Гейл Карсон Ливайн - Зачарованная Эви [litres]

Наша карета выехала на круглую площадь и свернула на первую улицу направо.

– Безмятежная дорога, – объявил сквайр Джеррольд. – Прямой путь ко дворцу.

Мне стало страшно, но я собралась с духом:

– Где мы найдем короля?

– Сэр Стивен, мой покровитель, говорит, что он обычно в тронном зале, если не обедает. Или в библиотеке, или какой-то из гостиных. Ночью – у себя в покоях. Да где угодно, лишь бы он был жив! – выпалил сквайр.

О да.

Подъемный мостик опустили. Мы прогрохотали по нему. Перед аркой, которая вела во дворец, Дуб придержал коней. Стражи не было. И конюшие к нам не выбежали.

Я схватила сумку и выпрыгнула. Мы бросились в арку. Дуб открыл двойные резные двери: за ними оказалась большая приемная. Двери захлопнулись за спиной. Дворцовые часы пробили три. Три часа дня.

Сквайр Джеррольд и Дуб остановились. Мы очутились в полной темноте, не считая слабого света из окошка на самом верху длинной парадной лестницы. Никто не зажег свечи в огромном канделябре. Дрова во всех каминах прогорели дотла.

– Огры превосходно видят в темноте. За мной.

Они, наверное, различали во мгле мою фигуру, но обитатели дворца даже с факелом не распознают, кто я. Я бросилась вверх по лестнице.

На первой площадке лежала женщина. Я склонилась над ней.

– Некогда! Король! – Сквайр Джеррольд потянул меня дальше. Его прикосновение я ощутила всем телом – от голодного живота до пальцев ног.

Мы побежали вверх по лестнице. Резная позолоченная дверь вела в огромный зал, куда лился свет из окон во всю стену.

Там неподвижно лежало человек десять – кто на диванах и креслах, а кто прямо на полу, будто островки в ковровом море. Я не уловила запаха разложения. Если здесь кто-то умер, то совсем недавно.

Я бросилась к ближайшему – это был мужчина в кресле с высокой спинкой, голова у него запрокинулась, рот открыт. Нет, не король: его лицо я знала по монетам. Грудь у него едва вздымалась.

Где-то неподалеку плакала женщина.

Я снова стала целительницей, целиком и полностью прежней Эви, и руки у меня не дрожали. Достав кувшинчик, я тщательно отмерила три капли в горло больному. Следующий его вдох был глубже.

Я выпрямилась. Сквайр Джеррольд метался от одной фигуры к другой. Человека, валявшегося поперек кушетки, к которому подбежала я, было уже не спасти.

На равном расстоянии от меня оцепенело сидела в кресле с прямой спинкой старуха и лежал на кушетке мужчина, а рядом, уткнувшись ему в колени, плакала женщина. Я выбрала их.

Женщина подняла голову. Она оказалась ненамного старше меня и такая красавица, какой я никогда не была. Ужас на ее лице напомнил мне, кто я теперь.

Ах! У меня подогнулись колени. Мужчина в зеленом шелковом жилете был сэр Питер, едва живой, но по-прежнему великолепный и ничуть не утративший способности терзать мое сердце.

Девушка закрыла его собой.

– Не ешь его! – Голос у нее дрогнул. – И меня тоже.

Он одержал очередную победу.

И ничуть не горевал по мне.

– Отойдите, пожалуйста.

– Ни за что! – А потом: – Пожалуйста! Это что, огрские чары?!

Она все же встала.

Интересно, он и ей заморочил голову, как мне? Я капнула ему в рот пурпурины.

– Сейчас он немного поспит, сударыня, а потом поправится.

Я бросилась к старой даме, но она умерла в тот самый миг, когда я к ней прикоснулась.

– Короля здесь нет! Сюда, госпожа Эви! – позвал меня сквайр Джеррольд.

Я же не могу всех тут бросить!

В зале было несколько столиков, на них стояли чашки и блюдца. Я окликнула Дуба, который застыл посреди зала и только тупо озирался.

– Госпожа Эви! – закричал сквайр Джеррольд.

Дуб подбежал ко мне, и я выплеснула содержимое чашки прямо на пол.

– Ты запачкала ковер! – оторопел Дуб.

Я налила на дно чашки полдюйма пурпурины.

– По три капли каждому. Не расходуй зря. Остатки сохрани.

– Госпожа Эви!

Мы со сквайром Джеррольдом выбежали из светлого зала в темноту коридора.

– Третья дверь налево.

Там была библиотека, тоже светлая. Я побежала между шкафами налево, сквайр Джеррольд – направо. Никто не рылся в книгах и не сидел в креслах под окнами.

Мы выбежали обратно, и оказалось, что в коридоре нас ждет та девушка, которая была с сэром Питером.

– Леди Элеонора! – воскликнул сквайр Джеррольд. – Жив ли король?

Леди? Она что, жена сэра Питера?! Он что, уже был женат, когда оказался в Топях?

О здоровье короля Имберта она ничего не знала, но считала, что он либо в столовой, либо в красной гостиной. Мы промчались по бесконечным коридорам туда, куда было ближе, – в красную гостиную.

На бегу леди Элеонора, запыхавшись, спросила вполголоса:

– Вы… вы…

Я поглядела на нее: вдруг ей нехорошо?

Лицо у нее было напряженное.

– Одна фея… – Она попробовала снова. – Мой дядюшка… – Она сдалась и умолкла.

Кто-то, вероятно Люсинда, что-то сделал с ее дядюшкой. Она поняла, что со мной случилось.

Мы добежали до красной гостиной. Пока сквайр Джеррольд с леди Элеонорой метались между больными, я капнула пурпурины в рот двоим и обошла третьего, которому уже ничем не могла помочь.

Короля Имберта не было ни там, ни в столовой. Мы заглядывали во все комнаты подряд. Сквайр Джеррольд и леди Элеонора искали короля, а я тем временем лечила, кого могла. Запомнились только отдельные моменты.

Кто-то кричал на труп, чтобы тот сел.

Двое умерли, стиснув друг друга в объятиях.

Женщина пела колыбельную ребенку, которого держала на коленях. Ребенка я спасла.

Кошка умерла с мышью в зубах. Даже после смерти челюсти крепко держали добычу. Мышь отчаянно брыкалась. Я вытащила мышь и проглотила целиком.

В маленькой комнате юноша склонился над женщиной средних лет, пытаясь напоить ее бульоном.

– Сэр Стивен! – Сквайр Джеррольд бросился к нему. Это имя я помнила – так звали рыцаря, которому служил сквайр Джеррольд.

– Если ничего не помогает, Джеррольд, надо дать бульон.

Сэр Джеррольд нагнулся над дамой:

– Соболезную, сэр Стивен. Она мертва.

Рыцарь разрыдался. Сквайр Джеррольд беспомощно постоял несколько мгновений. Потом мы побежали осматривать другие комнаты.

Наконец, уже по пути в людскую, мы очутились в дворцовой кухне – и там, раскинув руки, на полу лежал король, окруженный осколками посуды. Плащ и шея у него были мокрые – судя по запаху, в бульоне.

Мы бросились к нему. Я ощутила слабое дыхание.

– Приподнимите его!

Они послушались, хотя и мешали друг другу. Я открыла монарху рот и влила туда пурпурину. Дышал он по-прежнему. Неужели мы опоздали?

Прошла целая минута, и мы совсем извелись от ожидания, но тут его грудь поднялась так сильно, что заметили даже сквайр Джеррольд и леди Элеонора.

– Он поправится? – спросила леди Элеонора.