Тэмсин Мьюир - Гидеон из Девятого дома

Одна из ламп, реагировавших на движение, замигала и снова зажглась. Потолочная панель моргнула и вспыхнула резким белым светом. На ней виднелись слова, которых не было всего пару секунд. Слова, написанные алой, свежей кровью, которая тихо капала вниз:

Свет погас. Исаак, давно не спавший, переживший за последние дни столько горя, опасностей и паники, что они уложили бы человека вдвое его старше, не выдержал. Он завопил и вспыхнул сине-зеленым светом.

– Исаак, ко мне! – заорала Жанмари, но он истекал огнем, он был им ослеплен, он ничего не видел – солнце, а не человек. Гидеон услышала, что он бежит вперед, но ничего не увидела из-за слишком яркого света.

Когда зрение вернулось, перед Гидеон стояла самая огромная костяная тварь в ее жизни. Она заполнила весь центральный зал, освещенный синим светом Исаака. Жуткая мешанина костей. Она была куда больше твари в «Отклике», больше любого костяного конструкта, описанного в исторических трудах Девятого дома. Она возникла в комнате непонятно откуда, потому что пройти в дверь точно не могла. Она просто вдруг внезапно оказалась перед ними, как ночной кошмар. Головокружительно огромная гора костей, изящно балансировавшая на длинных паучьих ногах, полусогнутых и жутких, во все стороны из нее торчали медузьи щупальца, утыканные миллионами и миллионами зубов, сидевшими в кости на манер пилы. Тварь потрясла щупальцами, а потом напрягла их все разом с таким звуком, будто щелкнула плеть.

Ее было очень много.

Она испуганно отползала от Исаака Теттареса, который стоял, поставив ноги на ширину плеч, и беззвучно орал от страха и гнева. Он раскинул руки, будто в объятии, и в воздухе между ним и тварью расцвел взрыв, похожий на ядерный. Все ощутили рывок, будто он пытался вытащить из твари что-то. На костях зажглись яркие синие искры, и куча костей и энергии начала терять форму, растекаясь, роняя мелкие косточки в решетку.

Гидеон очнулась, выхватила рапиру и бросилась вперед. Левой рукой она схватила ближайшее щупальце и дернула за него, потом обрушила тяжелую перчатку на другое, обнаружила поблизости тонкую голую ногу и изо всех сил ее пнула. Какое-то зубастое щупальце обвилось вокруг ее лодыжки, но она растоптала его в кучку зубов. Гидеон оглянулась и увидела Жанмари, которую щупальце свалило с ног. Она отчаянно отмахивалась ногами и клинками. Везде была тварь. Везде, докуда доходил свет Исаака, клубилась эта опухоль из костей и зубов.

Гидеон заорала, но голос ее заглушили тысячи миллионов гребаных костей.

– Бегите! Не надо сражаться, бегите!

Но тварь выпустила еще пару дюжин извивающихся щупальцев, задергала ими, как длинными острыми кнутами. Сине-голубой огонь осветил гигантский костяной хребет, исковерканный череп, сходящийся в симулякр лица с закрытыми глазами и сжатыми губами, будто бы навсегда застывшими в молитве. Эта огромная маска высилась где-то под потолком и дергалась от рывков Исаака. Одно из щупалец не выдержало и втянулось в воронку, которую отчаянно создавал некромант, сдерживавший это щупальце дух исчез, конечность развалилась на тысячи костяных фрагментов.

Исаак не остановился и не убежал. Это был один из самых храбрых и тупых поступков, с которыми Гидеон доводилось сталкиваться в жизни. Тварь качнулась, восстанавливая равновесие, наклонила огромную башку, будто бы в задумчивости.

Длинные плети зубов нависали над некромантом, время от времени дергаясь и вздрагивая, будто готовые втянуться в огненный вихрь. И вдруг штук пятьдесят щупалец напряглись – и пронзили его насквозь.

Во все стороны полетели синие искры и кровь. Гидеон сунула рапиру в ножны, расправила плечи, закрыла глаза ладонью и рванула вперед, как ракета. Это походило на бег наперегонки с лавиной.

Тысячи костяных осколков разодрали ее одежду в клочья, изорвали каждый дюйм голой кожи. Она не обращала на это внимания. Гидеон врезалась в Жанмари Шатур, как месть императора. Жанмари останавливаться не собиралась, она терзала своего непобедимого врага, будто в принципе никогда не задумывалась о бегстве. Она, кажется, даже не заметила, что Гидеон схватила ее. Она пиналась во все стороны и издавала один и тот же низкий крик, который Гидеон расшифровала позже: «Верность! Верность! Верность!»

Гидеон не знала, как пробралась через коридор, держа Жанмари и убегая от длинных костяных щупальцев, высовывавшимся им вслед из центрального зала. Как-то она взобралась по лестнице с пинающейся и орущей Жанмари, но это было уж совсем невероятно. Она швырнула девочку на пол – и удивилась бы, если бы та это хотя бы почувствовала, – захлопнула крышку люка и повернула ключ с такой силой, что наверняка поцарапала металл.

Жанмари перекатилась по холодным черным плиткам, и ее вырвало. Она кое-как встала на постеганные, покусанные, побитые ноги. Ее всю трясло. Она рухнула на колени и закричала. Гидеон снова обхватила ее – убитая горем девчонка кусалась и пиналась – и потащила прочь от люка.

Жанмари продолжала брыкаться.

– Поставь меня на место, – рыдала она, – отпусти. Я ему нужна. Вдруг он еще жив.

– Очень вряд ли, – сказала Гидеон.

Жанмари из Четвертого дома снова закричала.

– Я хочу умереть, – сказала она наконец.

– Какая незадача.

По крайней мере, дергаться она перестала. Миллиард порезов на лице и руках Гидеон заболели по-настоящему, но она не думала об этом. За окном чернела ночь и свистел за стенами дома Ханаанского ветер. Она тащила Жанмари по широкой полусгнившей лестнице и совершенно не понимала, что делать дальше. Рыцарь Четвертого дома не могла даже стоять. Она вся сжалась и тихо, недоверчиво всхлипывала, как человек, чье сердце было разбито навсегда. Гидеон второй раз слышала, как она плачет по-настоящему, и второй раз оказался куда хуже первого.

Она должна была дотащить девчонку до безопасного места. Вот бы сюда меч и еще Харроу. Можно, конечно, уйти в покои Девятых, но охранные заклинания ломаются, даже если накладывала Харроу. Можно направиться прямиком туда, где остальные охраняли Дульсинею, но путь был неблизкий, особенно с впавшим в оцепенение грузом. А если она повстречает алчного Набериуса или сверхпокорного Колума… что ж, это все равно лучше того, что ждет в лаборатории, в темноте. Гидеон все еще отчаянно сжимала брелок с ключом, которым только что воспользовалась, и другим, красным. И тут молнией пришла идея.

Жанмари не спрашивала, куда они идут.

Гидеон бежала вниз по склизкой лестнице, по темным тихим коридорам, по наклонному проходу, который вел к тренировочным залам. Она отвела в сторону гобелен и бросилась к огромной черной двери, которую Харроу обозвала X-203.