Ричард Морган - Темные ущелья [litres]

Он помнит, как от этого болела голова.

Он не помнит, сколько пробыл там и как вернулся. Только то, что все закончилось пламенем и яростью в рассыпающихся руинах храма в Афа’мараге.

Гил вспоминает, устремив взгляд на горячий воздух над костром, и кажется, что там, в темноте, кто-то сидит с ухмылкой черепа на устах и ждет своего часа.

Он не уверен, но такое чувство, что у этого существа его лицо и шипастая железная корона.

Он ждет, не уйдет ли оно, но этого не происходит. В молчании выдерживает взгляд существа, подавляет дрожь и ждет еще некоторое время.

– Ну ладно , – наконец говорит он существу. Но лишь убедившись, что оно опустило глаза первым.

Потом встает и заползает в палатку вслед за Хьилом.

Он сам не знает, что им движет – потребность найти приют или что-то еще.

Обездоленный князь притворяется спящим, пока Рингил скользит под гору одеял и пристраивается позади него, обнимая. Но когда Рингил скользит рукой по красноречиво напряженному животу, обхватывает рукой член и мошонку, шепчет в затылок: « Я знаю, ты не спишь » – в этот самый момент Хьил стонет и открывает глаза. Он твердеет от нежного прикосновения Рингила за несколько секунд, тянется к нему и обнаруживает, что тот уже возбужден.

– Я тебя хочу , – произносит Рингил почти беззвучно ему на ухо, и это чистая правда. Он сильно дергает партнера за стояк, переворачивает его под одеялами, отбрасывает их и берет головку члена Хьила в рот. Обездоленный князь стонет и запускает пальцы в волосы Рингила, но тот отстраняется, сжимает хватку.

– И что там про всякую хрень с черной магией, м-м?

– Я… ничего… не останавливайся, Гил, мать твою, не останавливайся…

Он обращается к обширным воспоминаниям о ролевых играх с Милягой.

– Так ты хочешь, чтобы я стал твоим хозяином черным магом, верно, тварь?

– Нет, я не… дело не в этом … – Рингил опять начинает работать ртом, и Хьил изгибается как натянутый лук. – Да, да, хорошо. Прошу тебя, умоляю. Возьми меня, темный повелитель, трахни меня, трахни.

– Тогда меня надо смазать, верно?

Он встает над Хьилом на колени, все еще действуя рукой. Водит членом по лицу князя-бродяги, по его жадному рту, наконец позволяет партнеру принять себя внутрь. Обхватывает голову Хьила руками с нежностью кормящей матери – ценой чудовищного напряжения удерживает под контролем свирепые чувства, ревущие внутри, – и мягко водит сосущим ртом обездоленного взад и вперед. Элегантным движением отпускает пульсирующий член обездоленного князя, собирает слюну во рту и обильно сплевывает в свободную руку. Протягивает руку к щели между вздымающимися сжатыми ягодицами Хьила, мягкими круговыми движениями пальцев вводит слюну, пока не решает, что тот готов.

Высвобождается, действуя быстро, перекатывает Хьила – внезапно для этого не требуются усилия. В последний раз мазнув слюной по головке собственного пульсирующего члена, забирается на партнера, широко раздвигает ноги Хьила и осторожно входит в него. Наклоняет лицо так, что до лица Хьила остается дюйм, и шепчет ему, глядя в глаза:

– Твой черный маг ебет тебя сейчас, обездоленный князь.

Из горла Хьила вырывается невнятный звук, выражающий согласие. Гил проникает глубже, действуя в ритме собственных слов:

– Забирает у тебя все, все без остатка забирает.

Голова Хьила покачивается туда-сюда под его головой. Он рывками целует пыхтящий рот, словно атакующая змея.

– Отдайся тьме , – шипит он. – Сдайся, впусти меня .

И внезапно горячие липкие брызги летят ему на живот, бьющий фонтаном член Хьила содрогается, как умирающий от удара ножом, а его собственный, погруженный глубоко, тотчас же отвечает – и как будто волна белого пламени прокатывается от взрыва вдоль твердого как железо ствола в пах, – и теперь все кончено для обоих, осталась лишь дрожь, крепкие, стискивающие объятия, влажные поцелуи и стоны, лихорадочное забытье…

Потом, когда они лежат, растянувшись друг на друге, со спутанными конечностями, полураздетые, под беспорядочно наброшенными одеялами, Рингил выскальзывает из укрытия и наносит удар. Он улыбается, хотя на самом деле чувствует себя совсем иначе.

– Ну так… э-э… черная магия, Хьил? Что все это значит?

Обездоленный князь не шевелится, но внезапно в его неподвижности появляется нечто новое – напряжение, которого раньше не было. Рингил это чувствует в каждой точке, где они соприкасаются, как будто плоть Хьила сама по себе отстраняется от него. Когда тот говорит, его голос кажется странно потерянным.

– Это неважно.

– Да уж, яйца Хойрана, «неважно». Мы оба кончили с силой прибоя во время шторма. – Гил целует партнера в шею, прижимается ближе, обнимает крепче. – Ну валяй, говори. Что происходит?

Хьил качает головой. Движение небольшое, но похоже, что он отчаянно пытается от чего-то освободиться. Его слова падают нерешительными, припадочными, короткими вереницами.

– Я не знаю, это… у моего народа есть легенды. О том, как мы оказались… там, где мы сейчас. Я тебе рассказывал… про Бедствие с Юга. Про то, как они разрушили наши дворцы и храмы. Сожгли города, сровняли с болотами. Рассеяли нас, загнали на Задворки.

– Да, я помню.

Про себя Рингил всегда думал, что легенды народа Хьила звучат в точности так же, как и любые россказни на тему «Мы были когда-то великими», которые можно услышать от покоренных прибрежных кланов в приморской части Ихельтета либо от высокомерных семейств Парашала, посещающих Трелейн, но все еще не смирившихся с тем, что северный город давным-давно вырвал у них власть над Лигой. «Услышьте о том, как какие-то выскочки лишили нас господства», «О, слава наша, утраченная слава» и прочая унылая ерунда. Как будто тот факт, что твои предки в далеком прошлом совершили нечто значительное, придавал благородство и тебе самому. Но он никогда не говорил об этом обездоленному князю – это всегда казалось слишком жестоким, – и сейчас он тоже молчит.

– Ну вот , – говорит Хьил. – Говорят, что Бедствием предводительствовал черный маг. Дескать, он явился в Трел-а-Лахейн во главе армии ходячих мертвецов, и бури повиновались ему.

– Ух ты.

Рингил смотрит на спину собеседника, на едва заметную скулу его отвернутого лица. Какая-то маленькая часть его ужасается тому, с какой холодной отстраненностью он все обдумывает.

– Вот именно . – Хьил не собирается поворачиваться и встречаться с ним взглядом. Может быть, он тоже чувствует холод. – Темный владыка-император – так его называют. Или колдунья-императрица, королева-ведьма: историю рассказывают по-разному. Когда я был маленьким… я мечтал… мечтал победить этого черного мага в бою. Потом, когда я стал постарше, мои фантазии… изменились.