Лия Арден - Золото в тёмной ночи [litres]

Именно знание о её дополнительных способностях когда-то поддерживало нашу надежду. Поэтому мы искали её целый месяц, но даже после… мы продолжали верить. Однако прошли месяцы, а потом годы. Даже сильная надежда не может просуществовать шесть лет. Шесть лет мы жили порознь. Теперь Ойро уже совсем взрослая девушка. Да мы и сами давно не дети.

– Я встретила Ойро давно… Что-то в ней казалось знакомым, но я думала, она просто потерянная дочь кого-то из обитателей дворца. Возможно, придворных, – продолжает исарийка. – Сомнения у меня появились, когда она в первый раз сняла жгуты. Мы тогда уже были заперты в тюремной повозке на пути к Каидану. Девочка призвала Тьму… Я видела, как чернеют её руки, и вспомнила, что видела такое у Сарир… Только тогда я начала подозревать что-то, но и представить не могла, что она – твоя сестра. Ведь было известно только об одной принцессе, которая жила в Паргаде.

Хочу задать ещё вопрос, множество вопросов, однако решаю повременить. И тут Мальта продолжает сама:

– Она потеряла память, Даян. Она забыла, кто она, откуда… Не помнила никого из вас.

Айла, кусая губу, поднимает на меня обеспокоенный взгляд.

– Ничего страшного. Мы поможем ей вспомнить. Главное, что теперь она здесь, вместе с нами, – устало выдыхаю я.

За дверью поднимается шум: несколько голосов что-то громко обсуждают, потом замолкают и начинают перешёптываться. Я поднимаюсь со стула. Наши близкие друзья остались в коридоре, проявив почти неслыханное терпение, но мы с детства как одна семья. Им тоже жизненно необходимо увидеть Ойро.

Распахнув дверь, я взмахом руки приглашаю их войти в комнату. Первой влетает Самия – наш советник и моя невеста. Кажется, она готова мне врезать за то, что план спасения пошёл под откос, когда я убеждал её не переживать и остаться в безопасности во дворце. Уверен, что она ещё долго будет мне это припоминать. Но, увидев девушку на кровати, она забывает обо мне. В синих глазах Самии собираются слёзы, и она бежит к Ойро. Следом заходит Анис, один из моих генералов, который освобождал с нами пленных, но успел ускользнуть от каиданцев.

– Потом я жду подробный рассказ, что за неразбериха там произошла, – бросает он мне и также направляется к постели взглянуть на сестру.

Интересно, кто-нибудь из них вообще помнит, что я их принц и уже почти король?

Самым последним в комнату входит Рушан – мой второй генерал. Он единственный из всех сомневается, имеет ли право входить, и переминается с ноги на ногу у порога.

– Рушан, ты так и не перевязал свои раны? Особенно плечо! Я вижу, что у тебя до сих пор идёт кровь! – Я не злюсь, а скорее волнуюсь за друга, но он почти не слушает меня, не отводя взгляда от кровати. – Рушан, чёрт тебя побери! Если ты запачкаешь этот ковёр, сам будешь отмывать.

Вот теперь он обращает на меня внимание: оторопело смотрит на меня, а потом на своё плечо. Рушан, как и я, не успел уйти от окруживших нас при освобождении пленников каиданцев, и его притащили в Тронный зал. Вид его ран тогда сильно разозлил меня. Я был близок к тому, чтобы сломать шею ближайшему охраннику, просто чтобы продемонстрировать: я в состоянии обойтись и без Дара.

– Извини, я…

– Я знаю. Самия, помоги ему, пожалуйста.

Моя невеста гладит Ойро по щеке, утирает слёзы, а потом кивает и выходит, чтобы подготовить медицинские принадлежности.

Я внимательно наблюдаю, как Анис опускается на колени рядом с кроватью. Берёт руку своей принцессы и прижимается лбом к тыльной стороне её ладони. Я чувствую небывалое облегчение, а с ним и пустоту.

Это древняя традиция в Илосе. Когда старшему королевскому отпрыску исполняется четыре года, король и отец наследников выбирает детей из других родов, которые будут жить словно часть правящей семьи, чтобы учиться вместе, страдать, воевать, взрослеть и побеждать. Вместе.

Избранные дети до исполнения восемнадцати лет должны каждый день доказывать, что они лучшие, проходя всевозможные тренировки. Показывая, что они достойны быть рядом с королевскими отпрысками. Такая свита должна стать для Калануа защитой и лучшими друзьями, а в будущем – надёжной опорой или супругом либо супругой. Такой исход не обязателен, но если двое выберут друг друга, так даже лучше. Доверенных называют Назари. Всегда выбирают троих. Нашими Назари стали Самия, Рушан и Анис. Сейчас всем уже исполнилось по двадцать три года, точно так же, как и мне.

Так и познакомились наши родители. Мама – королева Сарир – была прямым потомком Илоса, а в мужья она взяла Хисара – одного из Назари, приближённой свиты. Он был генералом, а в итоге стал правителем.

Так случилось и со мной. Я улыбаюсь, вспоминая, как в детстве Ойро любила дразнить нас с Самией женихом и невестой. Мы каждый раз кричали, что никогда не поженимся, и в ответ предлагали сестре выбрать Аниса или Рушана. Наверное, она разозлится, узнав, что пропустила помолвку. От этой мысли глаза начинают гореть. Я часто моргаю, и пелена исчезает раньше, чем кто-то успевает заметить.

Перевожу взгляд на спину Рушана, который, в отличие от остальных, не смеет подойти и посмотреть на Ойро поближе. Это так на него не похоже. Рушан из тех, кто за словом в карман не полезет, будет дразнить и выводить оппонента из себя, вынуждая напасть первым, когда хочет подраться. Но сейчас мой острый на язык друг удивительно тих. Мне сразу вспоминается время после похорон. Нам с остальными Назари тогда только исполнилось по семнадцать лет. По меркам Илоса мы были уже взрослыми и хорошо обученными воинскому делу.

Когда стало известно о смерти мамы, мы ещё около месяца искали Ойро или хотя бы её тело, но так ничего и не нашли. Нам пришлось провести похороны. Но кроме королевской семьи и немногочисленных дворцовых слуг, знавших нашу тайну, никто не скорбел по Ойро, потому что они просто не знали о её существовании. Каждый илосиец оплакивал королеву, не подозревая о том, что вместе с ней потерял и принцессу. Поэтому наше горе было ещё глубже. Тогда только Айла и слуги позволили себе тихие слёзы перед огромным погребальным костром в ночи. Все остальные скорбели молча.

Потом я слышал, как Самия, которая ни разу не плакала на тренировках, даже когда получила открытый перелом руки, рыдала в своей кровати. Замечал, что Анис часто исчезал куда-то. А Рушан тренировался как безумный и часто ввязывался в драки, только это помогало ему справиться с бессонницей.

Я устало выдыхаю и зову служанок. Прошу их помыть Ойро, переодеть во что-то чистое и сжечь «каиданское тряпьё». Аниса и Рушана я хоть и с трудом, но выпроваживаю. Мальте и Айле вначале думаю разрешить остаться, но вижу, что им тоже нужен отдых. Они сопротивляются, но в конце концов мы все покидаем комнату. Наверное, стоило сразу уложить Ойро в её старой спальне. Но я тут же отбрасываю эту мысль. Пока сестра тут – мне легче, словно в моей комнате для неё безопаснее всего.