Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]

Йозефик судорожно схватился за решетку кабины и согнулся в очередном приступе кашля. Ему стало по-настоящему страшно, ведь еще несколько минут в этой душегубке, и последнему вир Тонхлейну настал бы конец. Несмотря на свои мучения, Йозефик вновь заметил в толпе на лестнице подозрительную высокую фигуру. Незнакомец двигался немыслимым образом. Он будто перешагивал через несколько человек сразу и иногда промелькивал на несколько шагов вперед. Йозефик проглотил искру и на некоторое время стал совсем плох.

Когда лифт достиг-таки пункта назначения и его узники вырвались на свежий воздух, глашатай объявил об окончании посадки на «Темную ночь». Вот тут-то и началась транспортная лихорадка. Йозефику надо было достать документы из чемодана, да так, чтобы пушистое зло не вырвалось на свободу, найти свой вагон, приготовить билет, естественно, засунутый в «не помню какой» карман, и при этом попытаться очистить легкие от хлопьев сажи.

Громом среди ясного неба грянул оркестр. Заводная какофония, извлекаемая неказистыми музыкантами в потертых красно-золотых сюртуках не по размеру, чудеснейшим образом подействовала на Йозефика. Ритм его сердца раза в три превысил норму. Не только на него оказала благоприятное влияние музыка. То тут, то там в массе пассажиров попадалась ритмично дрыгающаяся коленка, притопывающий в такт ботинок и даже несколько комплектов щелкающих пальцев. Это привносило в серьезное мероприятие толику абсурда, чем делало его терпимо торжественным.

Потихоньку приходящий в себя Йозефик с намертво зажатыми в руке документами и посадочным билетом дождался своей очереди и предстал перед железным офицером. Перед этим прямым как палка человеком с жесткими усами и цепкими глазами он почувствовал себя неловко, если не сказать виновато. Почему, как и в чем, уже было не важно. Пока офицер проверял документы и билет, Йозефик старательно смотрел по сторонам и даже пытался подсвистывать оркестру. Любой по этому специфическому усердно изображаемому спокойствию определил бы, что у него за пазухой как минимум батон взрывчатки.

Неожиданный запах царапнул по раздраженному нюху Йозефика. Странный соленый аромат, с нотками тлена и пепла. Йозефик, как гончая, повел носом по сторонам. По пути он наткнулся на приторно-сладкие женские духи, передозировку одеколоном и выдержанный коньячный перегар, но в конце концов обнаружил, откуда несет соленым пожарищем могилы. Далеко внизу, в клубах дыма машинной платформы, медленно двигалась не очень-то вписывающаяся в технологический колорит процессия. Люди в просторных черных одеяниях несли большой паланкин, задрапированный темной тканью. Из-под его занавесей курился дым, который и привлек внимание Йозефика. По странному ритму шагов этих, иначе не сказать, темных людей Йозефик предположил, что они двигаются под какой-то жизнерадостный кладбищенский напев. Любопытство неожиданно сильно впиявилось в виртонхлейновский мозг. Его прямо-таки тянуло плюнуть на все и побежать вниз, чтобы хоть краем уха услышать, о чем же поют эти странные люди. Лишь врожденная сознательность и укоренившаяся привычка сливаться с серой массой удержали его от этого нелепого поступка. Процессия начала медленно втягиваться в машинное отделение локомотива, и тут же по всему поезду прошла легкая дрожь, очень похожая на судорогу. Йозефик вспомнил жуткий рассказ Смитти Шелка о темных людях. Он попытался припомнить рассказ в деталях, даже лоб нахмурил. Детали были слишком юркие и ускользали от него, а вот образ, запечатленный в подкорке, никуда деться не мог. Молодой человек понял, что это те самые темные. И значит, творятся тут темные дела, и похоже, это будет та еще поездочка.

У него еще был шанс убежать, но железный офицер сразу, как только заметил, куда глазеет молодой человек, настойчиво вернул ему документы.

– Приветствуем вас на борту «Темной ночи», господин вир Тонхлейн. Надеемся, вам понравится поездка, – отчеканил он уже навязшую в зубах формулу приветствия и перебросил свой жесткий взгляд на следующего пассажира.

Йозефик напряженным шагом двинулся по трапу. Он косился через левое плечо и не мог отвести глаз от начищенного до блеска револьвера на поясе у железного офицера. От этой относительно маленькой штуки исходила такая опасность, что Йозефик на чисто подсознательном уровне боялся поворачиваться к ее обладателю спиной. В конце трапа, у самой двери вагона, он все же смог расслабиться на скорую руку, внушив себе, что просто глупо вести себя так по отношению к людям, которым он и так уже доверил свою жизнь. Он перестал коситься. Когда его взор был на полпути в нормальное прямоглядящее положение, в поле зрения беспардонно ворвался странный высокий незнакомец, также поднимавшийся по трапу другого вагона.

– Вот дылда треклятая! И чего тебе от меня нужно? – разозленный собственным необъяснимым страхом, буркнул Йозефик.

– Ваш багаж, сударь! – слишком бодро и дружелюбно, чтобы это было правдой, ответил как из-под земли выросший железняк. Как назло, ростом железняк был выше среднего. – Следуйте за мной, я провожу вас в вашу каюту.

Йозефик и моргнуть не успел, как железняк неуловимым движением выхватил у него чемодан и зашагал по коридору. В чемодане что-то стало очень недовольным и готовым в любой момент взорваться.

Стены коридора были обиты полированными панелями из дерева, породу которого Йозефик ни в жизнь бы не разобрал. Двери кают по обе стороны коридора отделкой не отличались от стен и были бы и вовсе незаметны, если бы не легкомысленно блестящие ручки и таблички с номерами. Паркетный пол, натертый мастикой до полного озеркаливания, перемигивался с миниатюрными хрустальными люстрами, полностью скрывающими потолок за своими льдистыми очертаниями. Эти люстры состояли из таких крохотных кристалликов, что собирать их могли только дети в специально не оборудованных подвалах.

Железняк бесшумно скользил по паркету, а может, этот жулик просто парил в одном волоске от пола. За ним, цокая каблуками, как конь на параде, следовал Йозефик. Он всерьез опасался повторения беличьего инцидента и не сводил глаз с чемодана, из которого отчетливо слышалось раздраженное молчание Йойка, а потому даже не заметил, как его осанка облагородилась от его же печатного шага. Загадочная память крови или еще какая-нибудь трансцендентальная афера была всему виной. По трапу всходил усталый и издерганный студент, а к каюте подошел как минимум дипломат, путешествующий с тайной миссией. Если вспомнить его отбытие от берегов Лужи Гранде, то можно предположить, что так на него действовали большие и малые трапы.

Железняк отыскал нужную каюту, открыл дверь и забросил чемодан на багажную полку. Потом он на пятках повернулся к Йозефику с фальшивой улыбкой.