отбиться от табуна. Они старались держаться подальше от путников и при их приближении отгоняли коней в сторону, однако с любопытством и бесстрашием юности наблюдали за странной компанией: двумя людьми и огиром верхами, которых сопровождали три свирепых айильца – по слухам, захватившие недавно саму Твердыню.

Зеленая равнина радовала Перрину глаз. Он очень любил лошадей и даже в ученики к мастеру Лухану попросился отчасти оттого, что у кузнеца всегда можно было повозиться с ними. Коней в Двуречье было немного, и по стати им было далеко до тайренских.