Джентри Ли - Песня Темного кристалла [litres]

– Я не знаю. А пока давай не будем о нем рассказывать. Не стоит давать Тавре повод избежать встречи с Огрой.

Кайлан не любил секретов, но Найя была права.

– Она серьезно настроена найти Райана, – сказал он. – Она всегда была такой? Думает только о долге и ничему не радуется?

– Нет… Я не знаю. Мне теперь интересно, успела ли я ее узнать как следует. Наверное, заглянув в Кристалл, она сильно изменилась.

– Любой бы изменился на ее месте. Больше никто после такого не выжил. Может, после побега из замка она постепенно придет в себя.

– Остается на это надеяться, – сказала Найя, и они поспешили догнать остальных.

На второе утро наверху в горах появилась скала. Окутанный туманом огромный выступ из горы нависал над лесом, словно голова глазеющего в небеса чудовища. Высокую Возвышенность Огры прозвали так неспроста. Это была самая высокая точка в гористом лесу и на всей территории, начиная от Черной реки, ближайшее к солнцам, лунам и звездам место. Не просто высокая возвышенность, а Высокая Возвышенность.

Тавра так и не спросила, что же было написано на камне, а когда Гурджин спросил у сестры, она пожала плечами и сказала, что Кайлан толком не понял надпись и что они поделились бы ее значением, если бы поняли ее наверняка.

Цель пути была уже видна, и вся группа ускорила шаг. Даже Гурджин пошел энергичнее. Он и Найя, оживленно общаясь, шли позади, а Кайлан безмолвно наблюдал за Таврой, оглядывал туманные и засушливые окрестности и думал. Похоже, таков был его удел: думать. Если в этом его миссия, то он с радостью готов нести это бремя.

Он шел и думал о скрытом под паутиной послании в камне. Знать бы, кому оно предназначалось и о ком в нем говорилось. Кайлан всегда считал, что словами проще всего передать смысл, но в этом случае слов было недостаточно. Без контекста они ничего не значили.

Ему хотелось поговорить об этом и задать вопросы, на которые нет ответов, но в присутствии Гурджина и Тавры он не мог этого сделать. Найя права: если поинтересоваться мнением Тавры, без сомнений, серебрянка воспользуется предлогом прекратить поход на Высокую Возвышенность и отправиться вдогонку за Райаном. Возможно, об этом можно будет поговорить уже после встречи с Огрой.

Он почесал руку в том месте, где ему до сих пор мерещился фантомный зуд от ползающих пауков. Это напомнило ему кое-какие слова Тавры, и он ускорил шаг, чтобы нагнать ее.

– Тавра, можно задать тебе вопрос?

Она не сказала «нет». Она вообще ничего не сказала.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что паукам наплевать на гельфлингов?

К его удивлению, Тавра ответила.

– Пауки ненавидят гельфлингов… Это известно всем вапрам.

– Ненавидят нас? Все пауки?

– О да. От смертельно ядовитых до поющих кристаллов.

Эта новость стала для Кайлана откровением, впрочем, если задуматься, то он никогда еще не беседовал с пауками. Ему стало неуютно от мысли о том, что его род ненавидит целая раса. А он даже не знал, что это за пауки – поющие кристаллы.

– Почему?

Тавра ударила палкой папоротник, и он поник, освободив путь. Она ускорила шаг, завершив разговор не предполагающей обсуждения идеей:

– Поинтересуйся у паука при встрече.

Дорога стала более каменистой. На извивающейся тропе лежали сотни округлых остроконечных камешков, в некоторых сияли чистые кристаллические прожилки, еще не тронутые исходящей из замка тьмой.

К полудню они пошли медленнее, петляя между каменными насыпями сплоченной вереницей, плечом к плечу со спускающейся каскадами со скал дымкой.

Кайлану хотелось отдохнуть, но Тавра неустанно продолжала идти, временами поглядывая назад, чтобы убедиться, что остальные не сильно отстают. Лицо серебрянки было, как всегда, бледным, но подъем ее утомил еще меньше, чем Найю, которая обычно была самой выносливой из всей компании.

– К вечеру придем к Огре, – сказала Тавра. – Вы уже подумали о том, что ей скажете?

Услышав вопрос, Найя наморщила лоб.

– Я собираюсь рассказать ей о ситуации и узнать, сможет ли она что-то посоветовать. Что может быть сложнее?

– Вам предстоит беседа с матерью Огрой, Спиралерогой. Ртом Тра. Она была рождена из мира сразу как ребенок и мать. Она видела Тра еще до того, как ростки гельфлингов проросли в саду всех существ. И ты будешь говорить с ней столь обыденно?

– Я буду говорить с ней так же, как говорю со всеми остальными, – ответила Найя. – С уважением… если она его заслуживает.

Голос Гурджина прозвучал продолжением голоса его сестры, с той же мерностью и аргументами.

– Если она так стара, как о ней говорят, то она предпочтет прямой разговор. В конце концов, это язык естественного мира.

Тавра неодобрительно покачала головой, но не стала настаивать, а продолжила шагать дальше.

Кайлану нечего было добавить. Поговаривали, что Огра мудра и все знает… но Тавра сказала, что ей, возможно, уже известно о скексисах. Или еще хуже: возможно, она все знает и ничего не предпринимает. В песнях пелось, что гельфлинги были ее любимыми детьми, однако эти песни были написаны самими гельфлингами. Думает ли Огра о гельфлингах столько же, сколько и о других цветах в своем саду? Сможет ли она спокойно смотреть, как одно существо поедает другое, если это тоже относится к циклу жизни?

А самое важное – независимо от любых слов Огры, если она их вообще скажет, – можно ли ей доверять?

– Кайлан, ты что-то совсем притих, – заметил Гурджин, который шел предпоследним и рядом с Кайланом. Было странно находиться рядом с парнем, который ощущался как Найя, но ею не был. Несложно было поверить в их способность делиться своей влийа друг с другом, если у них даже аура похожа. Может, у них действительно была одна и та же жизненная энергия в двух телах.

– Мне нечего сказать, – произнес Кайлан.

Он совсем чуть-чуть соврал, но в этих словах была правда. Найя закашлялась в знак того, что она его услышала и озадачена теми же мыслями. Интересно, сообщила ли она о написанном на камнях брату, допустим, безмолвно сновидясь с ним по пути. Гурджин снисходительно пожал плечами – значит, не сообщила.

– Как скажешь, – произнес он и засмеялся собственной шутке. – Ой. Я до сих пор не поблагодарил тебя за то, что ты составил Найе компанию. Мы с ней выросли упрямыми и ни за что не отпустим то, чем обладаем. Я думаю, если бы не ты, она бы не оставила меня тогда в лесу. И мы все вместе уже бы валялись в каком-нибудь ручье, согласен?

Кайлан кивнул.

– Я рад, что ты жив. Рад, что все мы живы.

Гурджин душевно похлопал Кайлана по плечу. Они оба остановились, когда Тавра обернулась и указала на идущую дальше дорогу. За серебрянкой ему особо не было видно, но было понятно, что дальше тропинка расширяется и заканчивается. Он вдруг понял, что Высокой Возвышенности уже не видно, причем не было видно давно. Ее не видно, потому что они уже на нее пришли.