Ли Бардуго - Девятый Дом

Алекс вспомнила процитированные Женихом строки из «Королевских идиллий», зловещую силу его слов. Если она правильно помнила, то эти стихи были о романе Герейнта с Энид, о мужчине, которого свела с ума ревность, хотя жена была ему верна. Это не вселяло уверенности. Скорей умру, чем в верности твоей засомневаюсь. Почему Тара выбрала эти строки для своей татуировки? Ассоциировала ли она себя с Энид или ей просто понравилось, как звучат эти слова? И почему кто-то из «Свитка и ключа» поделился ими с ней? Алекс не могла представить, что один из Замочников отблагодарил ее за особенно улетный кайф, проведя ее по гробнице и научив ее мифологии. И, даже если Алекс не придумывает на пустом месте, как продажа травы нескольким студентам превратилась в убийство? Здесь должно было повлиять что-то еще.

Алекс вспомнила, как лежала на спине на перекрестке, как видела глазами Тары в ее последние мгновения лицо Ланса над ней. Но что, если это вовсе не был Ланс? Что, если Тара была во власти каких-то чар?

Она пошла по Хай-стрит к столовой колледжа Хоппер. Ее влекла безопасность ее комнаты в общежитии, но ответы защитят ее лучше любых охранных заклинаний. Хотя Тернер и предупреждал ее, чтобы она не трогала Триппа, это было единственное известное ей имя и единственная прямая связь между обществами и Тарой.

Было еще рано, но, само собой, он уже сидел за длинным столом с несколькими приятелями. Все они были в просторных шортах, бейсболках и флисе, у всех были румяные щеки, хотя она знала, что у них наверняка похмелье. Очевидно, богатство лучше инъекций витаминов. Дарлингтон был вырезан из того же богатого холста, но у него было настоящее лицо, лицо, излучавшее какую-то твердость.

Приблизившись, она увидела, как друзья Триппа перевели на нее взгляды, оценили и потеряли интерес. В «Конуре» она успела принять душ, переодеться в спортивный костюм Леты и причесаться. После того, как ее выволокли на дорогу и чуть не утопили, на большее она не была способна.

– Эй, Трипп, – непринужденно сказала она. – Найдется минутка?

Он повернулся к ней.

– Хочешь пригласить меня на выпускной, Стерн?

– Посмотрим. Будешь хорошей шлюшкой и пообжимаешься со мной?

Друзья Триппа одобрительно заухали, и один из них протянул О-о-о да-а-а. Теперь они смотрели на нее.

– Мне нужно поговорить с тобой о той задаче.

Щеки Триппа порозовели, но потом он расправил плечи и встал.

– Конечно.

– Верни его домой пораньше, – сказал один из его приятелей.

– Зачем? – спросила она. – Хочешь подобрать объедки?

Они снова заухали и зааплодировали, как будто она нанесла впечатляющий удар.

– Ты такая пошлячка, Стерн, – сказал через плечо Трипп, когда она вслед за ним выходила из столовой. – Мне это нравится.

– Иди сюда, – сказала она. Она повела его вверх по лестнице мимо витражей с изображениями жизни на плантациях, которые пережили смену названия колледжа с «Калхуна Рабство-Это-Благо» на Хоппер. Несколько лет назад черный уборщик разбил один из них вдребезги.

Лицо Триппа изменилось, его рот изогнулся в предвкушении шалости.

– В чем дело, Стерн? – спросил он, когда они вошли в читальный зал. Там было пусто.

Она закрыла за собой дверь, и его ухмылка стала шире – похоже, он искренне думал, что она вот-вот к нему подкатит.

– Откуда ты знаешь Тару Хатчинс?

– Что?

– Откуда ты ее знаешь? Я видела ее журнал звонков, – солгала она. – Я знаю, как часто вы разговаривали.

Он насупился и оперся о спинку кожаного дивана, сложив руки. Угрюмость его не красила. Она превращала его из милого мальчика в озлобленного ребенка.

– Ты в копы подалась?

Она подошла к нему и увидела, как он застыл и приказал себе не пятиться. Весь его мир заключался в отсрочках, в хождении вокруг да около. Нельзя прямо к кому-то подходить. Нельзя смотреть им в глаза. Ты в норме. Ты не против. Ты понимаешь шутки.

– Не заставляй меня говорить, что закон – это я, Трипп. Я не смогу произнести это с серьезным лицом.

Он прищурился.

– В чем вообще дело?

– Ты что, идиот? – у него отвисла челюсть. Его нижняя губа была влажной. Говорил ли кто-то с Триппом Хельмутом таким тоном? – Дело в погибшей девушке. Я хочу знать, в каких вы были отношениях.

– Я уже говорил с полицией.

– А теперь ты говоришь со мной. О погибшей девушке.

– Я не обязан…

Она наклонилась к нему.

– Ты ведь знаешь, как это устроено, да? Моя работа – работа Леты – заботиться, чтобы привилегированные придурки вроде тебя не создавали проблем администрации.

– Почему ты так жестишь? Я думал, мы друзья.

Из-за того, сколько раз мы играли в пив-понг и проводили лето в Биаррице? Неужели он действительно не видит разницы между дружбой и дружелюбием?

– Мы и есть друзья, Трипп. Не будь я твоей подругой, я бы уже сообщила об этом декану Сэндоу, но я не хочу напряга и не хочу устраивать неприятности тебе или «Костям» без необходимости.

Он пожал широкими плечами.

– Это были просто мутки.

– Тара не твой тип.

– Ты не знаешь, каков мой тип.

Неужели он действительно рассчитывает отвертеться с помощью флирта? Она встретила его взгляд, и он отвел глаза.

– Она была прикольной, – пробормотал он.

Алекс впервые почувствовала, что он с ней честен.

– Не сомневаюсь, – мягко сказала она. – Всегда улыбалась, всегда была рада тебя видеть.

В этом вся фишка торговли наркотой. Скорее всего, Трипп не понимал, что был просто покупателем, что он был ее приятелем, только пока у него были наличные.

– Она была милой.

Расстроен ли он ее смертью? Есть ли в его взгляде что-то затравленное, что не объясняется похмельем, или Алекс просто хочется верить, что ему не все равно?

– Клянусь, все, что мы делали, это страдали фигней и пару раз вместе накурились.

– Ты когда-нибудь встречался с ней у нее дома?

Она покачал головой.

– Она всегда приходила ко мне.

Разумеется, выяснить ее адрес будет не так уж просто.

– Ты когда-нибудь видел ее с кем-то из обществ?

Он снова пожал плечами.

– Не знаю. Слушай, Ланс и Ти были барыгами; у них была лучшая травка, которую я когда-либо курил, самое крутое зеленое дерьмо, что ты в жизни видела. Но я не следил за тем, с кем она тусила.

– Я спросила, видел ли ты ее с кем-то.

Он повесил голову.

– Почему ты так со мной?

– Эй, – мягко сказала она и сжала его плечо. – Ты же понимаешь, что ты не влип, да? У тебя все будет в порядке.

Она почувствовала, что он немного расслабился.

– Ты такая злая.

Ей одновременно захотелось залепить ему пощечину и уложить его в постель с его любимой соской и чашкой теплого молока.

– Трипп, я просто пытаюсь получить ответы. Ты знаешь, каково это. Я просто пытаюсь делать свою работу.