Крис Райландер - Проклятие неудачного четверга [litres]

– Вы просто не знаете ничего про Эдвина. Это единственный ребёнок, который хорошо относился ко мне в ПУКе. И что мне теперь делать?

Финрик нахмурился, и его лицо стало почти безобразным.

– С этим проблем не будет, – сказал он. – Потому что ты больше не вернёшься в эту школу.

– Но до выпускного осталось всего три месяца!

– Боюсь, что это уже не важно, – сказал Финрик сочувственным голосом. – Просто это очень опасно.

– Опасно? Финрик, это школа.

– Непростая школа, – объяснил он. – Подготовительный университетский колледж имени Айзексона – это эльфийская школа. Скажем так, не все ученики там эльфы, некоторые просто богатые люди. Но у эльфов всегда было достаточно денег и власти, чтобы считать, что их дети ходят в лучшие школы и находятся в выигрышной позиции с самого начала жизни. Твой отец говорил, что ты первый гном, который умудрился набрать достаточно баллов на входном тесте, чтобы попасть туда. Он видел в этом возможность – возможность с помощью тебя перекинуть мост между эльфами и гномами. Отправляя тебя туда, он хотел показать, что древняя война – это пережитки и что эльфы, гномы и люди могут существовать рядом. Отчасти поэтому он был рад тому, что вы подружились с Эдвином.

Мне стоило обидеться на отца за то, что он отправил меня в школу, где я точно окажусь лишним. За то, что использовал меня для социальных экспериментов и политической пропаганды. Держал от меня всё в секрете, не давал мне подружиться с другими гномами, такими как Ари, Иган и Лейк. Но, с другой стороны, если бы не ПУК, я бы не встретил своего лучшего друга. Поэтому не стоило выходить из себя, тем более в нынешней ситуации.

– Ну что ж, я рад, что отец отправил меня туда, – сказал я. – Именно поэтому я смог подружиться с наследником эльфийского престола, который…

– Что ты только что сказал? – зашипел Финрик, его тёмные глаза вспыхнули ярче, чем когда-либо прежде. – Эдвин – наследник престола?

– А ты не знал? – тихо спросил я.

– Мы очень долго не могли догадаться, кто же является эльфийским лордом, – признал Финрик. – Было много догадок и сплетен. Эта, как и прочие, может оказаться выдумкой, но, безусловно, надо тщательно всё проверить.

– Конечно, – сказал я. – Но я хотел сказать, что наша дружба даёт нам больше шансов найти моего отца.

– Будь добр, поясни, – попросил Финрик.

– Эдвин может уговорить эльфов выяснить, что именно произошло в магазине, – ответил я. – Он хочет помочь.

Я ожидал, что Финрик обрадуется этой новости. Сам не знаю почему, учитывая, что я понял о природе гномов (и что я уже знал о натуре Финрика/мистера Ольсена, который был ещё сварливее и циничнее отца). И Финрик действительно нахмурился.

– Сомневаюсь, что Совет разделит твою веру в твоего друга, – сказал он.

– Стоит попытаться, – настаивал я. – Это лучше, чем просто отмахнуться от предложения.

– Возможно, – сказал Финрик. – Я поговорю с Данмором утром. Если его это заинтересует, то он вынесет предложение на Совет и, может, даже на предстоящий Всемирный съезд. Хотелось бы верить, что ты прав… ради твоего отца.

Поезд наконец с грохотом влетел на остановку «Эддисон».

Финрик поднялся, и мы вышли. Мы прошли пару минут и свернули на одну из аллейных улиц Чикаго: улицу, которая была похожа на любую другую аллею (мусорные баки и крысы), но у неё, как и у настоящей улицы, было своё название и ряд домов вдоль.

Мы остановились перед домиком, который оказался магазином. Он спрятался в глубине двора, как будто старался скрыться с глаз. Под острой крышей, над самой дверью висела табличка с названием, написанным от руки.

Света уличного фонаря едва хватало, чтобы прочесть:

«Кроненбургские потрошки и починка дисковых телефонов».

– Что это? – спросил я.

– Главный вход в Подземку, – ответил Финрик, подводя меня ко входу в магазин. – Ты же не думаешь всерьёз, что гномы входят и выходят только через грязные задворки? Это был просто один из наших запасных входов.

Он выудил из кармана огромный ключ.

– Что такое потрошки? – спросил я.

– Люди так называют внутренние органы животных и… другие непотребные части мяса. Они чаще всего не отваживаются их есть, хотя я и не понимаю почему. Они ничем не отличаются от тех сухожилий, которые они покупают по баснословным ценам. Всё, что есть на земле, состоит из единых элементов.

– То есть это магазинчик вкусняшек из органов и одновременно мастерская по ремонту телефонов? – спросил я недоверчиво. – Кстати, что такое дисковые телефоны?

– Грег, это не важно, – нетерпеливо отмахнулся Финрик, открывая входную дверь. – Главное, чтобы не-гномы сюда не совались.

В магазине пахло одновременно плесневелым пластиком и варёным хот-догом. Внутри было тесно, у одной стены стояла витрина с деликатесами за изогнутым стеклом, а у другой стены виднелся столик, заваленный старыми телефонами, витыми шнурами и дисками.

Мы обошли витрину и прошли на кухню. Маленький огонёк системы безопасности над задней дверью заливал всё вокруг мягким жёлтым светом. Финрик остановился у огромного, в человеческий рост, холодильника.

– Открывай, – сказал он, лукаво улыбаясь.

Я схватился за металлическую ручку и потянул. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась, открывая полки, уставленные мясом в пластиковых упаковках. Это был самый странный набор, который я когда-либо видел: сковородки с липкими глазными яблоками, горка маленьких сердечек, длинные и тощие птичьи языки, различные неузнаваемые органы и целый лоток маленьких мозгов. Конечно же, я любил всё это. Моим самым любимым блюдом было рагу из говяжьих лёгких и печени по воскресеньям. У моего отца получалось отменное рагу.

Но я всё ещё не понимал, что мы забыли в этом холодильнике.

– Теперь закрой дверь, – сказал Финрик.

Я подчинился, окончательно запутавшись.

– Открой снова, – приказал он. – Но в этот раз надави на ручку, а потом потяни вправо.

Я сделал, как он сказал, и, когда надавил на ручку, она опустилась на несколько сантиметров вниз. Затем я повернул её, и механизм внутри повернулся на потаённых петлях и отошёл в сторону. Я снова потянул за ручку, и дверца, щёлкнув, открылась. Потрошков как и не бывало. Вместо этого мы увидели крошечный, хлипкий деревянный лифт.

Финрик вошёл внутрь и махнул, чтобы я заходил следом.

– Как так? – спросил я.

– Ещё одно доказательство гениальности гномов, – сказал Финрик с довольной улыбкой.

Лифт медленно опускался. Наконец он остановился, и старые деревянные двери со скрипом и лязгом распахнулись. Подземелье все ещё освещалось тусклым светом настенных фонарей, но в остальном было пустынно. Время приближалось к трём часам ночи.

– Не переживай, – сказал он минимум после третьего поворота. – У гномов врождённое чувство пространства. Ты запомнишь расположение гораздо быстрее, чем тебе кажется.