Николай Степанов - Алтарных дел мастер [litres]

И снова нашелся с ответом Буян:

– Поставим врата тесные и узкие, ибо токмо через них пролегает тернистый путь к истинному свету.

Еремеев не разбирался во всех тонкостях, связанных с культовыми мероприятиями. Он старался поддерживать священнослужителей, заложил церковь в Троицком и нередко встречался с духовенством Смоленска. Как волшебнику, вход в церковь ему был заказан, но вне стен храма священники с энергомагом разговаривали, иногда даже сами приходили к боярину с советом.

– Предлагаю сразу за вратами раздавать освященные пироги. Там и спрячем Жучку, к примеру, под прилавком для раздачи, а неподалеку от нее буду и я, – произнес Александр.

– Тебя, Данила, тоже надобно от глаза людского скрыть, – промолвил разумник. – Лучше, ежели для других ты будешь в отъезде.

– Дело говоришь, – кивнул Еремеев. – Еще идеи имеются?

Больше предложений не поступило.

– Тогда за работу, други, – первым поднялся Буян. – К утру много чего успеть нужно.

Когда все разошлись, Александр поднялся и подошел к окну. Перед ним простиралась та самая площадь, на которой планировалось завтрашнее действо.

«Надо завести в городе нечто вроде службы безопасности. Сейчас этим занимаются Ларион и Лада, а опыта у обоих – кот наплакал, вот и пытаемся хоть что-то придумать. Повезло, Жучка под рукой, и она умеет мысли опасные улавливать. Завтра поглядим, сколько народу диверсант сумел подчинить. Чует мое сердце – он не случайно выбрал момент нападения, когда рядом с Зариной не было собачки. Наверное, Карл снабдил негодяя сведениями, а сам их получил от барона Альбрехта. И в благодарность прикончил наставника. У них, видать, так принято: или дружишь с человеком… А когда дружбе конец, лучше заставить навеки замолчать того, кто слишком много о тебе знает. Дикие нравы в их «цивилизованной» Европе».

В это время снаружи на подоконник приземлился дятел. Человек открыл форточку, птичка влетела, привычно уселась на плече боярина и заговорила голосом лешего:

– К прелестнице шишколобый приходил. Рассказывал ей, кто тебя убить вознамерился. И советы дал, как уберечься от той напасти.

– Она ему поверила? – хмыкнул Боярин.

– Прелестница умеет переспрашивать, порученец. Тот эльф ни в одном слове не соврал, да еще вещичку одну был принужден отдать.

– Эльф?!!! – изумленно воскликнул Еремеев. – Или этот мир начинает сходить с ума, или я. Они там все белены объелись?! Да эльфы спят и видят, как со мной покончить.

– Белена шишколобому не помеха, даже не чихнет, – начал было объяснять леший.

– Понял, был не прав, – поднял руки Александр. – Ты лучше скажи, что рассказал тот ненормальный.

– Метаморф за тобой охотится, аспид изменчивый.

– Кто таков?

– Прелестница сказывала, что он в кого угодно перекинуться способен, как ейная сестрица. Не забыл ее?

– Провалами памяти не страдаю, – подтвердил боярин, вспоминая лесную колдунью и вовколака в исполнении злыдни.

– Токмо злыдня морок на себя набрасывала, а сей аспид усё тело коверкает, он и мороком не брезгует, но при желании быть невидимым.

– Как он выглядит? – спросил мужчина, припомнив смутные очертания в клетке из корней, когда сражался с тенью друида.

– Как угодно. Может человеком али зверем прикинуться.

– Дятлом – тоже? – на всякий случай переспросил Еремеев.

– Тот дятел будет с тебя ростом, порученец, – слегка успокоил леший.

– Понятно. И как такого одолеть? – спросил Еремеев. – Желательно до того, как он нанесет смертельный удар.

– Метка на нем имеется, и шишколобый по просьбе прелестницы сознался, как ту метку почуять. А потому тебе следует скорее с ней погуторить.

Александр мысленно представил, как могла выглядеть та просьба, усмехнулся и спросил:

– Понял тебя. Что с друидом?

– Лютует, супостат. Давеча ему полянку от гнилого проклятия очистили, и он проморозил ее так, что листва льдинками на землю осыпалась. Потом ногу себе чуть не спалил, ростком ведуна пробитую.

– Выходит, энергии не жалеет. Это хорошо, когда-то же она должна закончиться.

– Токмо друид все в сторону Крашена поглядывает. Явно недоброе задумал, словно знает, кто научил нас противиться его силе.

– Ежели супостат к Крашену направится, ты мне сообщи. Надо будет ему горячую встречу приготовить.

– Добре. Когда к прелестнице заглянешь?

– Давай сегодня после обеда наведаюсь, надо еще кое-какие дела закончить.

– Свидимся, порученец. – Птица вспорхнула и вылетела через окно.

«Не хватало еще, чтобы друид к городу приблизился со своими заморозками, проклятиями да другими сюрпризами. А у меня только и имеется, что несколько прутиков с чудо-дерева да кувшин болотной воды на пару литров – вот и все средства. Можно, конечно, попробовать из пушки по нему пальнуть, но что-то мне подсказывает – толку не будет».

Еремеев собирался нарезать прутиков и примотать их к наконечникам эльфийских стрел – тех, что без промаха разили любое магическое существо, стоило лишь с необычным луком поделиться энергией.

«Болотный говорил, что у друида три темных и два светлых источника. Один светлый удалось отнять, когда тень уничтожили. Нам бы и второй освободить, глядишь – силы бы и вы-равнялись. Понять еще, как это сделать? Я с одним заклятием сражался и то чуть коньки не отбросил. Причем с помощью пульсирующего, лешего, ведуна… А если с колдуном один на один схлестнусь, сомнет – и не заметит. Откуда же они все берутся на наши головы?!»

Пульсирующий после дел ратных снова отправился на отдых, но оставил сигнал, позволяющий его вызвать в случае крайней необходимости. Александр очень надеялся, что такая необходимость наступит не скоро.

Через пару часов после встречи с шишколобым у кикиморы появилось ощущение, что за ней кто-то приглядывает. Сначала она подумала на лешего, который после недавнего разговора от излишней заботливости оставил здесь пернатого наблюдателя, а сам ушел за порученцем. В своих угодьях бабка быстро нашла бы любого, неместных рядом не было, кроме служившего ей сокола.

Кикимора вызвала болотного духа и строго спросила:

– Справно службу несешь?

– Стараюсь, госпожа.

– И как у нас, нарушений нет?

– Опосля того, как шишколобый убрался восвояси, безобразий нет, – доложился толстый сгусток тумана.

– Русалки не шалят?

– Смирно себя ведут, госпожа.

– Ладно, ступай, – отпустила она слугу, хотя ощущение тревоги ее не покинуло.

Кикимора достала бутыль с настойкой. Сделала несколько глотков, но ничего не изменилось. Она подозвала сокола, который уселся на вытянутую руку.

– Лети за лешим. Хочу видеть его немедля, – приказала старушка.

Птица устремилась прочь от болота, а кикимора принялась ходить кругами по своему островку. Так длилось с четверть часа, а потом она призвала к себе громадных тритонов, уселась на спину одного из них и направилась к лесу. Зачем? Она и сама объяснить не могла, но стоило ступить на берег, осознание появилось. Теперь кикимора четко представила, куда и зачем идет.