Кирилл Корзун - Клинок чести [= Зов чести] [litres]

– Не веди себя как алкоголик!

– У меня стресс! Я друга спасал, преодолевая тысячи километров, сражался с демоном, придумывал и воплощал гениальный план…

На несколько секунд мне даже стало по-настоящему стыдно. Но раскаяние исчезло, стоило мне только вновь увидеть лукавые искорки в его глазах.

– Как ты думаешь, почему пригласили только нас двоих? – прервал я его словоизлияния, пустив сгусток Тьмы и запечатав им дверцу мини-бара. Чернильная клякса расползлась по ней, надёжно перекрыв доступ к батарее графинов за прозрачной перегородкой, и напоследок больно щёлкнула Лёху по пальцам одним из длинных жгутов-отростков.

– Вариантов не так уж и много. С тобой князь в любом случае захочет переговорить. Как-никак, ты теперь правитель Забайкальского Ханства. Пусть номинальный, пусть ты у них за военного вождя, как князь Великого Новгорода. А я прохожу по делу как организатор несанкционированной вылазки на запретную сопредельную территорию. Остальные участники князя мало интересуют, потому что, раз уж всё обошлось без последствий, наказать всё равно кого-то надо. А зачинщик для этих целей подходит идеально!

– Не люблю политику, – поморщился я, растирая ноющие виски. – Откат от химии начинается.

Автомобиль едва заметно покачнулся, притормаживая перед поворотом. Староста подобрался, став похожим на приготовившегося к прыжку волка, хищно усмехнулся и спросил:

– Ты уверен в своём решении? Правда может ему не понравиться. Никто не любит, когда его водят за нос.

– Уверен. И потом, правду можно подать по-разному. В любом случае всю ответственность я возьму на себя.

– Э-э-э, нет, брат, – покачал головой Лёха. – Один за всех? И все за одного!

Дверца лимузина негромко щёлкнула, распахнутая услужливым швейцаром в тёмно-синей ливрее. Ощутимо пахнуло декабрьской стужей.

– Леон Хаттори, хан Забайкальский, и Алексей Соколов, – представился староста, выбираясь наружу и вручая наши приглашения осанистому молодому мужчине в долгополом кафтане, стоявшему рядом со швейцаром.

– Никодим Карпатский-Морозов. Приветствую вас от лица князя Константина Ильича Морозова, дорогие гости. Добро пожаловать в Ледяную Башню!

Представитель младшей ветви правящего рода, встречающий гостей, склонился в учтивом поклоне перед нами, только его глаза с интересом задержались на моей одежде, изучая её отдельные детали. И я понимал и разделял его чувства.

Вычурный тёмно-серый кожаный доспех с тиснеными узорами и накладками из чеканного золота поверх чёрного кафтана с золотой вышивкой смотрелся «сногсшибательно». Я отбивался от него как мог, но староста напирал на традиции русского боярства и мой новый социальный статус. Оставалось лишь положить руку на рукоять меча Ли Сун Сина, улыбнуться и прошествовать к лестнице, ведущей к входу в небоскрёб.

Айсберг.

Именно так он выглядел в моих глазах. Пронзающий небеса осколок Льда, холодный и невозмутимый, обронённый богами и обжитый людьми вопреки здравому смыслу.

Устланная красным ковром-дорожкой лестница в десяток ступеней, десяток неподвижных стражников в МПД, бесшумно раздвинувшиеся перед нами полупрозрачные двери из синего стекла с морозными разводами…

Роскошь. Скромная роскошь, если такое сочетание вообще возможно.

А внутри…

Внутри просторного, отделанного солнечно-теплым мрамором холла сновали десятки слуг, принимая верхнюю одежду и сопровождая расхаживающих и осматривающихся гостей. Осанистые военные в строгих мундирах, изящные дамы в бальных и вечерних платьях, респектабельные купцы и коммерсанты в дорогих костюмах; организованные клановцы в похожей по стилю одежде, украшенной гербами и вышивкой…

– Маскарад какой-то. Столько эпох в одном месте…

– То ли ещё будет, Лео. Это ж традиция. Эдиктом Императора дозволено в торжественных случаях облачаться в стиле времени основания рода. А тут в основном сплошь мелкие дворяне. Рода молодые, никого старше семнадцатого века я пока не вижу. Они, наверное, уже все наверху.

– А мой наряд…

– Ты, если мне не изменяет память, представитель Древнего Рода. Всё чин по чину. Ну, а соболь, которым оторочен твой кафтан, это знак принадлежности к правящей элите государства. Ты ведь имеешь под рукой целый народ, а значит – дозволено!

Покачав головой, я поразился огромному количеству условностей, принятому в среде высшего общества Российской Империи, но предпочёл промолчать и не сравнивать их с теми, что бытуют на моей исторической родине.

Не успели мы сделать и десятка шагов по направлению к вееру лифтовых кабин, как от одной из негромко гомонящих компаний отделилась девичья фигура и целенаправленно устремилась ко мне, шурша чуть приподнятым подолом строгого, чуть ли не делового платья с минимумом украшений. Жемчужные волосы, собранные в сложную причёску на затылке девушки, не оставили у меня никаких сомнений по поводу личности цокающей каблучками фурии.

– Леон?! Это ты?! Тебя не узнать. Ты задолжал мне один выход в свет, если не забыл о своём приглашении! Я считала, что мужчина должен более внимательно относиться к своим словам! – эмоционально и чувственно выдала девушка в пространство, выплескивая всё своё негодование, и замерла, опустошенная и надменная, чуточку задрав точеный носик и недобро сощурив глаза.

– Алекса…

Женщины.

Их влияние на мужчин сложно переоценить. Мне, воспитанному в обществе с патриархальными нравами, неоднократно доводилось сталкиваться с весьма наглядными примерами того, как слабый пол играючи одерживает верх над сильным, добиваясь своего любыми доступными методами. И, что ни говори, арсенал этих самых методов у женщин значительно шире.

Блистательная Александра Бладштайнер настойчиво гипнотизировала меня багровым пламенем чуточку раскосых «эльфийских» глаз, нетерпеливо ожидая моих дальнейших слов. А точнее, невольно обманутая в лучших ожиданиях девушка ждала объяснений.

А выражение её лица убеждало меня в том, что единственной приемлемой причиной в её понимании могла бы стать разве что моя скоропостижная смерть. Или метеорит, вдруг рухнувший мне на голову во время приготовлений к Новогоднему балу в Кадетской Школе, что, в принципе, равносильно первому варианту.

Все эти мысли вихрем промчались в моей голове, посеяв сумятицу и переполох в мозгу, напряженно обдумывающем предстоящую беседу с князем Морозовым.

И по непонятным для меня причинам по-настоящему важные проблемы вдруг отступили на задний план, уступая место женщине и тому, что считает важным она. Чудеса, да и только!

Повисла неловкая пауза.

– Алекса… Я…

Услышав мой невразумительный лепет, девушка надменно изогнула жемчужную бровь и скрестила руки на груди. Ощутимо повеяло холодом и отчуждённостью.