Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Прищурившись, она некоторое время разглядывала Колтри. Потом произнесла уже более мягким тоном:

– Колтри нехорошо. Переживания подкосили его. Стража, проводите Колтри в его покои на башне. Принесите ему коллофейского Дыма, который мне доставили вчера. Бедный. Он потерял своих лучших друзей. Стойте на страже за дверью его покоев. Не хочу, чтобы он навредил себе.

При упоминании Дыма Колтри вытаращил глаза, и я догадалась, что это была неслыханная милость со стороны Капры. Она улыбнулась ему наигранной улыбкой, но он, похоже, с радостью поверил, когда Капра сказала:

– Мы сами спустимся к Виндлайеру и поговорим с ним, как ты и советовал. Не волнуйся. Вот так… Иди отдохни немного. Я же вижу, твое сердце разбито.

От ее сочувственных слов из глаз Колтри снова хлынули слезы. Он не сопротивлялся, когда стражники повели его прочь. Всхлипывания доносились, пока за ними не закрылась дверь. Я сидела смирно и помалкивала. Капра подалась вперед и налила себе немного питья из графина. Отхлебнула.

– Так ты думаешь, Виндлайер врет? – спросил ее Феллоуди.

– Он утверждает, что в гавани находятся два дракона и что Разрушитель говорил с ним, угрожая сровнять Клеррес с землей. Ты видел сегодня драконов? Заметил признаки подступающей армии? – Она снова отпила из бокала. – Он говорит, что все происшедшее – дело рук Би. Ты заметил что-нибудь, что указывало бы, что она покидала свою камеру и спускалась в подземелье?

– Но зачем ему лгать? В чем его выгода?

– Вот теперь ты наконец задаешь правильные вопросы. Поразмысли еще вот над чем. Что делала в подземелье Симфэ? Зачем она принесла туда змеиное зелье, запасы которого у нас на исходе? Где она его добыла? Что за предательство замышляла? И кто разрушил ее замысел? Виндлайер не самый смышленый малый на свете. Может быть, он сумел заполучить достаточно зелья, чтобы заморочить голову Симфэ? Может быть, она по его указке убила Двалию, а потом, намеренно или случайно, убила и себя? Колтри стал игрушкой Виндлайера. Толку от него никакого. Но Виндлайер достоверно знает, что произошло. Лично я думаю, что, скорее всего, он и есть убийца, и я намерена вытрясти из него правду.

– Я хочу присутствовать при этом.

– Разумеется, хочешь. Тебе ведь и в голову не приходит, сколько еще дел нужно переделать.

Феллоуди пожевал губами и сказал:

– Мы все знаем, что у тебя есть собственный запас змеиного зелья. Что, если Симфэ там его и нашла? Украла у тебя? А может, ты сама ей дала? Может, мне теперь стоит постоянно оглядываться, на всякий случай?

Она уставилась на него, поджав губы, и Феллоуди сдался, опустил глаза.

– Мы пойдем к Виндлайеру сейчас? – спросил он упавшим голосом.

Капра всем телом развернулась к нему:

– Да делай что хочешь! Иди пресмыкайся перед новым дружком Колтри! Это гнусное создание надо было прикончить сразу после рождения. Похоже, мне теперь самой придется улаживать все дела. Симфэ мертва. Ты хоть понимаешь, что это означает? Что это означает для жителей Клерреса? Время утреннего отлива миновало. В залах внизу толпятся желающие узнать свое будущее, и некоторые из них хотят видеть Симфэ. А на другом берегу уже собирается толпа желающих попасть на остров после обеда. Когда вода снова схлынет, надо отказать им. Те, кто пришел утром, должны уйти. Никто не должен попасть в замок, пока мы не разберемся, что произошло. Думаешь, людям это понравится? Надо разослать письма с голубями, надо сказать страже, чтобы были готовы сдерживать толпу. И надо продумать, как возместить урон от того, что несколько дней предсказатели не будут вести дела. Конечно, для тебя это всего лишь детали, но именно благодаря таким деталям стены нашей твердыни стоят, а наши постели выстланы пухом. – Она тяжело вздохнула. – О смерти Симфэ следует объявить со всей надлежащей торжественностью. Народ Клерреса должен увидеть, как мы с почестями провожаем ее в последний путь. Надо позаботиться, чтобы ее тело выглядело… прилично. Чтобы никто не догадался, что ее убили. Очень плохо все-таки, что так много людей успело увидеть ее труп. Со стражником, который закричал и бросился к Колтри с новостями, надо будет… разобраться. И поскольку Колтри нес свой бред там, где его могли слышать узники, с узниками тоже следует разобраться. Смерть Симфэ мы подадим как несчастный случай. Прискорбный случай.

– А смерть Двалии? – будто через силу спросил Феллоуди.

Капра с презрением глянула на него:

– Сорок плетей? Ты много знаешь таких, кто выжил бы после сорока плетей? Ты думал, она будет жить? Я – нет. Она умерла от заслуженного наказания. Туда ей и дорога.

– А что мы скажем о Виндлайере?

– А зачем о нем что-то говорить? Если он и умрет, мало кто о нем вспомнит. – Последние слова она произнесла задумчиво.

– И кто же заменит Симфэ? – понизив голос, спросил Феллоуди.

Капра фыркнула:

– Заменит ее? А зачем? Что она делала такого, с чем я сама не справлюсь? – Она помолчала, размышляя над чем-то, потом снова подняла глаза на Феллоуди. – Надо разделить хлопоты на двоих. Знаю, ты хочешь поговорить с Виндлайером. Если ты берешь это на себя, я прослежу, чтобы разослали письма с голубиной почтой и отдали соответствующие приказания страже у ворот.

Он быстро справился с удивлением:

– Если хочешь, я займусь этим.

– Хочу. Будь так добр.

Феллоуди встал, несколько раз кивнул ей и чуть ли не бегом покинул комнату. Даже я видела, что она поручила ему именно то, чем он сильнее всего хотел заняться.

Как только дверь за ним закрылась, Капра встала.

– Стража, давайте вернем ее в камеру. У нас много работы.

Один из стражников хрипло спросил:

– Мне привести Колтри и Феллоуди, чтобы они предоставили свои ключи?

Капра небрежно повела плечом. Она почти улыбалась:

– Думаю, отныне будет достаточно Замка́ Двух.

Огромные весы, как у менялы в Дубах-у-воды. На одну чашу садится пчела, и чаша вдруг опускается в самый низ. Древняя старуха с бесстрастным лицом спрашивает: «Какова цена этой жизни? Что будет справедливо отдать за нее?»

Через рынок проносится синий олень, прыгает на другую чашу весов, и чаши замирают в равновесии: на одной – пчела, на другой – олень.

Древняя старуха кивает и улыбается. Зубы у нее красные и заостренные.

Никогда не любил спускаться по веревочной лестнице, сброшенной с борта, в лодку. Мне всегда представлялось, как я в самый неподходящий момент оступлюсь. Взбираться по ветхим деревянным сходням на причал оказалось почти столь же неприятно. Гремучие горшочки били меня по спине. В нарядном баккском плаще было уже жарко. А заметив подсыхающих моллюсков на сваях причала, я понял, что идет отлив. Чтобы бросить якорь в самой глубокой части бухты, у нас ушло так много времени, что я чуть не взбесился. «Скорее, – твердил я своим спутникам, хотя они и так спешили, – насыпь, ведущая на остров, обнажается только при отливе. Нам надо добраться туда, продать огневой кирпич и купить право на проход».