Кирилл Корзун - Клинок чести [= Зов чести] [litres]

Рассказывая мне последние новости, Лёха разжег газовую плиту, установил на ней сковороду и принялся за приготовление самого быстрого из всех известных мне блюд холостяцкой кухни. Порезанные томаты, покрошенный репчатый лук и ломтики одуряюще пахнущей копченой колбасы жизнерадостно шкворчали на оливковом масле спустя несколько минут его ловких манипуляций с ножом. Разбив десяток яиц на все это великолепие, Лёха невозмутимо продолжал рассказ:

– …Айлин обещала открутить тебе яйца при встрече. Мол, нечего девочек обижать. Я ей намекнул, что баре сами промеж собой разберутся, но эти азиаты такие эмоциональные! Чёрт её знает, что она вытворит при встрече.

Вспомнив разговор с Мэйли, я с удивлением ощутил отголоски той ярости – сама моя натура бунтовала против того, чтобы мной пытался манипулировать близкий мне человек. А китаянку я имел неосторожность подпустить слишком близко. Жизнь преподносила один неприятный урок за другим, не делая скидок на возраст и не жалея.

– Кстати, Лёха, у меня для тебя плохие новости. В нашей тесной компании завёлся «крот». Упитанный и хорошо осведомлённый. Во всяком случае, князя, при скрытом посредничестве китайцев, о вашем освободительном походе известил именно он.

Новость вызвала эффект обратный ожидаемому. Ни возмущения, ни отрицания, ни эмоций. Староста только пожал плечами и как-то очень спокойно произнёс:

– Если ты не ошибаешься, то я его быстро выведу. Конкретика есть или только выводы, основанные на догадках?

– «Крот» якобы «проболтался» в телефонном разговоре. А рядом, совершенно случайно, оказалась Наталья Александровна, – с сожалением ответил я, разводя руками. – Что ещё расскажешь?

– Гена достал уже. Требует тебя на базу «Вьюна», – пожаловался Лёха, вновь принимая прежний беззаботно-шалопайский вид. – У него куча вопросов. И не только у него. Сяолун Во Шин Во уже обретается там же. И жаждет узнать, что за чудо природы чуть было не укокошило его и организованное подразделение моторизированной тяжелой пехоты.

День начинался «прекрасно». Положение отчасти исправила полная тарелка обжигающей яичницы, сдобренной свежей зеленью и приправленной острым соусом.

– Эксплуататор! – справедливо обвинил меня сосед, устраиваясь за столом и вонзая вилку в свою порцию. – Твой ноутбук постоянно пищал и требовал внимания. Найдешь его в диване, среди одеял и подушек. Это был единственный приемлемый способ заставить его заткнуться!!!

– Очень вкусно… Спасибо, Лёха! – с трудом отреагировал я, на пару мгновений отвлекаясь от поглощения божественной пищи. – Что бы я без тебя делал?

– Искал бы себе повара, секретаря и лучшего друга! Или подох бы с голода! Ешь быстрее, чем раньше скатаемся на базу, тем быстрее разгребем все дела.

Мы и не предполагали, насколько наивным было наше заблуждение…

Любая одержанная победа – это всего лишь повод для поиска и разбора допущенных ошибок. Воин не должен почивать на лаврах. Перед ним всегда есть новая ступень, преодоление которой определяет его жизнь.

Встретить на базе «Вьюна» нашего преподавателя по тактике не ожидал ни Алексей, ни я. Новенький «Руссо-Балт 3М» представительского класса, подарок сиятельного князя Морозова, домчал нас до расположения частной военной компании за считанные минуты. Радушный приём бойцов на КПП усыпил нашу бдительность, и к чудесному появлению Сан Саныча мы оказались совершенно не готовы.

Преподаватель по тактике смерил нас изучающим взглядом, одернул мундир и коротко бросил:

– Кадеты, за мной!

Дисциплинированно щелкнув каблуками гражданских туфель, мы строевым шагом проследовали за Сан Санычем, мысленно готовясь к моральной казни.

База располагалась на южной окраине города, вплотную примыкая к пустырю, имевшему прямое отношение к кварталу аристократов. Застройка этой части города планировалась разве что в отдаленном будущем, и потому ЧВК с легкостью взяла в аренду территорию площадью почти пять гектар. Артезианская скважина, несколько мини-реакторов и возведённые из пеноблоков однотипные здания-коробки с плоскими крышами полностью перекрыли потребности наемников крупнейшей в Сибири организации такого типа.

Отловив нас чуть ли не возле проходной, преподаватель уверенно проложил маршрут между одинаковыми, на первый взгляд, зданиями и вывел нас к большому ангару, рассчитанному на хранение шагающей боевой техники.

Внутри оказалось пустовато. Два боевых робота, раскуроченных и разобранных до полной неузнаваемости, служили разве что украшением интерьера обычной мастерской по обслуживанию тяжелой техники.

Техники разбирали БТР, участвовавший в операции по моему спасению, – с машины последовательно снимали бронелисты, несущие на себе различные следы от попаданий. Особенно меня впечатлила глубокая рваная рана на командирской башенке, превратившая боевую часть армейского вездехода в деформированный и разорванный напополам кусок металла.

– Лёх, они там с кем воевали-то? – шепотом спросил я, пораженно покачнув головой. – Не похоже на ледяных элементалей.

– В этих элементалях было не меньше пяти метров росту.

– Разговорчики! – прикрикнул Сан Саныч, прерывая наш разговор и тем самым зарождая во мне искреннее непонимание: а почему, собственно, мы его так слушаемся?

– Хаттори, вам предстоит обучаться еще полтора года, – хладнокровно ответил преподаватель, чуть поворачивая голову к нам. – У вас на лице всё написано, аршинными буквами. За себя можете не переживать, я больше по душу Соколова.

– Что я натворил, Сан Саныч? – придушенно пискнул Лёха, лихорадочно перебирая в уме свои прегрешения.

– Несогласованная с командованием войсковая операция с задействованием учащихся ВКШ попадает под определение «натворил»? – вопросительно улыбнулся Самсонов и поманил нас рукой к одному из верстаков, на котором располагалось несколько разложенных ноутбуков и планшетных компьютеров. – Здесь собраны видеозаписи с камер бойцов «Вьюна» и кадетов. Твоя задача, Соколов, помочь мне отделить те из них, содержание которых попадает под понятия секретности. Заодно я проведу разбор ваших общих действий и поставлю оценки за досрочную практику. Хаттори, не задерживаю. Тебя ждут возле той несчастной бронемашины, – добавил он, на несколько секунд повернувшись ко мне, прежде чем окончательно утратил интерес к моей персоне.

Бросив прощальный взгляд, Лёха обречённо вздохнул и поплёлся отчитываться – настала его очередь на заслуженную «награду». На его месте жаловаться было грех. Константин Ильич после разговора со мной счёл разбирательство по происшествию полностью закрытым. Даже машину Лёхе подарил взамен пришедшего в негодность «Рэндж-Ровера».