Николай Степанов - Алтарных дел мастер [litres]

– Порученец, живой? – донесся голос лешего. – Можешь открыть глазки.

Голоса Еремеев уже слышал, а потому решил, что это очередная провокация, он крепче зажмурил веки и сжал ладонь старика.

– Да я это, я! – заорал тот в ухо.

Человек не реагировал, и тогда леший вытащил шарик и бросил в голову порученца.

– Брр, – тот открыл глаза. – Чего обливаемся?

– Так пришли уже, а ты вцепился в мою руку и зенки – на замок. Пришлось зазря бомбу извести, – осуждающе покачал головой старик. Борода и волосы его, казалось, стали еще косматее.

– Сам сказал, глаза не открывать, а почудиться всякое может. В том числе и твой голос.

– Лады, недосуг нынче лясы точить, скоро тут прелестница объявится, надобно ей слова нужные найти, чтобы с пути неправедного свернула.

– Слова? – покачал головой Еремеев. – Чует мое сердце, слов будет мало.

– Слова – то пустой звук, Данила, это ты верно подметил. – Кикимора появилась неожиданно. Видать, экстремальная тропа вывела ходоков не совсем там, где хотел леший. – Делами надобно себя показывать. Вот ты, к примеру, лешак, готов ради меня порученца своего по башке огреть? Да так, чтобы с его глаз искры посыпались?

Александр сразу отметил необычные перемены. Раньше бабка все больше защищала его, а тут сразу «по башке огреть».

– Готов, прелестница, что попросишь – сделаю. – Токмо на кой сие занадобилось?

– Так смеху ради. Ужель непонятно? Он у нас мастак смешливые байки травить, но слова – пустой звук, а я возжелаю действо веселое увидеть.

«Точно, бабка головой тронулась! И как ее вразумить?» – размышлял мужчина, пытаясь определить место, куда их забросило. Поляну с наполовину высохшим деревом он узнал – они с лешим действительно проходили мимо, прежде чем посадить второе дерево-невидимку.

Кикимора тем временем остановила тритона, уселась на нем, как на лавке, и всем своим видом давала понять, что к просмотру готова. Два других ее охранника не расслаблялись, они очень плотоядно наблюдали за лешим и человеком. Похоже, они полностью отражали настроение хозяйки.

– Сейчас сделаем, – пообещал Еремеев, – токмо палку поувесистей отыщем. – Затем шепотом обратился к лешему: – Будь любезен, найди дубинку. А заодно посмотри внимательнее, что с прелестницей не так.

Он понятия не имел, что приключилось. Не зная диагноза, сложно выбрать способ лечения. Пока Александр мог лишь тянуть время.

– Чего там шушукаетесь?! Супротив меня каверзу замышляете? Да я вас!

– Не против, а для тебя. Ты же действо желаешь, а его обговорить надобно, чтобы натурально все вышло.

– Правда, правда, – закивал старик, не сводя глаз с кикиморы. – Сие лишь натурализму ради.

– Так шевелитесь ужо! Мне тут долго еще скучать?!

– Будет тебе действо о том, как лешак вздумал грибника проучить и что из того вышло.

– Грибника, говоришь? Это я люблю. Нечего людишкам по лесам да болотам шастать. А то опосля них ни ягодки, ни травки целебной не сыщешь.

– Увидел чего? – спросил Александр.

– Прическу она сменила малость да лоб себе процарапала. Видать, когда пальцами кудри приглаживала, – сообщил леший. – Ты чего удумал? Нам поспешать надобно. Не ровен час, друид нагрянет.

– Слушай сюда. – Еремеев быстро объяснил, что потребуется от старика, а в конце подчеркнул: – И все время следи за прелестницей. Увидишь что-то необычное – шепни.

Кикимора увидела, как на полянку забавной семенящей походкой вышел Данила. Он явно выискивал в траве грибы, ковыряясь в листве тонким прутиком, а сзади с дубиной за ним крался косматый леший. Когда старик приблизился на достаточную дистанцию и замахнулся, отведя дубину в сторону, на лице «грибника» появилась улыбка, словно он только что увидел гриб. Человек нагнулся как раз в момент удара, да такого мощного, что лешего дважды крутануло вокруг оси и уронило в траву. Старушка заливисто захохотала, а «грибник» тем временем сорвал трофей, разогнулся, осмотрелся и, никого не увидев, продолжил поиски.

Леший тем временем поднялся. Старик явно обладал некими задатками актерского мастерства, поскольку натурально изобразил озлобленность. Крепче обхватил дубину и снова, крадучись, двинулся за человеком, который во время второго замаха, теперь уже над головой, внезапно увидел якобы змею и отскочил в сторону. Дубина просвистела рядом и со всего маху ухнула на землю, а «грибник», заметив, что старик прикончил гада, тут же принялся благодарить спасителя.

– Ой, не могу! Его прибить хотели, а он руку жмет! И лешак хорош, вместо человечишки своего подданного прибил. Ой, умора!

– Заметил чего? – пользуясь возникшей паузой, шепнул Еремеев.

– Волосы! – так же тихо ответил леший. – Там явно гниль завелась.

– Понятно, тогда готовь свою бомбу. Я тебя брошу прямо к ней в объятия, а ты уж не подведи.

Стоило бабке немного успокоиться, и спектакль продолжился. Теперь леший не мог вытащить якобы застрявшую в земле дубину, а грибник из чувства благодарности принялся ему помогать. Они тянули и так, и эдак, но ничего не получалось, падали и поднимались, вызывая новые приступы хохота, а в финале… Леший ухватился за дубину, Александр за лешего… Человек дернулся и, упав на спину, толкнул ногой старика через себя прямо в кикимору. Тот уже в полете выпустил из рук дубину, полетевшую за спины тех, кто находился в «партере». Палка на мгновение стала объектом внимания не только бабки, но и ее телохранителей.

Хозяин леса тем временем упал на прелестницу и хлопнул смоляным шариком по ее прическе. Волосы намокли и задымились.

– Ах ты, аспид проклятущий, ты чего удумал?! – начала было возмущаться зрительница, но потом опомнилась. – А я чего удумала? – Она как-то разом сникла, словно из нее воздух выкачали.

– Не ведаю, прелестница, ни сном ни духом, однако друид уже близко, и идет он сюда со стороны болота. Ты кружным путем уходи, а я его придержу малость. – Глазами патрулирующего неподалеку дятла старик уже заметил надвигавшуюся опасность.

– Нет, леший, – возразил Еремеев, видя, сколь беспомощна сейчас кикимора. – Ты проводи даму домой, а я хочу посмотреть, как твои бомбы на супостата действуют. Дай несколько.

Друида Еремеев увидел через пару минут. Шагал тот очень быстро и, самое паршивое, перемещался вместе с кольцом потемневшей почвы, окружавшим колдуна. Почему-то Александру припомнился эпизод из фильма про партизан, где перед фашистским поездом следует дрезина.

«Осторожным стал?! А нечего по чужой земле как по своей ходить!» – злорадствовал Еремеев.

– Ага! Никак сам пожаловал?! Так и думал, что ума тебе недостает, букашка, – громогласно заявил колдун. – Нынче тебе не ускользнуть.

«Поживем – увидим, – отвечать вслух Александр не посчитал нужным. – Я нынче не гордый, могу и исподтишка врезать!»