Грег Вайсман - Равника [litres]

– Нет, Груулы, не ту мы с вами сторону приняли, – продолжал Раде. – Этот дракон всем жару задаст! И гильдии, и всю Равнику в пух и прах разнесет! А разве не этого мы всегда и хотели? Когда падут гильдии, повсюду воцарится хаос, а в царстве хаоса Груулы – что рыба в воде. Все слышали? С этой минуты мы – за дракона!

Ган Шокта смерил Домри долгим взглядом.

– Так вот какому хозяину ты, Раде, служишь, – прошептал он, едва владея собой.

– Что значит «служишь»? Мы с ним партнеры! Товарищи!

– Не видишь разницы, мальчик? Нет, ты не вождь кланов. Ты пляшешь под чужую дудку. Я возвращаюсь к Борборигмосу.

От изумления Раде оцепенел. Силач вновь смерил его гневным взглядом, отвернулся и двинулся прочь, по-прежнему словно бы не замечая Крысы.

Тейо вопросительно взглянул на нее. Та просто пожала плечами, по-видимому, находя этакое безразличие к собственной персоне делом вполне нормальным.

Домри Раде обиженно надул губы, но тут же крикнул:

– Забудьте о Гане Шокта! Он – тоже старый недоумок! Разве не видите? Наш час настал!

– Дурак ты безмозглый, Раде, – сказала Кайя. – Болас не держит даже слова, данного тем, с кем он решил заключить сделку. Неужто ты всерьез надеешься заслужить его расположение, переметнувшись к нему по собственной воле?

Но Домри, не моргнув глазом, повел своих воинов вниз, в сторону Площади, крича Боласу на ходу:

– Эй, дракон, помощь идет! Вместе мы всем им покажем!

Казалось, разозленная Кайя вот-вот бросится за ним и волоком потащит назад. Но тут на холм с другой стороны поднялся еще один сноп Вековечных, и защитники города, дружно вздохнув, приготовились к новому бою.

Дак Фейден стоял на крыше, открывавшей вид на Площадь Десятого Района. Однако в эту минуту мироходец смотрел вовсе не вниз, а вверх.

До нынешнего наблюдательного пункта он добрался как раз вовремя, чтоб занять место в первом ряду, когда на сцене, неся с собою немало надежд, появилось ожившее, снявшееся с места Виту-Гази, и с мрачной улыбкой любовался на элементаля (которого он, Дак, до сих пор считал попросту чересчур вычурным деревом-домом), топтавшего лазотеповую заразу, как муравьев.

Теперь его улыбка исчезла без следа, оставив на лице одну только мрачность. Появившиеся из портала боги какого-то чужого мира едва не разорвали Виту-Гази на части – во всяком случае, одолели элементаля без особого труда. Когда-то Дак сам выручил мировое древо из беды иного рода, но с этакими титанами – не говоря уж о колоссальном драконе, восседавшем на троне над пирамидой Цитадели, возвышавшейся над всеми окрестными домами – все солдаты, герои и могущественные маги, собравшиеся на земле и в воздухе, не могли поделать ровным счетом ничего. Даже Летучей Крепости Легиона Боросов пришлось отступить.

Дак понимал: так же следует поступить и ему.

Но, не успев сделать и шагу, он стал свидетелем шумного появления Груулов. Их вел за собой Домри Раде, что Дака чуточку удивило.

«С каких это пор Домри заимел среди Кланов хоть какой-нибудь авторитет?»

Раде Дак знал. Знал, что тот – мироходец, а самомнения у него хватит на десятерых. Домри всю жизнь хотел стать главным, но веса, достаточного, чтоб подкрепить притязания на власть, не имел никогда – ни в буквальном смысле, ни в переносном.

«И этот клоп вдруг, ни с того ни с сего, выбился в полководцы? Все вверх тормашками! Что тут такого могло произойти, пока я был на Иннистраде?»

Между тем Домри с Груулами строем шли в сторону Цитадели, к дракону. На ходу Домри что-то кричал, но слов его Дак в общем шуме почти не слышал. Воспользовавшись простеньким заклинанием, скопированным с Локсодонского Рога (тоже давным-давно загнанного Й’даш), Дак вслушался в разглагольствования Раде.

– Эй, дракон! – орал тот. – Я – Домри Раде, великий воин, повелитель всех Кланов Груулов! Надо бы нам, приятель, с тобой переговорить! Я готов стать тебе и всем, кто там с тобою, союзником! Вместе мы спалим Равнику дочиста! Что скажешь?!

Вспыхнувший в груди Дака жар обжег щеки.

«Домри готов заключить союз с чудовищем, которое, без сомнения, и принесло в наш мир весь этот ад?»

Дак был так разъярен, что едва не бросился за Раде сам. Возможно, бросать вызов дракону вор и не желал, однако этого растреклятого изменника, предающего всю Равнику, прикончил бы с великим удовольствием.

Но прежде, чем Дак успел признаться себе самому, что спуститься на площадь ради столь сомнительной цели не рискнет, внимание его привлекло нечто, примеченное уголком глаза. Над троном дракона поднялось, засияло какое-то магическое зарево.

«Может, сигнал? Или чары?»

Еще до того, как случилось все остальное, Дака охватил страх – внезапный ужас, пробравший леденящим холодом до самых костей, приковавший к месту так, что пальцем не шевельнуть. Это было еще хуже тех самых огней, призвавших его с Иннистрада назад, на Равнику. Это была первозданная, древняя магия, ни на что знакомое Даку не похожая.

На глазах Дака лазотеповые воины окружили Домри Раде с Груулами со всех сторон. Груулы – бойцы грозные, об этом было известно всем и каждому. Однако вырезали их быстро и беспощадно. Видя это, Дак просто не понимал, как же ему совсем недавно четырех таких тварей уложить удалось?

«Может, они поддались? Или их доблесть подхлестнута древней магией, только что выпущенной на волю?»

Один из неупокоенных, высокого роста воин в весьма впечатляющем шлеме, схватил Раде – похоже, глубоко впившись пальцами в его грудь. От боли Раде завопил так, что крик его был слышен на крыше без всякого Локсодонского Рога. Ну, а дальше все пошло еще хуже. Ужасаясь, взирал Дак на то, как воин в шлеме запустил руку не просто в грудь – в самую душу Домри и извлек из ее глубины яркий огонек, светящийся сгусток маны. Неизвестно, откуда, но Дак знал это точно: то была Искра Раде, та самая частица души, что делала его мироходцем. Та самая частица души, что делала его Домри Раде.

В ушах вора эхом зашелестел шепот Домри. Тот молил о пощаде, но все напрасно. Миг – и Домри лишился и Искры, и души, и жизни, и даже всей влаги в теле. Без Искры от мироходца Домри Раде осталась лишь мертвая иссохшая оболочка. Стоило воину в шлеме разжать пальцы – и труп Раде с жутким глухим ударом рухнул на мостовую.

Тем временем Вековечный вложил Искру Домре в собственную лазотеповую грудь. Однако чистой магической энергии такой мощи неупокоенная тварь вынести не смогла. Еще миг – и воин загорелся, вспыхнул изнутри, а Искра Раде взвилась в небо и устремилась к… к дракону!

До этой минуты взгляд Дака был намертво прикован к Домри и воину в шлеме, но теперь, когда оба погибли, обратившись в иссохший труп да золу, вор начал оглядывать площадь. Воины в лазотеповой броне хватали то одного, то другого – а именно, как с запозданием понял Дак, мироходцев – и извлекали, вытягивали из их душ Искры, тем самым обращая противников в безжизненные мумии. Затем Искры мироходцев испепеляли убийц, а древние чары увлекали сгустки энергии вверх. Вскоре пурпурные огоньки, слетавшиеся к Цитадели, к злодею на троне, заполнили небо от края до края.