Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

Это была невысокая, хрупкая женщина. Ее темно-каштановые волосы были собраны на затылке в простой узел, на висках серебрилась седина. Одета она была в белую блузку с высоким воротником и темную юбку. Все в ее внешности – от ботинок до очков в золотой оправе – было строгим и аккуратным.

– Прошу прощения за опоздание, – произнесла Шарлотта, без видимых усилий повысив голос, как женщина, привыкшая командовать целым залом возмущенных, шумных мужчин. – Я планировала приехать раньше, но мне пришлось задержаться в Идрисе в связи с необходимостью расследования пожара в Блэкторн-Мэноре, который произошел минувшей ночью.

– Я вам говорила! Я вам говорила, что они сожгли мой дом! – визжала Татьяна.

Шарлотта поджала губы.

– Миссис Блэкторн, я провела несколько часов, осматривая пожарище с отрядом стражи Аликанте. Среди руин мы обнаружили множество предметов, имеющих отношение к некромантии, а также вещей, заключающих в себе магию демонов. И то, и другое запрещено законами Сумеречных охотников.

Лицо Татьяны сморщилось, как клочок смятой бумаги.

– Мне нужны были эти вещи! – захныкала она каким-то странным, детским голоском. – Мне нужны были эти вещи, нужны, чтобы воскресить Джесса! Когда мой сын умирал, никто из вас даже пальцем не пошевелил, чтобы его спасти! Он умер, и ни один из вас не согласился помочь мне вернуть его! – Она обвела людей ненавидящим взглядом. – Грейс, почему ты не хочешь мне помочь! – пронзительно крикнула она и рухнула на пол.

Грейс пробралась через толпу и приблизилась к Татьяне. Она подала руку приемной матери, помогла ей встать, но лицо ее при этом было каменным. Корделия не заметила во взгляде девушки ни капли сочувствия.

– Я могу подтвердить слова Шарлотты. – Магнус Бейн грациозно поднялся на ноги и стоял, небрежно опираясь на тросточку. – В январе этого года миссис Блэкторн пожелала нанять меня для того, чтобы вернуть своего сына из царства мертвых. Я отказался, но понял, что ей немало известно о некромантии. О том, что простые люди называют черной магией . Мне следовало тогда сообщить об этом Конклаву, но я пожалел несчастную женщину. Многие люди жаждут вернуть к жизни своих любимых. Но немногие предпринимают активные действия. – Он вздохнул. – Магические предметы, попавшие в руки непосвященных, крайне опасны. Скорее всего, один из таких предметов и вызвал злополучный и совершенно случайный пожар, уничтоживший особняк миссис Блэкторн.

Послышались удивленные восклицания.

– На этот раз он немного хватил через край, вам не кажется? – прошептала Люси.

– Какая разница? Главное, чтобы Конклав ему поверил, – ответил Мэтью.

Уилл кивнул Магнусу, и Корделии показалось, что этих двоих связывает многолетняя дружба. В зале снова поднялся шум. Шарлотта жестом велела Инквизитору Бриджстоку увести Татьяну.

На плечо Корделии легла чья-то рука. Обернувшись, она увидела Джеймса. Сердце у нее болезненно сжалось, тело словно онемело. Он был бледен, но на щеках пылали два алых пятна.

– Корделия, – произнес он. – Мне нужно с тобой поговорить. Немедленно.

Джеймс плотно закрыл за собой дверь гостиной и обернулся к Корделии. Она отметила про себя, что на голове у него на сей раз творилось нечто невообразимое, и ей даже захотелось улыбнуться. Волосы торчали во все стороны.

– Нельзя творить такое с собственной жизнью, Маргаритка, – заговорил он. Голос его был бесстрастным, но она догадалась, что он в отчаянии. – Ты должна взять свои слова обратно.

– Я не собираюсь отказываться от своих слов, – ответила она.

Джеймс расхаживал взад-вперед перед камином. Огонь с утра не разжигали, но в комнате было довольно тепло; за окном весело светило солнце, и люди спешили по своим делам, как в самый обычный погожий лондонский день.

– Корделия, – взмолился он. – Твоя репутация погибнет.

– Я знаю, – спокойно произнесла Корделия. Она не чувствовала ни волнения, ни сожалений. – Именно поэтому я и сказала то, что сказала, Джеймс. Мне нужно было, чтобы мне поверили, и все поверили – потому, что ни одна девушка не скажет о себе подобное, если это неправда.

Джеймс остановился и бросил на нее взгляд, полный страдания. Лицо его исказилось, как будто кто-то вонзил ему в сердце кинжал.

– Это из-за того, что я спас тебе жизнь? – прошептал он.

– Ты имеешь в виду, прошлой ночью? Во время пожара?

Он кивнул.

– О, Джеймс. – На нее внезапно навалилась усталость. – Нет. Дело вовсе не в этом. Неужели ты думаешь, что я могла спокойно сидеть там и слушать, как они превозносят мои подвиги, а тебя называют поджигателем и сообщником демонов? Мне безразлично, что они думают о моей «чести». Я знаю тебя, знаю твоих друзей и знаю, на что каждый из вас готов пойти ради спасения близкого человека. Я тоже твой друг, и у меня имеются собственные понятия о чести. Так что давай больше не будем об этом говорить.

– Маргаритка, – умоляющим тоном проговорил Джеймс, и Корделия с удивлением поняла, что он сбросил свою Маску. Во взгляде его она увидела душевную боль, печаль, отчаяние. – Я этого не вынесу. Ты не должна из-за меня разрушать свое будущее. Сейчас мы вернемся в Святилище и скажем всем, что я сжег дом, а ты солгала, чтобы выгородить меня.

У Корделии подгибались колени, и она, чтобы устоять на ногах, оперлась о спинку кресла, обитого бледно-голубой тканью. На спинке были вырезаны скрещенные клинки.

– Никто нам не поверит, – сказала она, и в мертвой тишине каждое слово падало тяжело, подобно камню, брошенному в колодец. Она заметила, что Джеймс вздрогнул. – Репутация женщины – хрупкая вещь. Когда репутация подвергается сомнению, это означает, что она уже погибла. Таковы законы светского общества. Я знаю, они поверили моим словам, и теперь, что бы мы ни говорили с тобой, все будет напрасно. Люди убеждены, что между нами… что-то было. Что сделано, то сделано, Джеймс. Это не так уж важно, в конце концов. Мне не обязательно оставаться в Лондоне. Я вернусь в деревню.

Когда Корделия говорила все это, будущее внезапно представилось ей с необыкновенной четкостью. Ее положение отличается от положения Анны, которая пользуется неслыханной для женщины свободой и с согласия семьи ведет богемную жизнь. Родители и брат прикажут ей вернуться в Сайренворт; там она и останется навсегда, и единственным ее собеседником будет собственное отражение в зеркале. Она будет медленно тонуть в океане одиночества и тоски, без будущего, без поддержки, безо всякой надежды на возвращение в Лондон. Не будет больше таверны «Дьявол», не будет сражений с демонами плечом к плечу с Люси, не будет вечеров с «Веселыми Разбойниками».

Глаза Джеймса вспыхнули.

– Ничего подобного ты не сделаешь, – воскликнул он. – Ты хочешь, чтобы Люси лишилась своей названой сестры? Это разобьет ей сердце. Ты хочешь вести одинокую жизнь опозоренной женщины? Я не допущу этого.