Эми Хармон - О чем знает ветер [litres]

– Судя по силуэту за шторой, в моем доме находится Мик. И он, Энн, определенно подступит к тебе с целым рядом вопросов, – заговорил Томас. В голосе сквозила усталость. – Ну что, будем стучаться? Или лучше не надо?

Я подняла глаза. Лицо Томаса было нечетким за линзами моих слез.

– Обещаю ответить на все ТВОИ вопросы. А ты, Томас, обещай, что поверишь мне.

– Нет, этого я гарантировать не могу, – честно признался Томас. Впрочем, корка отчаяния уже была пробита, и дождь смывал последние ее фрагменты. Новый Томас – готовый принять любое объяснение, готовый даже вовсе обойтись без объяснений, проступал под этой коркой.

– Я тебе другое обещаю, Энн. Что бы ты ни сказала, я на твоей стороне. Я сумею тебя защитить. Не отвернусь от тебя.

– Тогда, на озере, меня ранил не кто иной, как Лиам Галлахер, – выпалила я.

Данный факт, напрямую связанный с эпохой Томаса, внушал мне наибольшие опасения. То, что казалось диким американке, встретившей зарю двадцать первого века, для ирландцев накануне Гражданской войны могло иметь (и, скорее всего, имело) вполне логичное объяснение.

В первую секунду Томас окаменел. Затем его ладони взлетели к моим щекам. Жестом одновременно властным и бережным он зафиксировал мое лицо, чтобы вглядеться в мои глаза – не скрывается ли в них ложь? Через мгновение, явно удовлетворенный увиденным, Томас кивнул. Не поинтересовался, чем я не угодила Лиаму. Не потребовал подробностей. Принял мой ответ, только уточнил просительно:

– Ты ведь всё мне расскажешь, Энн? И Мику тоже?

– Да, – выдохнула я, готовая капитулировать. – Но рассказ… займет немало времени.

– Тогда продолжим в тепле и сухости.

Томас обнял меня и повлек к дому, который всё так же дразнил приглушенным светом. У крыльца Томас остановился, велел подождать. Поднялся по ступеням, отбил на собственной двери тайный код – и дверь распахнулась.

Увидев нас, Майкл Коллинз без лишних слов указал на лестницу.

– Обсушитесь сперва. Потом разговаривать будем. Джо камин разжег, миссис Клири оставила хлеб и пастуший пирог. Мы уже угостились, но и вам хватит червячка заморить. Ночка-то выдалась – не приведи Господь.

Дублинскую экономку Томаса звали миссис Клири, а Джо, по фамилии О'Рейли, был правой рукой Майкла Коллинза. Сейчас Джо молча хлопал глазами. То обстоятельство, что Майкл в чужом доме распоряжается по-хозяйски, явно его впечатлило. Мне, впрочем, уговоров не понадобилось. Чвакая разбухшими туфлями и клацая зубами, я метнулась в комнату, которую отвел мне Томас, где сбросила его сюртук и не без труда стащила мокрое до нитки красное платье. Хорошо бы Мэгги О'Тул смогла реанимировать мой наряд; наверно, сможет – вывела ведь она кровавые пятна с темно-синего капота. Хотя тут задачка посложнее. Платье выпачкано сажей и воняет дымом. Впрочем, как и мои волосы, да, кажется, и всё тело. Я набросила капот и проскользнула в ванную, где долго полоскалась в горячей воде, не жалея ни мыла, ни усилий и рассуждая примерно так: если Майкл Коллинз недоволен моим столь долгим отсутствием – это его проблемы. Когда я наконец спустилась в столовую, мои волосы были еще сыроваты, зато сама я вполне согрелась и избавилась от мерзкого запаха копоти. Трое мужчин, что вели оживленную дискуссию, близко подавшись друг к другу над столом, замолчали, услыхав мои шаги.

Томас, уже переодевшийся, поднялся мне навстречу. Следы копоти с лица он отмыл, озабоченность отскрести не смог. Белая рубашка была расстегнута у ворота, закатанные до локтей рукава не скрывали мускулов почти античной лепки, разворот плеч говорил о внутреннем напряжении.

– Вот сюда садись, Энн. – Майкл Коллинз указал на место рядом с собой. Стол был квадратный, с каждой стороны стояло по стулу. – Ничего, что по имени и на ты? – Майкл вскочил, постоял и снова сел, как человек, который пытается сладить с нервным возбуждением.

Я послушно уселась. Меня не оставляло предчувствие близкой развязки, как во сне, когда знаешь, что сейчас, вот сейчас проснешься и всё будет кончено. Расклад получился следующий: справа Джо О'Рейли, слева Майкл Коллинз. Напротив – Томас: взгляд серо-голубых глаз неожиданно нежен, челюсти стиснуты, словно он сию секунду понял, что не сумеет сдержать обещание, не защитит меня от неизбежного. Я улыбнулась – мол, подумаешь, допрос. Боюсь, улыбка вышла не слишком убедительной. Томас трудно сглотнул и качанием головы дал понять, что сожалеет и просит прощения.

– Скажи-ка, Энн, – начал Майкл Коллинз, – откуда ты узнала, что в «Грешэме» готовится поджог? Томми тут пытался мне вкручивать, будто не ты ему про это шепнула, да только из Томми врун аховый. Впрочем, неумение врать мне в нем как раз и дорого.

– Мистер Коллинз, а вам известна история Ойсина и Ниав? – спросила я вкрадчиво. Мне даже удалось чуть успокоиться от самих имен, которые я произнесла по-ирландски – Ушинь и Ниив. Я ведь впервые услышала эту легенду на ирландском, еще не умея ни читать, ни писать на этом языке.

Майкл Коллинз выглядел обескураженным. Он задал вопрос, он (что логично) ждал ответа, а никак не встречного вопроса, да еще такого неуместного.

– Конечно, я знаю эту историю, – сказал он.

Я глядела не на Майкла, а на Томаса, цеплялась за его обещание – не отвернусь, дескать, от тебя, Энн. С тех пор как я совершила путешествие во времени, Ойсин и Ниав часто приходили мне на ум – наверно, оттого, что между их и нашей с Томасом историей прослеживалась явная параллель.

Я начала пересказывать легенду по-ирландски – и трое мужчин за столом замерли. Напевная речь заворожила их. Словно впервые они слушали о том, как Ниав, принцесса Страны вечной юности Тир На н-Ог, отыскала Ойсина, который был сыном великого Финна, на берегу озера Лох-Лейн (даже в этом я видела сходство с собственной историей, ведь Томас тоже нашел меня в озере). Как бы стряхивая чары, Майкл Коллинз время от времени фыркал, а Джо O'Рейли усмехался. Но Томас не отпускал моего взгляда. Я чувствовала: он очарован не столько сюжетом (который известен всем жителям Изумрудного острова), сколько моим ирландским. И впрямь, не символично ли, что старую как мир легенду преподносят на столь же древнем языке?

– Ниав полюбила Ойсина и позвала его с собой. Она просила об одном – чтобы возлюбленный ей верил, и обещала сделать его счастливым, употребив для этого все свои силы.

– Странный способ на вопросы отвечать, Энн Галлахер, – перебил Майкл, впрочем, голос у него уже заметно смягчился. Вероятнее всего, причиной было мое владение языком. Действительно, разве может человек, столь гладко говорящий на языке ирландцев, служить Британской Короне? Дальше Майкл Коллинз слушал молча.

– Ниав принялась описывать свой мир, и Ойсин поверил, даром что Страна вечной юности не обозначена на картах, даром что она находится в принципиально другом измерении. Ойсин последовал за Ниав, ибо полюбил ее. Он оставил родину, отца, друзей и несколько лет почти не вспоминал о них, будучи несказанно счастлив с прекрасной принцессой Тир На н-Ог. А потом Ойсина одолела тоска. Перед его мысленным взором постоянно возникали зеленые луга и туманы Лох-Лейна. И Ойсин взмолился к своей супруге: «Отпусти меня домой, я только повидаюсь с близкими и вернусь». Ниав отлично знала, чему суждено случиться; знала она также, что предупреждать Ойсина бесполезно – он не поймет, пока сам не увидит.