Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Фэйли удалось наконец набрать в легкие воздуха; поднявшись на ноги, она выхватила второй нож.

– Сейчас я сдеру с тебя то, что ты считаешь одеждой, отволоку к нему и заставлю в его присутствии признаться в своем бесстыдстве!

Выкрикивая эти слова, Фэйли думала: «Свет! Что же я делаю, ведь я и впрямь говорю и веду себя как последняя деревенщина!» Хуже всего было то, что она действительно собиралась претворить свою угрозу в жизнь.

Берелейн была настороже и сложила ладони веером, приготовившись отразить нападение. Судя по всему, она намеревалась драться голыми руками, а не отобранным у Фэйли ножом. Осторожно, мягко ступая, Фэйли на цыпочках двинулась ей навстречу.

И в этот момент между девушками неожиданно вырос Руарк и вырвал ножи у обеих – те и опомниться не успели.

– Вам что, мало той крови, что пролилась сегодня вечером? – сурово спросил он. – Вот уж от кого я не ждал драки, так это от вас.

Фэйли оторопела, но только на миг. Развернувшись всем корпусом, она нанесла удар кулаком, метя Руарку под ребра. Такой удар сбил бы с ног и самого сильного мужчину.

Однако айилец, даже не взглянув в ее сторону, перехватил руку Фэйли и, вывернув, прижал к ее же бедру. Неожиданно для себя Фэйли обнаружила, что не в силах пошевелиться. Оставалось лишь надеяться, что Руарк не повредил ей в руке сустав.

Как будто ничего не случилось, айилец обратился к Берелейн:

– Сейчас ты отправишься в свои покои и не высунешь оттуда носа, покуда солнце не поднимется над горизонтом. А я прослежу, чтобы тебе не приносили никакой снеди. Авось, малость поголодав, ты смекнешь, что сейчас не время и не место для свар.

Берелейн гордо подняла голову:

– Я – Первенствующая Майена. Ты не смеешь мною помыкать, как…

– Ступай в свои покои. И сейчас же, – спокойно повторил Руарк.

Фэйли тем временем решила, что, пожалуй, сумеет пнуть его ногой, но, видимо, даже мысль об этом заставила ее слегка напрячься, что не укрылось от Руарка. Он чуть-чуть повернул ей запястье, и девушке пришлось привстать на цыпочки.

Айилец между тем продолжал говорить с Берелейн:

– А если откажешься, придется повторить наш предыдущий разговор. Прямо здесь.

Берелейн то краснела, то бледнела.

– Ладно, – проговорила она наконец дрожащими губами, – если ты настаиваешь, я, возможно…

– Не собираюсь с тобой спорить, – отрезал Руарк. – Считаю до трех – и чтоб я тебя больше не видел, не то… Раз…

Охнув, Берелейн подхватила юбку и пустилась наутек. Но, даже удирая, она ухитрялась покачивать бедрами.

Фэйли с изумлением воззрилась ей вслед. Такое зрелище стоило вывернутой руки. Руарк тоже следил за Первенствующей. На губах его играла легкая усмешка.

– Ты что, собираешься держать меня всю ночь? – спросила Фэйли.

Руарк отпустил ее руку, а оба отобранных ножа заткнул себе за пояс.

– Это мои ножи! – запротестовала девушка.

– Я забираю их. Такова расплата, – пояснил айилец. – Наказанием для Берелейн, которой придется сидеть взаперти, как нашкодившей девчонке, стало то, что ты стала тому свидетелем. Ты же лишишься ножей, которые так ценишь. Считай, легко отделалась, я ведь знаю, что у тебя и другие есть. А станешь спорить, я и те заберу. Мир и порядок нарушены не будут, я этого не допущу.

Фэйли возмущенно уставилась на него, но промолчала. Она поняла, что Руарк слов на ветер не бросает. Остаться вовсе без ножей ей не хотелось – они были сделаны настоящим мастером, специально для нее, как раз по руке.

– А что ты имел в виду, когда напомнил ей о предыдущем разговоре? – спросила Фэйли. – То-то я удивилась, когда она припустила во всю прыть.

– Это касается только ее и меня. А тебе я вот что скажу: не задирай ее больше, Фэйли. Сдается мне, не она затеяла эту стычку. Ее оружие – вовсе не ножи. А вздумаете еще чего учинить – обе отправитесь вывозить отбросы. Здесь, в Тире, кое-какие задиры вздумали было не считаться с тем, что я провозгласил мир в этом месте, и продолжили сходиться в поединках, но запах нечистот живо их образумил. Надеюсь, тебя не придется учить уму-разуму таким же образом.

Фэйли дождалась его ухода и лишь тогда ощупала ноющее плечо. Руарк напомнил ей отца. Тот, конечно, не выворачивал ей рук, но, как и Руарк, не давал спуску задирам и забиякам, независимо от их положения. И никому не удавалось застать его врасплох. Может, стоит подначить Берелейн на новую ссору – ради того, чтобы посмотреть, как Первенствующая Майена, обливаясь потом, катит тачку с отбросами. Но Руарк обещал, что такое развлечение достанется обеим. И похоже, не передумает; ее отец тоже всегда держал свое слово. А вот Берелейн… Что-то из сказанного ею тревожило Фэйли. Огирская клятва. Так говорили, когда хотели подчеркнуть нерушимость данного обещания. Огиры никогда не нарушали своих обетов. «Огир-клятвопреступник» звучало бы так же нелепо, как «отважный трус» и «мудрый глупец».

– Так ты задумала отобрать его у меня, курица безмозглая? – произнесла Фэйли вслух и громко рассмеялась. – Да к тому времени, когда ты увидишь его снова, если вообще увидишь, он станет моим навсегда.

Посмеиваясь и время от времени потирая плечо, Фэйли направилась к себе. На душе у нее полегчало.

Высоко подняв стеклянную масляную лампу, Мэт всматривался вглубь коридора, проложенного в недрах Твердыни.

«Я обещал, что не сунусь туда, пока от этого не будет зависеть моя жизнь, – твердил он себе. – Но сожги меня Свет, если этот час не настал!»

Чтобы прогнать сомнения, Мэт поспешил вперед мимо полусгнивших, болтающихся на проржавевших петлях дверей. Пол, как видно, подмели совсем недавно, но в воздухе стоял застарелый запах пыли и плесени. Что-то зашуршало в темноте, и Мэт выхватил нож, прежде чем сообразил, что это просто крыса, поспешившая сбежать от него. Та моментально скрылась – видать, знала здесь все ходы и выходы.

– Указала бы ты выход мне, – прошептал он вдогонку крысе, – я бы пошел за тобой.

«И чего это я шепчу? – подумал Мэт. – Здесь же ни души».

Но само подземелье казалось созданным для тишины. Юноша словно чувствовал над головой гнетущую тяжесть Твердыни.

Последняя дверь – так говорила Эгвейн. Эта дверь тоже висела наперекосяк. Мэт пнул ее, и от удара она развалилась на части. Перед ним предстал темный подвал, загроможденный всевозможной рухлядью. В тусклом свете лампы вырисовывались неясные очертания сундуков и бочек, сложенных штабелями у стен или грудами высившихся посреди подвала. Все это было покрыто толстым слоем пыли. «Надо же, и это они называют Великим хранилищем! Да у любого захудалого хуторянина в погребе больше порядка!» Странно, что Эгвейн с Найнив не прибрались здесь, когда спускались в подземелье в прошлый раз. Женщин, как известно, хлебом не корми, а дай навести порядок, особенно там, где это вовсе не требуется. Кое-где в пыли виднелись следы, в том числе и от мужских сапог. Найнив и Эгвейн наверняка привели с собой слуг, чтобы те ворочали для них тяжести. Найнив вообще любила заставлять мужчин работать – вид праздного мужчины вызывал у нее раздражение.