Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

Аскалонский дворец – триумфальный взлет белого известняка – был самым большим и старым домом рода Беретнет, королевской династии Иниса. Давно стерся ущерб, нанесенный годом Горя Веков, когда драконье воинство вело войну с человеческим родом. Окна были забраны цветными стеклами всех оттенков радуги. В крепости нашло себе место святилище Добродетелей, сад с тенистыми лужайками и громадная королевская библиотека с облицованной мрамором часовой башней.

Посреди двора росла яблоня. Эда с болью в груди остановилась перед ней.

Прошло пять дней, как глухой ночью пропал из дворца Лот с благородным Китстоном Лугом. Никто не знал, где они и почему самовольно оставили двор. Сабран носила тревогу как плащ, но Эда скрывала свою за молчанием.

Она припомнила запах дыма на первом своем пиру Верности, где свела знакомство с благородным Артелотом Истоком. Двор каждую осень собирался, чтобы обменяться подарками и отпраздновать единство в странах Добродетели. Они тогда впервые узнали друг друга в лицо, хотя позже Лот рассказал, что новая камеристка давно вызывала его любопытство. Он слышал шепотки о восемнадцатилетней южанке, не благородного и не крестьянского рода, недавно обратившейся к Добродетелям Рыцарства. Посланник Эрсира представил ее королеве на глазах множества придворных.

«Я не принес вам к празднеству Нового года ни золота, ни драгоценностей, ваше величество. Вместо них я привел вам даму для вашего ближнего круга, – сказал Кассар. – Верность – величайший из всех даров».

Самой королеве едва исполнилось двадцать лет. Придворная дама без благородной крови и титула выглядела странным даром, но вежливость требовала его принять.

Праздник отмечался в честь единения, но оно имело свои границы. Никто в ту ночь не пригласил Эду на танец – никто, кроме Лота. Его – широкоплечего, на голову выше ее, чернокожего и с теплым северным выговором – знал весь двор. Наследник Златбука, где родился Святой, и близкий друг королевы Сабран.

«Госпожа Дариан, – с поклоном обратился он к ней, – если ты окажешь мне честь танцевать со мной, чтобы спасти от весьма скучной беседы с советником Эксчеквера, я буду твоим должником. Взамен… при мне фляга лучшего в Аскалоне вина, и мы разделим его поровну. Что скажешь?»

Она нуждалась в друзьях и в крепкой выпивке. И потому, хотя он и звался благородный Артелот Исток и хотя Эда была для него совсем чужой, они трижды протанцевали павану и провели остаток ночи под этой яблоней – пили и разговаривали под звездами. Она и не заметила, как расцвела их дружба.

А теперь он пропал, и тому могла быть только одна причина. Лот никогда не оставил бы двор по своей воле – не предупредив сестру и не испросив дозволения Сабран. Единственное объяснение – его вынудили.

Они с Маргрет предупреждали Лота. Говорили, что дружба с Сабран – коренившаяся в детских годах – рано или поздно станет угрозой ее брачным расчетам. Что теперь, повзрослев, он должен отдалиться от нее.

Лот никогда не прислушивался к доводам разума.

Эда стряхнула с себя задумчивость. Перейдя двор, она встала в стороне рядом с приближенными дамы Игрейн Венц, герцогини Справедливости. На их накидках была вышита ее эмблема.

Сад Солнечных Часов упивался утренним светом. Солнце заливало дорожки медом; окаймлявшие их розы таили в глубине темный румянец. Сверху смотрели статуи пяти великих королев дома Беретнет, часовыми выстроившиеся над входом в Алебастровую башню. В такие дни Сабран любила погулять здесь рука об руку с кем-либо из своих дам, но сегодня дорожки были пусты. Королева была не в настроении для прогулок после того, как у самого ее ложа нашли труп.

Эда приблизилась к Королевской башне. Увившая ее лесная лоза густо покрылась пурпурными цветами. Взойдя по длинным внутренним лестницам, Эда попала в покои ее величества.

Двенадцать рыцарей-телохранителей в золоченой броне и зеленых летних плащах охраняли дверь. Их наручи украшал цветочный узор, а почетное место на кирасах занимал герб Беретнетов. Они окинули подошедшую Эду острыми взглядами.

– Доброе утро, – проговорила она.

Узнав ее, они расступились перед личной камеристкой королевы.

Эда быстро отыскала даму Катриен Вити, племянницу герцогини Верности. В свои двадцать четыре года та была младшей и самой высокой из трех дам опочивальни, отличалась гладкой темной кожей, полными губами и тугими кудрями такого густого рыжего оттенка, что они казались почти черными.

– Госпожа Дариан, – приветствовала ее Катриен. Она, как и весь двор, по летнему времени одевалась в зеленые и желтые тона. – Ее величество еще не вставала. Нашла ли ты прачку?

– Да, сударыня. – Эда присела перед ней в реверансе. – Ее, как я поняла, отвлекли… семейные дела.

– Долг службы короне выше всех дел. – Катриен оглянулась на дверь. – Было новое вторжение. На этот раз негодяй оказался много ловчее. Он не только добрался до главной опочивальни – у него был ключ от ее дверей.

– До главной опочивальни! – Эда надеялась, что сумела изобразить изумление. – Значит, кто-то из ближнего круга изменяет ее величеству.

Катриен кивнула:

– Мы решили, что он подобрался по тайной лестнице. Она привела его прямо в личные покои, минуя рыцарей-телохранителей. А если вспомнить, что тайная лестница не открывалась лет десять… – Она вздохнула. – Сержант Портер отстранен за небрежность. С этого времени охрана не спустит глаз с дверей главной опочивальни.

Эда склонила голову:

– Какие для нас поручения на сегодня?

– Для тебя у меня особое дело. Как ты знаешь, сегодня прибывает ментский посланник Оскард утт Зидюр. Его дочь в последнее время небрежна в одежде. – Катриен поджала губы. – Благородная Трюд в первые месяцы при дворе всегда была опрятна, но теперь… подумать только, вчера она явилась на моления с листком в волосах, а за день до того забыла подпоясаться. – Катриен бросила на Эду долгий взгляд. – Я вижу, ты умеешь выглядеть подобающе своему положению. Присмотри, чтобы дама Трюд была готова к приему.

– Да, моя госпожа.

– И еще, Эда, о вторжении ни слова. Ее величество не желает сеять при дворе беспокойство.

Снова проходя между стражами, Эда резанула глазами их неподвижно застывшие лица.

Она давно знала, что душегубов пускает во дворец кто-то из приближенных королевы. А теперь этот кто-то передал им ключ, позволявший подобраться к спящей королеве Иниса.

Эда должна была узнать кто.

Род Беретнет, как большинство королевских династий, не миновали безвременные смерти. Глориан Первая выпила отравленного вина. Джиллиан Третья в первый же год правления получила удар в сердце от своего слуги. Мать самой Сабран, Розариан Четвертую, погубило платье, пропитанное ядом василиска. Как оно попало в ее гардероб, никто не знал, но подозревали измену.