Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Это имеет значение?

– Между ее кланом и моим – кровная вражда, Перрин, а я ведь ей не сестра по копью. Но возможно, ее удержит водный обет. Я, во всяком случае, не стану танцевать с ней танец копий, пока она сама не предложит.

Перрин только покачал головой. Одно слово – чудной народ. Что еще за водный обет? Вслух он, однако же, сказал:

– А почему они пошли с ней?

– Байн говорит, что им захотелось повидать новые земли, но мне сдается, их раззадорил спор между тобой и Фэйли. Она им нравится; и когда они прослышали о путешествии, решили пойти с ней назло тебе.

– Может, оно и к лучшему. С ними-то ей всяко безопасней.

Гаул запрокинул голову и расхохотался. Удивленный, Перрин с недоумением поскреб бороду.

К ним подошел хмурый, озабоченный Лойал. Карманы его кафтана, как всегда бывало, когда он собирался в дорогу, были набиты битком, и по угловатым очертаниям можно было догадаться, что набиты они преимущественно книгами. Перрин с удовлетворением отметил, что хромает огир заметно меньше.

– Перрин, Фэйли проявляет нетерпение. Того и гляди потребует, чтобы мы отправлялись. Пожалуйста, поспешите, ведь без меня вы даже и Путевые Врата не найдете. От ваших людских неурядиц у меня голова кругом идет. Поторопитесь, прошу вас.

– Я его не брошу, – вмешалась Фэйли, – несмотря на то что он настолько упрям, что не хочет просто попросить об одолжении. Раз уж на то пошло, пусть бежит за мной, как беспризорный щенок. Я за ним пригляжу, могу и за ушком почесать.

Айильские Девы покатились со смеху.

Вдруг Гаул высоко, шага на два над полом, подпрыгнул, резко вскинув ногу и стремительно крутанув копьем, и с удивительной легкостью приземлился.

– Мы будем следовать за вами, как крадущиеся горные коты, как охотящиеся волки! – выкрикнул он.

Лойал изумленно уставился на айильца.

Байн небрежно пригладила пальцами короткие рыжие волосы и обронила, словно невзначай, обращаясь к Чиад:

– У меня дома на постели лежит отличная волчья шкура. Волков добывать – легче легкого…

Из горла Перрина вырвалось хриплое рычание. Обе Девы обернулись к нему. Байн, кажется, собиралась еще что-то сказать, но, взглянув в желтые глаза Перрина, оставила это намерение. Если она и не испугалась, то, во всяком случае, поутихла.

– Щенок еще нуждается в дрессировке, – доверительно сообщила Фэйли Девам.

Но Перрин даже не глянул на нее. Он направился в стойло, где его дожидался мышастый жеребец, не уступавший по стати тайренским коням, но более рослый, с высокой холкой и мощным крупом. Махнув рукой, юноша отпустил конюха, сам взнуздал Ходока и вывел его из стойла. Конечно, конюхи регулярно выгуливали коня, но Перрин полагал, что жеребец застоялся в стойле и, выйдя наружу, тут же примется пританцовывать, беспокойно переступать ногами. За эту манеру и за резвость Перрин и прозвал его Ходоком. Юноша успокоил коня с уверенностью человека, подковавшего в своей жизни немало лошадей, без труда оседлал его, приторочил седельные сумы и подвесил к высокой луке свернутое одеяло.

Гаул наблюдал за его приготовлениями без всякого выражения. Сам айилец, как и любой из его соплеменников, решился бы сесть на лошадь разве что в случае крайней нужды. Перрин не знал, почему они не любят ездить верхом. Возможно, из-за того, что гордятся своей способностью пробегать огромные расстояния. Правда, сами айильцы делали вид, будто на то существует иная, более веская причина, но юноша подозревал, что никто из них не сумел бы объяснить, в чем она заключается.

Вьючная лошадь тоже была подготовлена быстро, поскольку все, что распорядился доставить в конюшню Гаул, было аккуратно сложено в углу. Запас провизии, мехи с водой, фураж для коней. В Путях ничего этого не раздобудешь. Ну и всякая мелочь – запасная сбруя, конские путы, деревянная шкатулка со снадобьями от коновала на случай, если лошади приболеют, дорожная трутница и все такое. В плетеных вьючных корзинах большую часть места занимали кожаные фляги, похожие на те, в которых айильцы хранили воду, но гораздо вместительнее. И наполнены они были ламповым маслом. Поверх всего остального были пристроены фонари на длинных шестах. Все было готово.

Приладив лук без тетивы под подпругу, Перрин вскочил на коня. Теперь ему оставалось только с нетерпением ждать.

Лойал уже сидел верхом на огромной мохнатой лошади. Она была куда выше всех остальных в конюшне, но под сидевшим на ней огиром казалась чуть ли не пони. Было время, когда огир, как и айильцы, недолюбливал верховую езду, зато теперь чувствовал себя на коне как дома. Между тем Фэйли тянула время, придирчиво осматривая лоснящуюся вороную кобылку, будто видела ее впервые в жизни, хотя Перрин знал, что она приобрела ее почти сразу по прибытии в Тир и при покупке тщательно осмотрела. Лошадка, по кличке Ласточка, была превосходным животным тайренской породы, со стройными ногами, выгнутой шеей и горделивой осанкой. И, судя по виду, резвой и выносливой. Правда, на взгляд Перрина, кобылка была слишком легко подкована. Таких подков надолго не хватит. Похоже, Фэйли выбрала эти подковы, чтобы лишний раз поставить его на место.

Наконец и Фэйли, в юбке-штанах для верховой езды, уселась в седло и подъехала поближе к Перрину. В седле девушка держалась хорошо, словно составляя одно целое с лошадью. Приблизившись, она негромко сказала:

– Перрин, может, все-таки попросишь? Ты должен, потому что пытался заставить меня свернуть с избранного мною пути. Просто попроси – неужто это так трудно?

Но тут Твердыня громыхнула, словно чудовищный колокол. Потолок задрожал, будто вот-вот рухнет. Ходок заржал, заметался, затряс головой. Перрин едва не свалился с седла. Толчок повалил большинство конюхов на пол, правда, они тут же повскакивали и стремглав побежали к стойлам, чтобы успокоить бившихся и испуганно ржавших коней. Лойал, чтобы не упасть, ухватился за шею своей могучей лошади. Ласточка брыкалась и всхрапывала, но Фэйли уверенно сидела в седле.

Ранд. Перрин не сомневался, что это его рук дело. Он ощутил тяготение та’верена, словно взаимно переплетающиеся потоки притягивали его и Ранда друг к другу. Кашляя в облаках поднявшейся пыли, юноша замотал головой, изо всех сил стараясь не поддаться этому тяготению, не соскочить с коня и не побежать обратно, в Твердыню, к Ранду. Толчки продолжали сотрясать цитадель.

– Лойал! – закричал Перрин. – Медлить нельзя! В путь, быстрее!

Кажется, и Фэйли не видела больше причин для промедления: пришпорив свою кобылку, она пристроилась рядом с Лойалом, вьючные лошади потянулись за ними следом. Еще не достигнув Ворот Драконовой Стены, путники перешли на галоп. Защитники лишь мельком посмотрели на них, что и неудивительно, поскольку одни едва стояли на ногах, а другие еще не поднялись с пола после толчка. К тому же караулу велено было никого не пропускать в Твердыню, а задерживать покидающих ее распоряжения не было. Хотя, возможно, и получи Защитники такой приказ, они вряд ли вспомнили бы о нем сейчас, когда над их головами стонала и сотрясалась Твердыня.