Сергей Лукьяненко - Не место для людей [litres]

Тэль помолчала, а потом неохотно добавила:

– И… у них есть легенда… если у них вообще легенды есть… что кровь Единорога придаст им реальность.

– Но мы с тобой ходили, и не раз…

– Они боялись, Виктор. А теперь…

– А теперь отчего-то перестали, – мрачно сказал господин Дракон. – В очередной раз. Опять решили попытать счастья? Ещё какое чудище вообразят? Так Обжора теперь не с ними, новую тварь лепить не будет.

– Он и тогда не был с ними, – возразила Тэль. – Хранитель не принимает ни одну из сторон, но держит всё в…

– Знаю, знаю! В равновесии. Чёрт, да куда ж ты под колёса, бабка?! Жить надоело?!

С улицы Коммунистической незаметно свернули на Святых Ударников, перешедшую, само собой, в Ленина. Проехали мимо бывшей церкви – кресты сбиты, штукатурка обвалилась, возле дверей – табличка какого-то учреждения. Бабка как раз и прыгнула с тротуара, норовя перебежать к церковному входу, невесть зачем. Виктор едва успел затормозить, впрочем, на приличном ещё расстоянии. Бабка, против обыкновения, не продолжила свой путь, а остановилась и заголосила:

– Давят! Посреди белого дня давят! Милиция!

И тут же, откуда ни возьмись, появился милиционер. Немолодой, в старинной, лишь по кино знакомой форме синего цвета, в брюках-галифе, сапогах, с портупеей, с необычной не то кепкой, не то беретом. У Виктора даже возникла мысль, что форма эта соединяет в себе несколько разных времён, настолько она была затейлива.

Милиционер шёл к грузовику, укоризненно качая головой и держа в руке полосатый жезл регулировщика. Где ж он был, когда бабка через дорогу бежала?

– Началось, – сказал Виктор мрачно. Заглушил мотор – получилось это как-то само собой, открыл дверцу и выпрыгнул на дорогу. Никаких машин нигде не было, да и люди куда-то подевались. Остался их грузовик, бабка и милиционер на пустынной улице.

– Нарушаете, гражданин, – укоризненно сказал милиционер, как-то лениво откозыряв. – Машина без номеров, груз негабаритный, скорость превысили, пешехода не пропустили. Нехорошо! Да ещё и на улице Ленина! Напротив храма Торжества первого Субботника!

Виктор даже не успел разозлиться, Тэль отодвинула его и вышла вперёд. Прошептала:

– Дай мне…

Милиционер с любопытством уставился на неё.

– Товарищ милиционер, – голос Тэль стал строгим, суровым. – Вы, кажется, не понимаете всей сложности нынешнего момента. Что везём – видите?

Милиционер задумчиво посмотрел на фигуры в прицепе.

– В наши дни, когда весь народ в едином порыве строит новое общество, важно быстро и решительно расставаться с суевериями и еретическим дурманом!

Глаза у милиционера стали испуганными, настороженными.

– Кровожадные примитивные культы малых народов! – внезапно выкрикнула Тэль. – Поклонения варварским образам Змея Горыныча и рогатой лошади! Неужели ориентировку не получали?

Милиционер неуверенно кивнул.

– Даже в «Правде» передовица была, – укоризненно сказала Тэль. – «Отдельные факты мистического поклонения, с оргиями и песнопениями»! Голые при Луне купались и плясали вокруг идолищ поганых! Вам что, удостоверение предъявить?

И она достала из кармана бриджей потёртую красную «корочку», открыла, сунула под нос милиционеру, не выпуская при этом из рук. В удостоверении была фотография Тэль – в военной форме, с погонами на плечах – и какой-то суровый текст.

Милиционер глянул на «корочку» и вытянулся по стойке смирно. Откашлялся. Спросил:

– Какая требуется помощь, товарищ подполковник?

– Освободите дорогу, – велела Тэль.

– Доброго пути! – милиционер откозырял Тэль, потом, на всякий случай, Виктору, щёлкнул каблуками, развернулся и взял под руку вредную старуху. – А вы, гражданочка, пройдёмте! Посмотрим сейчас, с какой стати вы мешаете проезду сотрудников! Горынычу поклоняешься?

– Я православная! – пискнула бабка. – Я член партии с одна тысяча девятьсот двадцатого года!

– Сейчас проверим, какая вы православная и с какого года, гражданочка! – продолжал милиционер, ведя её к заколоченному храму. Впрочем, нет, двери уже были открыты, на куполе вызывающе высился крест, составленный из серпа и молота. – Сейчас посмотрим, выдержите ли вы испытание святой водой и помните ли наизусть «Манифест коммунистической партии»!

– В машину, – сказал Виктор, и они торопливо забрались в грузовик. Мотор завёлся сразу, и они поехали, оставляя за спиной церковь, у входа в которую милиционер строго отчитывал старуху. Из открывшихся дверей храма спешили ему на подмогу бородатый священник с дымящимся кадилом и целая стайка детишек в церковных облачениях, с повязанными поверх красными галстуками. Доносилось из тёмных глубин пение: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

– Странно как. Никогда храмов тут не видывал, сколько мы Путём с тобой ни хаживали… – сказал Виктор.

– Всё не так, милый. Засада та же – ну не взять им нас так, нипочём не взять. Уж если нападать – так всем скопом, а тут… Одно дикое древо, изменённая форма. Один милиционер, одна бабка. Я даже сама бы выбралась, а уж с тобой, дорогой… – и Тэль улыбнулась.

Вот как она так умеет? Одна улыбка, взгляд, жест – и словно не четверть века вместе, а только вчера встретились.

– На дорогу смотри! – прикрикнула в шутку Тэль.

– Смотрю, смотрю, – вздохнул Виктор. – Но зачем Прирождённым такая засада? Я… испугался, если честно. За тебя, конечно. Да и щупальца эти… бррр!..

– Щупальца… – усмехнулась Тэль. – Знал бы ты, какие комиксы с ними Сева почитывает… думая, что я ничего не знаю. Нет, милый, я бы справилась. Они… они словно с ума спятили.

– Прирождённые? Хорошо б, коли так…

– Ты что! Какое «хорошо»! Если и впрямь спятили, невесть что могут устроить!

– Пусть устраивают. Прошлый раз их встретил и в этот раз встречу.

– Мой Владыка-Дракон воинственен и полон огня! Таким его и люблю!

– Но Прирождённые – ладно. А вот что это за городок? Он-то как на Пути оказался? По-прежнему ничего не можешь сказать?

– Единорог прокладывает дорогу, – негромко повторила Тэль. – Но что встречается на ней – дело Дракона. Спроси своё сердце, Владыка. Тебе же вот удалось оживить эту машину!.. Без ключа и замка.

– Легко тебе говорить… – Улица Ленина, как и положено было в давние советские времена, вывела их в центр города. Потянулись ряды старых, явно дореволюционных домов: кирпичный низ, деревянный верх. Выглядели они, если честно, не очень – местами покосившиеся, с кое-как присобаченными (слова другого не подберёшь) боковыми входами и лестницами на вторые этажи; смотрели грустно, и Виктору почудилось, что он слышит их негромкие усталые вздохи.

– Так мы что, так дальше и поедем? Ты не откроешь Путь?

– Открою. Как только смогу, милый. Сейчас не получится. Слишком тут всё крепко и прочно. И впрямь как в Изнанке.