Франческа Флорес - Алмазный город [litres]

В старом жилище Аины пол тоже был земляным, его застилали одеялами и листами картона. По углам вечно копошились пауки, имелась самодельная печка – вот и все. В памяти девушки часто всплывал один и тот же образ: мамина маленькая фарфоровая лошадка. Все раннее детство Аины лошадка простояла за печкой. Мерцание фарфора в языках пламени до сих пор возникало у нее перед глазами, пробиваясь сквозь мрак, опустившийся на все остальные воспоминания в восьмилетнем возрасте.

Было поразительно, что родители Аины из-за магических ритуалов в свое время погибли, а теперь те же ритуалы должны помочь ей спастись.

– Добрались все-таки! – Из задней комнаты показалась Рори в пурпурной шали на плечах. Она улыбалась так широко, будто гости явились на веселую вечеринку, а не на подпольный сеанс магии. – Тетя вас ждет. У меня скоро смена в баре, но я решила вас дождаться, чтобы лично познакомить с Джун.

В голосе Рори звучали легкие нотки тревоги, она явно боялась за тетку, и Аина, положа руку на сердце, вполне понимала ее. Пустив их сюда всей гурьбой, она уже пошла на немалый риск.

– А ты сама тоже инозенка? – спросила Аина, когда гостей пригласили в заднюю комнату.

– Да, – кивнула Рори. – С самого детства. Только в тайны волшебства меня не посвятили. Тетя говорит – это слишком опасно. – Она указала рукой на низкий темный проход в глубь дома: – А вот и она.

Джун Косте, тетка Рори, сидела на подушке посредине маленькой каморки. Темные с проседью волосы почти закрывали лицо с высокими скулами. Две свечи отбрасывали золотистый свет на охристо-смуглую кожу и желтую шаль. Черная татуировка серповидым лезвием прорезала лоб женщины. Поверх резких линий этой татуировки беззастенчиво сверкали три небольших алмаза. Именно они указывали на сан и статус носительницы.

Джун была сакореном, жрицей – то есть инозенкой из особо избранных, удостоенных личного общения с Великими Матерями. Они являлись им в видениях и помыслах. Они благословляли их на руководство паствой и наделяли властью посвящать других алчущих знания инозенов в таинства магии крови и почвы. Таким просветленным вживляли в лоб по три ярких алмаза в знак верности Матерям и в качестве символа духовной власти. Родители всегда учили Аину почитать сакоренов и доверять им: мол, они всегда придут на помощь, они добры… все, кроме короля Веррайна. Король извратил священные истины и использовал данную ему силу во зло, предав тем самым благодатные заветы Матерей.

С тех пор как кончилась война, у каждого сакорена, попавшего в руки Алмазной гвардии, зверски вырывали эти алмазы, а вместо них наносили такую вот черную татуировку – чтобы все вокруг знали, с кем имеют дело. С этим позорным клеймом их уже не бросали в тюрьмы и не казнили – им позволяли свободно разгуливать по улицам в назидание всем остальным инозенам, чтобы те глядели и помнили: Сталь всегда побеждает Кровь… Ну а Джун, видимо, тайком вживила себе новые драгоценные камни.

По левую сторону от нее лежал потрепанный список Нос-Инокена – Священного Писания, вместилища Материнской премудрости, составленного сакоренами сотни лет назад. По правую – стоял стеклянный сосуд, полный необработанных алмазов. Магического действия каждого из них хватало только на один обряд, так что необходимо было всегда иметь под рукой солидный запас. Гости расселись. Хозяйка молчала – только смерила их взглядом, одернув рукава. Видно было, что эта дама привыкла зарабатывать на жизнь совершением магических ритуалов для людей, которые или лишены такого дара, или просто боятся его использовать. На Куче такие инозены старшего поколения, как Джун Косте, пользовались всеобщим почтением – до тех пор пока им удавалось ускользать от всевидящего ока Алмазной гвардии.

– Амман ораске , – приветствовала она пришедших. – Да благословят вас Матери .

– Амман мин ораске, – отозвалась Аина. Давно знакомые слова легко слетели с ее языка, и на душе сразу стало спокойнее. Эта формула была одной из немногих, что ее родители знали на древнем священном языке, который давно отмер и использовался только в особых случаях между инозенами. Отец и мать обращались с нею к сакоренам на тайных службах в подземелье. – Вы ведь были сакореном, да?

– Я им и осталась . Я не изменяла обетам, подобно Веррайну, я самый настоящий сакорен, им и пребуду до того дня, когда мой дух вернется в лоно Матерей, – спокойно заговорила Джун. – Пусть многие жители этого города отступились от истинной веры, я – нет. Матери защитят меня, даже если Косин истечет собственной кровью.

Аина с трудом подавила скептическую ухмылку. Джун, как большинство инозенов, конечно, вольна верить в действенность Материнской защиты – только вера эта продлится ровно до тех пор, пока она не увидит перед глазами ствол в руках гвардейца. Вот если бы Матери наладили производство пуленепробиваемых щитов, Аина, вероятно, с чистым сердцем поклонялась бы Им.

Повисла короткая пауза.

Затем Рори робко шепнула:

– Сначала надо заплатить.

Аина подтолкнула Рю локтем. Тот достал из кармана шкатулку и открыл ее. Монеты посыпались на стол перед Джун. Золото заблестело в огне свечей.

– С благословения Великих Матерей кровь моя да послужит вам впрок, отдаю ее с легким сердцем… – начала Джун. – Рори, помоги-ка мне.

Племянница отошла к стене, опустилась на колени перед сундуком и достала оттуда небольшой ножик. Затем вытащила из прозрачного сосуда один алмаз и передала оба предмета тетке.

– Рори сказала, вы кого-то хотите найти. Кого же? Имя?

Аина прикусила губу, пытаясь оценить, насколько можно доверять этой жрице. Но тут же вспомнила, что выбора у нее, собственно, нет.

– Каута Хираи.

– Так, значит, он жив? – Джун склонила голову набок. – Вы принесли то, что нужно? Магическая связь устанавливается через смешение трех элементов – крови заклинателя, крови того, на какого снизойдет видение, и какой-то частички от объекта заклинания. Значит, моя кровь, ваша и… что-то от господина Хираи.

Аина протянула ей маленький стеклянный флакончик с засохшими каплями крови, натекшими в ту страшную ночь с кинжала. Джун некоторое время разглядывала его, поворачивая в обветренных руках так, чтобы на пузырек падал свет. На лице жрицы появилось усталое выражение, как будто перед ней разлилось столько крови, что один ее вид утомлял. Затем она подняла глаза на Аину и пристально вгляделась в ее одежду и черты лица.

– Могу я спросить, откуда у девчонки с Кучи кровь одного из самых состоятельных людей города? Если, конечно, это не она на днях пыталась его зарезать…

Этот полувопрос-полуутверждение повис в воздухе, сразу накалив обстановку. Аина приподнялась, потянувшись рукой к кинжалу, но Рю накрыл ее ладонь своею и, перехватив инициативу, ответил сам.