Клэр Легран - Дитя ярости [litres]

Элиана подняла длинную рубаху, которую Саймон бросил ей, и поморщилась при виде потрепанного подола и заплаток на рукавах.

– Кто такая Мариголд?

– Сестра Астер, чтоб ты знала. – Он опрокинул остаток напитка и поставил стакан на стол. – Как бы то ни было, когда Астер пыталась одеть тебя, ты отчаянно лягалась. Можешь не извиняться, она у нас девушка крепкая.

Она смотрела на него злобным взглядом, пока он не сказал: Понятно , и не отвернулся к стене.

– Что интересно, Астер не обнаружила на твоем теле никаких ран.

Сердце Элианы тревожно сжалось. Она натянула белье, нижнюю рубаху и штаны – слишком большие для нее, не говоря уже о том, что выцветшие и мятые, но, по крайней мере, чистые.

– Разочарован, что мне повезло выйти невредимой из наших героических приключений? – Она надела потрепанную льняную тунику. – Ты бы, наверное, хотел, чтобы все мое тело с головы до ног было покрыто шрамами, как у тебя самого?

– Представь себе, – ответил Саймон, – я этого вовсе не хочу.

Элиана ожидала продолжения перепалки, но Саймон предпочел промолчать, и она принялась изучать принесенный им жакет – потрепанный, но с пышными рукавами и вышитым воротником, который когда-то, вероятно, был роскошным, а теперь выглядел довольно убого.

– Вижу, повстанцы не озаботились тем, чтобы найти мне приличную одежду, – пробормотала она, но жакет надела.

– Надеюсь, ты готова.

Она быстро привела в порядок встрепанные волосы, заплетя их в косу.

– Отдай мои кинжалы, и я откажусь от мысли надрать тебе задницу – по крайней мере, на пять минут.

– Ты всегда была такой раздражающе несносной?

– А ты всегда ведешь себя так, что хочется исполосовать тебе рожу?

– Ты хотела знать, где скрываются повстанцы, – произнес Саймон и показал на дверь.

Она обожгла его взглядом и протиснулась мимо него в темный каменный коридор. Земляной пол был покрыт деревянными досками. Идя на отдаленный звук голосов, она завернула за угол, прошла через две грубо сколоченные двери в каменной стене и оказалась на деревянном помосте, под которым находилась широкая подземная пещера. Стены ее блестели от медленно стекающих по ним каплям.

На дне пещеры расположились люди. Это были беженцы, одетые в лохмотья, темнокожие и белые, взрослые и дети, покрытые грязью, пеплом и кровью.

А еще здесь были повстанцы – одни стояли на страже на помостах, расположенных по периметру пещеры, другие ходили между беженцами, разнося еду и питье. Некоторые из них были вооружены ружьями, почти у всех на поясе висели кинжалы.

По позвоночнику Элианы прокатилась волна возбуждения.

Саймон привел ее в логово мятежников.

Она облокотилась о поручни помоста, делая вид, что потрясена тем, что увидела перед собой, и издала притворный сочувственный вздох, достаточно громкий, чтобы его услышал Саймон.

Элиана принялась считать.

Двое повстанцев охраняют пещеру внизу. Шесть раздают продовольствие. Пять деревянных настилов по краям, и на каждом из них по бойцу. Открытый ящик с картошкой у ближайшей стены, еще дюжина таких же ящиков, сложенных под ним.

Саймон подошел к ней и встал рядом, положив покрытую шрамами руку рядом с ее рукой на поручни.

Размер пещеры? Она быстро прикинула: скорее всего, около тысячи квадратных футов и двадцать футов в высоту.

Сколько же там беженцев? Около трех сотен, по крайней мере навскидку.

– Потеряла дар речи, малышка Ужас? – спросил Саймон. – Понятно, что ты потрясена.

Она отошла от него на шаг.

– Что это за место?

Она произнесла это слегка дрогнувшим голосом, заставляя Саймона подумать, что сердце безжалостной наемницы было тронуто видом страдающих людей.

Увы, у Ужаса Орлина нет сердца , с горечью подумала она.

– Это так называемая Королевская пещера. – Саймон направился к лесенке на краю помоста, ведущей вниз. – Пойдем, я тебе все покажу.

Она не последовала за ним, изобразив страх, чтобы он подумал, что ей не по себе.

– Не надо, лучше расскажи все здесь.

– Тут тебе не Орлин. Иди за мной, или Красная Корона сделает твою жизнь невыносимой, поступая с тобой так же, как ты поступала с нашими людьми.

Она издала резкий смешок, который, впрочем, прозвучал довольно неубедительно.

Ты недооцениваешь меня, Волк. И я постараюсь сделать все, чтобы так было и дальше.

– Пусть только попробуют.

– Ты сделала эту войну игрой для себя, но здесь это не игра, только не для этих несчастных. И если будешь похваляться своими мерзкими делами перед ними, не жди от меня пощады.

Неожиданная ожесточенность, прозвучавшая в его голосе, поразила ее. На какое-то мгновение она растерялась, не зная, что ему сказать.

А затем без всякого выражения произнесла:

– Ты думаешь, что знаешь меня, но ты заблуждаешься, – и стала спускаться вслед за ним.

– А ты понятия не имеешь, за что мы сражаемся, – парировал Саймон. – Но очень скоро узнаешь. Считай, что это только начало.

Он замолчал, и она была рада этому, так как, спустившись вниз, они оказались среди толпы, и она буквально задохнулась от невыносимой вони и гула голосов множества живых, дышащих людей, вынужденных находиться в этом тесном пространстве. Женщины и дети, мальчики и старики жались вокруг небольших костерков и жалких самодельных палаток.

Зловоние, в котором смешались запах пота, грязной одежды и испражнений, было просто невыносимым. Но еще страшнее был вид людей, сидящих, тесно прижавшись друг к другу, на земляном полу пещеры. Лица их осунулись от голода и усталости, и Элиана невольно почувствовала, как сжимается ее сердце и к горлу подступает тошнота.

Трудно было даже представить, что им пришлось испытать, да она и не хотела об этом думать. Она сама не могла справиться с собственными страшными призраками прошлого, которые терзали ее бессонными ночами.

– Как ты можешь с этим жить? – спросил ее как-то Харкан, когда им обоим было по двенадцать лет. Незадолго до этого он узнал, какому ремеслу обучалась Элиана, и теперь, видя, что она может вытворять с ножом, все пытался неловко ее отговаривать.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, сосредоточенно начищая набор клинков, купленных для нее матерью.

Сначала надо их хорошенько почистить , объяснила ей Розен. При этом не стоит спешить. Попытайся узнать их получше. И еще, обязательно нужно придумать для них имена.

Имена? – спросила Элиана, хихикая.

Конечно , ответила Розен, с легкой грустью глядя на дочь. Они будут твоими самыми верными друзьями.

– Как ты можешь жить с мыслью о том, что будешь убивать людей? – Харкан с беспокойством наблюдал за движением ее рук. – Ни в чем не повинных людей.

– Легко, – ответила Элиана. Тогда вся неприглядность того, чем ей предстояло заниматься, тяжелым грузом висела у нее на сердце, словно камень, тянущий утопленника на дно глубокого моря. Но мать объяснила ей, что, если она не научится подавлять это гнетущее чувство, оно поглотит ее целиком. Поэтому каждое утро Элиана тренировалась перед зеркалом, пытаясь придать своему лицу соответствующее выражение – беззаботное, лукавое, даже скучающее. И она заявила Харкану: